Попробуй меня (СИ)

Найл… - я обхватила руками его шею и прижималась к его голове своей, схватив его одной ладонью за затылок. – Пожалуйста, не надо.

Обними меня еще крепче, прежде чем я уйду.

И я прижалась к нему всем телом, я боялась отпустить маленькое сокровище из своих рук. Невольно казалось, что он уезжает от нас всех в другой мир, где не каждый поймет его, но где каждый мог бы сделать ему больно. Где окружающие бы «убили» этого ангела. Где окружающие развили бы в нем чувство ненужности.

Я ведь была так хорошо знакома с этим чувством.

Ты вытащил меня оттуда, и я не забуду это, я клянусь. – произнесла я, наконец-таки отрываясь от него, однако с огромной неохотой. – Ты протягивал мне свои руки, когда я настойчиво отказывалась принимать их. Теперь ты убираешь их, а я остаюсь без своей поддержки, без которой кости ломит и жить как-то совсем трудно становится.

В глазах блондина яркими бриллиантиками застыли капельки слез, которые на самом деле разрывали его на части. Его руки потрясывались, поэтому он настойчиво спрятал их в карманы, однако когда я вновь ринулась обнять его, он ответил полной взаимностью, и даже позволил себе каплю слабости – я почувствовала, как он вытирает щеку об мое пальто.

Хоран, я все вижу. – цокнул Стайлс, подходя к нам и хватая меня за руку. – На самолет опоздаешь.

Найл посмотрел на меня взглядом, который окончательно добил меня изнутри.

Я отвернулась к Стайлсу и прижалась к его груди лицом, в глубине души перебирая столько извинений, наивно веря тому, что Хоран поймет.

Это же Хоран.

А он всегда поймет.

Гарри прижал меня к себе покрепче, одной рукой помахав Найлу и провожая его взглядом, когда он наконец-таки сел в машину.

Мотор машины немного поворчал и наконец машина с визгом отъехала от того самого дома.

От дома, в который нам всем уже не суждено было вернуться.

Rihanna – California King Bed

Мы шли по заснеженному Лондону, крепко держась за руки. Повсюду чувствовалась свобода. Именно свобода, которой все это время было так мало.

Птички на груди Гарри всегда значили то, что никогда не принадлежало ему. Сейчас он шел по серебряному снегу и улыбался, глядя себе под ноги, словно скрывая что-то от меня. Но я догадывалась.

Свободу нельзя было подарить. Ее нельзя было отдать, обменять, продать.

Я научила Гарри именно видеть ее.

В его организме, как он иногда говорил, бежала кровь с недостатком витамина свободы.

Сейчас наши сердца были заполнены ею до самого предела.

До самых краев, хоть пей из трубочки.

Я тут вспомнил времена того самого колледжа. – неожиданно произнес он и затормозил на месте.

Затормозив вместе с ним, я испуганно распахнула глаза и захлопала ресницами как делают это куклы – стеклянно и без всяких эмоций.

Я вспомнил те времена, когда ты была еще совсем ребенком. – продолжил он и вновь зашагал по зимнему проспекту, выдыхая спертый воздух ртом и выпуская холодный пар. – Помню, как ты сломала этот гребаный ключ, а внутри меня разлились водопады сущей радости, Дейвидсон.

Что?! – вскрикнула я и еле сдержалась, чтобы не залепить ему прямо в глаз. – Что это значит, что еще за идиотские «водопады радости»!?

Стайлс рассмеялся и крепче сжал мою руку – кровь в жилах затекла и с каждой минутой моя рука становилась все холоднее.

Ты шла за мной следом, такая растрепанная, сердитая, но жутко привлекательная. И я боялся представить, как ты будешь выглядеть у меня в постели. – Гарри вновь рассмеялся и виновато посмотрел на меня. – И когда ты раздевалась, ты была в миллионы раз прекрасней, чем я мог себе представить.

Ты идиот. – заявила я грубым тоном. – Ты абсолютный идиот.

Но твои глаза были наполнены разочарованием. – пропустив мои слова мимо уха, произнес он. – А сейчас они полны надежд, и я знаю, что ты счастлива.

Не счастлива. – съязвила я, копируя его тон. – Я самый несчастный человек на свете.

Счастлива, потому что я рядом.

Я всегда представляла Стайлса как объект обожания всех девушек в колледже. В глубине души я была уверена, этот паршивец соблазнил десяток красавиц, однако же каждая моя мысль о том, что я могу сказать ему гнусный «Привет» приводила меня в адский шок.

Руки тряслись от одного воспоминания о том, что творилось в колледже. Я помню как Зейн впервые встретился с Эмили, как Найл запрещал выбежать мне на улицу и склонялся на плохую погоду, а все потому, что Гарри должен был уехать. Я помню профессора Смита и эти детские угрозы Стайлса, которые в то время внушали мне невероятный страх. Я чувствовала как падает мое сердце в пятки, когда он крутил мои подвески у себя в пальцах, а затем швырял их как огрызок яблока в мусорный бак – безразлично и холодно. Я с гордостью вспоминаю, как он подошел ко мне первым и спросил мое имя, а затем послал весь мир к черту и сам стал им для меня.

Я помню его сладкие губы, мне всегда казалось, что они слишком горькие, как горчица и противные, как лимон.

Все оказалось совсем наоборот.

Совершенно случайно все оказалось совсем наоборот. Его губы всегда были мягкими, как зефирки и сладкими, как сироп.

Сейчас я держала его настолько крепко, что Стайлс щурился. И дело даже не в том, что холод щекотал его щеки, дело было в том, что хватка была смертельная.

Руки тряслись от того, что я с силой сжимала его воротник и с такой же силой притягивала его к себе.

Холодные губы чувствительно касались моих и я была готова умереть ради таких прикосновений.

Я не могла перестать хотеть чувствовать их на себе.

Никогда не забуду, как я решил оставить тебя. – улыбнулся он, обнимая меня за шею. – Это было моим самым дурацким решением.

Не прощу. – вякнула я на него, но все так же крепко прижимала парня к себе посреди улицы.

Видишь, ты без меня научилась жить, а я без тебя и трех дней не продержался.

Стайлс молча отпустил меня и вновь ринулся вперед, заворачивая на другую улицу и продолжая сжимать мою руку.

Когда мы были в доме у Пейна, мне сказали, чтобы я женился на тебе. – произнес Стайлс и я в мгновение подавилась собственным дыханием.

Пришлось остановиться и прождать несколько минут, чтобы дыхание восстановилось и я наконец-таки перестала кашлять.

Мои глаза застряли в положении круглых монеток, а ком посреди горла, который все никак не мог раствориться чуть не выпрыгнул наружу.

Это глупо. – продолжил Стайлс. Казалось, его ничего не напрягает. – Мы молоды, мы полны жизни и энергии, в конце концов, мы принадлежим друг другу. И все же, моя дорогая Дейвидсон, одна мысль о замужестве подвергает мое сердце к суициду. А если бы мы все-таки решились…

Я громко рассмеялась, и Гарри от неожиданности даже подскочил на месте.

Мой смех подавлялся паническими всхлипами, но мне было вовсе не смешно.

Мне было с т р а ш н о.

Стайлс, чуть больше полугода назад я боялась приблизиться к тебе. – продолжая смеяться, заявила я и выпустила его руку из своей.

Мы встали поперек сонной улицы, на которой не было ни души.

Мы были абсолютно одни.

Чуть больше полугода назад я ненавидел тебя. – передразнил он мой тон и резко сжал мою руку.

Я попыталась высвободить свою ладонь из его руки, но у меня как всегда ничерта не вышло.

Это же Стайлс.

Все всегда было и будет так, как захочет он сам.

Я набрала в грудь побольше воздуха и взмахнула ресницами, упиваясь своим взглядом в ядовито-бирюзовые глаза Гарри, ради которых хотелось сдохнуть тысячу раз на дню.

Влюбленность имеет свойство заканчиваться, милый, и ты, как взрослый человек, должен понимать это. – спокойно заявила я и вновь громко рассмеялась. – Я никогда не выйду за тебя замуж, Гарри. Одна твоя фамилия говорит сама за себя.

Беззаботная мимика Стайлса тут же сменилась на почерневшую, с долей грусти и потерянности. Зеленые глаза потухли в мгновение ока, в них больше не отражались радостные искринки и капельки игривости.