Попробуй меня (СИ)

Что ты имеешь ввиду? – спросил я, ощущая, как внутри меня разливаются пожары. Я чувствовал, как нарарастает температура в комнате, как прилипает футболка к моей спине, как я хочу уйти отсюда и прижаться к Дейвидсон, а все потому, что она моя.

Моя, черт побери, и только моя.

Я имею ввиду, что ты должен держать ее очень крепко. – сказал Найл и улыбнулся самой искренней улыбкой. – Она верна тебе, и как бы я ни старался, я не смог этого изменить. Я отпустил ее, отпустил ее к тебе, и пусть мне было больно – я знал, что только с тобой она будет счастлива. И я прошу тебя – не смей отпускать ее. Ты сделал ей так больно. Теперь, когда перед вами столько дорог, неужели так сложно залечить все ее ранки, м?

Просто женись на ней, Стайлс. – спокойно произнес Малик, перебивая Хорана и слегка кивнув головой. – Ты любишь ее, она любит тебя. Черт побери, это ведь так легко быть счастливыми!

Женись на ней, Стайлс.

Слова засели внутри меня, подавляя все на свете. Моя голова кружилась во все стороны, в ушах звенело, а каждая внутренность потрясывалась в страшной конвульсии.

«Просто женись на ней, Стайлс.»

Я промолчал.

Пусть все услышат мое молчание.

========== Глава 34. ==========

POV Гарри.

«Нет.

Определенно нет.» - пронеслось в моей голове и я буквально прыснул со смеху, наклоняясь вперед и сжимая лицо в ладонях.

Все это напоминает тот момент, когда вы все укурены и несете такую чушь, от которой уши вянут. – рассмеялся я себе в ладони, а затем резко убрал руки от лица и всерьез посмотрел на Зейна.

Ни капли иронии и абсолютно никакого намека на повышенное настроение, когда хочется шутить и рассылать свои шутки всем вокруг.

Что! – возмутился я и развел ладони в стороны. – Вы всерьез думайте, что я могу жениться, хотя мне еще двадцати нет? Вы серьезно считаете, что я готов окунуться в жизнь с девушкой, делить с ней свою комнату, позволять ей стирать, черт побери, мои футболки, позволять ей готовить мне завтрак, в который она после нескольких дней совместной жизни, захочет плеснуть в него яду? Вы серьезно, вашу мать?

Неловкое молчание повисло в комнате. Пейн уставился в потолок, что-то усиленно рассматривая на нем.

Думаю, поменять прошивку на плинтусе. – как-то грустно сказал он и перевел взгляд на меня. – Окрашу его в цвет твоих волос, Стайлс. Внезапно ты поборол во мне желание опустить тебя на уровень того самого плинтуса.

Я громко рассмеялся, зажимая рот рукой.

Ты немного ошибся, друг. – хрипловатым тоном сказал я. – Плинтус-то оно плинтусом, но ты ведь рассматриваешь потолок, мой дорогой. Потолок. – я указал пальцем вверх. – Значит в твоих глазах я нахожусь на этом уровне. И я очень рад.

Малик фыркнул и тут же раскрыл рот, чтобы вставить какую-нибудь саркастическую шуточку, но Лиам тут же зажал его рот рукой, и тот мгновенно поник, опуская взгляд вниз.

Я не отрицаю, что не могу без нее, вы не подумайте. – принялся опровергать я ненормальный факт, от которого тут же затряслись руки. – Я просто придерживаюсь такой мысли: Мне нужно жить, сохраняя покой. Придет весна – и все цветы распустятся сами.

В этот момент в комнату зашла Эмили, следом за ней подтянулась Рикка. Они продолжали перешептываться и заливаться звонким смехом, который, как потом оказалось, поднял угрюмый настрой в комнате и заставил каждого из нас, как минимум, просто улыбнуться.

Мальчики. – игривым тоном проговорила Эмили, закидывая одну ногу на рядом стоящий пуф.

Не понял. – тут же нахмурился Малик, вскакивая со своего места и полностью загораживая оголенную коленку девушки. – Это еще что за фокусы?

Рикка стояла около двери и легко посмеивалась в ладонь, кокетливо взирая не на шутку разозлившегося Малика и совершенно спокойную Эмили.

Я смотрел на нее и чувствовал, как внутри разрастается та самая весна и все в мире цветы начинают благоухать неистовой свежестью. Я был влюблен так сильно, что иногда мне казалось – мое присутствие рядом с Дейвидсон могло навредить ей самой. Ее ранимость, еще совсем детская наивность, хрупкость – все это подавляло внутри меня идиотское чувство причинить ей хоть какое-то страдание.

Именно это я любил делать со своими бывшими «девушками».

Играться с их чувствами, а затем наносить такой удар, который оставлял на их еще совсем ранимых сердечках огромный шрам. Затем вновь сдирать с него запеченную корочку, проводить тонкой иглой своего тщеславия по тому самому нагноившемуся месту, и, в конце концов, окунать ту самую рану в соленую воду.

Заставлять девушку вскрикивать от страшной боли и наблюдать, как заливается белой пеной глубокий шрам под давлением соленой воды.

Все это заставляло чувствовать меня «настоящим» мужчиной. Я считал, что нет ничего прекрасней, играться с горящими сердцами, заставлять их любить меня, а потом просто бросать в глубокую бездну, да еще и присыпать их сверху черными гранулами мокрой земли.

Господи, за что ты сделал меня таким идиотом?

Рикка. – позвал я к себе девушку и перевел взгляд на рядом пустующее место. Я хотел, чтобы она сидела рядом.

Рядом со мной.

И ни с кем больше.

Девушка медленно обошла выясняющих свои отношения Зейна и Эмили, и тут же уселась рядом со мной, по привычке положив свою ладонь мне на колено.

Я улыбнулся и нежно притянул ее к себе, прильнув пересохшими и больными от покусываний губами к ее теплому лбу.

Все хорошо? – она нехотя оторвалась от меня и посмотрела прямо в глаза.

Пронзительно. Так настойчиво, что невольно казалось – она та еще пташка, не та, которую я знаю.

Без младенческих обид по мелочам, без истерик до самых слез в отказах есть отвратительно-невкусный суп, заменяя эту «гадость» карамельными конфетами и печеньем с шоколадными кусочками.

Иногда в ней просыпался самый что ни на есть дикий звереныш, и я окончательно терялся. Я понятия не имел, как усмирить это сумасшедшее животное, и поддается ли оно усмирению вообще.

Я терялся, но самое главное – я терялся в ней. С каждым днем она притягивала меня все сильнее и с каждым днем я окончательно убеждался в том, что люблю.

Безвозвратно, крепко и до самой глубины души.

Все хорошо. – кивнул я головой, и тут же почувствовал ее голову на своей груди и теплое дыхание мне в кожу.

Да как тут, черт возьми, не потерять голову?

Но казалось, я уже давно ее потерял.

Так, господа! - привлек свое внимание Пейн жутким криком на всю комнату. – Сочные наггетсы уже давно на столе, а вы тут все тухните. Давайте побыстрее валите уже отсюда.

Первым с места сорвался Хоран и, сшибая все на своем пути, ринулся на кухню. Как только что-то мощное грохнулось за стенкой, он заорал на весь дом: «О, наааааггетсы!» и в мгновение заткнулся, видимо, поглощая все, что только попадалось ему под руку.

Следом ушли Эмили с Зейном, кстати, уже давно позабывшие о том, что ссорились, и, наконец, за ними сдвинулись Пейн и Луи, уже вовсю обсуждая новую игру и громко перебивая друг друга при этом.

Все наггетсы оставались в стороне и казались ненужными совсем, даже несмотря на то, что в животе уже настырно урчало и настойчиво требовало еды.

Пойдем? – Дейвидсон взмахнула длинными ресничками, провожая взглядом Томлинсона, а затем перевела его на меня и мягко улыбнулась. – Гарри?

Я засмотрелся на ее идиотские локоны, которые так и манили накрутить их на палец и дернуть со всей дури, просто потому, что это было слишком красиво.

Когда я впервые увидел тебя, первая мысль в моей голове была именно такой: «Черт, она всегда такая красивая?» - сказал я, сжимая ее руку в своей настолько крепко, что хрупкие костяшки тут же неприятно хрустнули.

И? – продолжала улыбаться она, хлопая длинными ресничками. Каждый ее взгляд порождал меня сорваться с места и пойти сделать что-нибудь крайне идиотское. Ее красота подавляла внутри меня мысли о суициде – вот насколько она была красива.