Люси Салливан выходит замуж

— Я думаю, что это нехорошо — встречаться с ней, если я влюблен не в нее, а в тебя.

Мой мозг вошел в ступор. Слова я услышала, но ухватить их значение мне представлялось невозможным.

— О, — вот и все, что смогла я сказать.

Но постепенно смысл сказанного стал доходить до меня.

Надо же! Меня бы устроило, если бы я хотя бы нравилась ему.

Ого! Здорово!

— Зря я сказал это, — произнес Дэниел с несчастным видом.

— Почему? Разве это неправда?

— Конечно, правда. Просто не в моих привычках — говорить женщинам направо и налево, что я люблю их. Но я не хочу пугать тебя. Пожалуйста, Люси, забудь, что я сейчас сказал.

— Ни за что не забуду! — возмутилась я. — Я не собираюсь забывать лучшее из всего, что мне было сказано с момента рождения.

— Как? — не веря своим ушам, переспросил Дэниел. — То есть…

— Да, да, — отмахнулась я от Дэниела. Мне было не до него: я должна была подумать над его словами. — А, кстати: я тоже тебя люблю, — добавила я. — И насколько могу судить, уже довольно давно.

Счастье и облегчение сначала по капельке, тонкой струйкой, а потом мощным потоком, как из лопнувшей трубы, полились в мою усталую душу. Но сначала мне надо было все проверить.

— А ты точно меня любишь? — с подозрением уточнила я.

— О господи, да!

— С каких пор?

— Не помню. Уже давно.

— С тех пор, как появился Гас?

— Гораздо раньше.

— А почему ты мне ничего не говорил?

— Потому что, услышав это, ты бы расхохоталась и принялась бы издеваться надо мной…

— Я? Да никогда! — искренне запротестовала я.

— Уж я-то знаю.

— Гм… может быть…

— Не может быть, а точно.

— Ладно. Наверное, так бы и случилось, — с неохотой признала я. — Извини. Но у меня не было выбора: ты такой симпатичный, я просто не могла не дразнить тебя. Между прочим, это был комплимент.

— Спасибо, конечно, — усмехнулся Дэниел. — И еще я думал, что у меня нет никаких шансов: ты всегда влюблялась совсем в других парней, непохожих на меня. Ну как бы я выглядел по сравнению с Гасом?

Он был совершенно прав — до недавних пор меня интересовали только те молодые люди, которые могли похвастать алкогольной зависимостью и денежными проблемами.

Я подумала еще немного.

— Ты по-настоящему меня любишь?

— Да, Люси.

— Нет, я имею в виду — серьезно.

— Очень серьезно.

— В таком случае мы можем пройти в спальню?

Глава восемьдесят пятая

Потрясенная собственной развязностью, я взяла Дэниела за руку и повела его в спальню. Мои чувства разрывались между острым желанием и крайним смущением. Я боялась все испортить. Хоть Дэниел и заявил, что любит меня, но мне предстояло еще пройти главный тест: постель.

А вдруг я не умею заниматься сексом?

Как насчет того факта, что мы дружили уже более десяти лет? Разве мы сможем сюсюкать и сентиментальничать, как приличествует влюбленным голубкам, и при этом удерживаться от смеха?

И что, если он решит, что я никуда не гожусь? Он-то привык к женщинам с гигантскими грудями. Что он скажет, увидев мою яичницу?

Я так нервничала, что чуть не передумала.

Чуть. Но не передумала.

У меня появился шанс переспать с ним, и я была намерена использовать его на все сто процентов. Я любила его. И еще я хотела его.

Однако моей смелости хватило только на то, чтобы привести Дэниела в спальню. После столь решительного начала я вдруг растерялась, не зная, что же делать дальше Провокационно разлечься поверх покрывала? Или толкнуть Дэниела на кровать и прыгнуть на него сверху? Нет, я была неспособна ни на то, ни на другое.

Я напряженно присела на краешек кровати. Он сел рядом.

Господи, насколько же все проще, когда я пьяна!

— Что-то не так? — шепнул Дэниел.

— А что, если я покажусь тебе отвратительной?

— А что, если я покажусь тебе отвратительным?

— Но ты же классный! — хихикнула я.

— И ты тоже.

— Я ужасно нервничаю, — еле слышно призналась я.

— Я тоже.

— Я тебе не верю.

— Честно, — сказал он. — Вот, потрогай, как бьется сердце.

Я встревожилась еще больше. В прошлом меня уже не раз брали за руку якобы затем, чтобы положить на волнующуюся грудь молодого человека, а вместо этого молодой человек клал мою ладонь на эрегированный член и с большой скоростью двигал ею по упомянутому члену вверх и вниз.

Но Дэниел не обманул меня и прижал мою ладонь к своему сердцу. И — да, похоже, там действительно царило некоторое смятение.

— Я люблю тебя, Люси, — шепнул он.

— Я тоже тебя люблю, — смущаясь, сказала я.

— Я хочу поцеловать тебя.

— Хорошо.

Я повернулась к нему лицом, но зажмурилась. Он поцеловал мои глаза, брови, лоб, потом снова опустился до самой шеи. Легкие, дразнящие, невыносимо приятные поцелуи. Затем он поцеловал меня в утолки рта и нежно прикусил мою нижнюю губу.

— Хватит уже изображать из себя тонкого искусителя, — пробормотала я. — Поцелуй меня как следует.

— Ах так? Значит, тебе не нравятся мои приемы? — засмеялся он.

Дэниел улыбнулся так, как умел это делать только он. И я поцеловала его — не могла не поцеловать.

— Кажется, ты говорила, что нервничаешь, — сказал он.

— Ш-ш-ш. — Я прижала палец к его губам. — Я ненадолго забыла об этом.

— Что скажешь, если я лягу, и ты ляжешь рядом, и я обниму тебя? — спросил он, увлекая меня на кровать. — Или это тоже в стиле тонких искусителей?

— Нет, на постель ты меня повалил достаточно неуклюже, — ответила я в его грудную клетку.

— А могу я надеяться, что ты еще раз поцелуешь меня, Люси? — прошептал он.

— Можешь, — тоже шепотом сказала я. — Но, пожалуйста, воздержись от своих отработанных годами приемчиков, типа срывания с меня лифчика одним движением.

— Не волнуйся. Я провожусь с ним не менее пяти минут.

— И я не потерплю всяких там фокусов, вроде выхватывания моих трусов откуда-то из-за спины. Слышишь? — сварливо предупредила я.

— Но это же мой главный козырь! — опечалился Дэниел. — Это лучшее, что я могу делать в постели.

Я снова поцеловала его и немного расслабилась. Было просто замечательно лежать рядом с ним, вдыхать его запах, трогать его прекрасное лицо. До чего же он сексуален!

— Ты действительно любишь меня? — спросила я в который уже раз.

— Люси, я очень, очень тебя люблю.

— Нет, я имею в виду, ты действительно по-настоящему меня любишь?

— Я действительно по-настоящему тебя люблю, — сказал он, глядя мне в глаза. — Сильнее, чем я кого-либо и когда-либо любил. Я люблю тебя сильнее, чем ты можешь себе представить.

На секунду я поверила. Только на секунду.

— Правда? — спросила я.

— Правда.

— Нет, Дэниел, ты не понял. Ты меня правда любишь?

— Да, я тебя правда люблю.

— Ладно.

После небольшой паузы я забеспокоилась:

— Ты ведь не против, что я тебя все время об этом спрашиваю?

— Нет, конечно.

— Просто я хочу быть уверена.

— Я отлично тебя понимаю. Ты мне веришь?

— Верю.

Мы лежали и улыбались друг другу.

— Люси, — сказал Дэниел.

— Что?

— Ты действительно любишь меня?

— Да, Дэниел, я действительно люблю тебя.

— Нет, Люси, — смутился Дэниел, — я спрашиваю, действительно ли ты любишь меня по-настоящему? В смысле в самом деле по-настоящему действительно?

— Я в самом деле по-настоящему люблю тебя, Дэниел. Действительно.

— Правда?

— Правда.

Медленно, очень медленно он раздел меня, причем мастерски запутал все, что можно было запутать, дернул за все, за что дергать было нельзя, и при этом еще заело молнию. Расстегнув одну пуговицу, он целовал меня в течение часа или около того и только потом приступал к следующей застежке. Он покрыл поцелуями каждый сантиметр моего тела. Почти каждый. Я была ему крайне благодарна за то, что он оставил в покое мои стопы. Почему-то в последнее время мужчины считали своим долгом облизать все десять пальцев на ногах женщины, прежде чем приступить непосредственно к сексу. (Несколько лет назад обязательным элементом программы был куннилингус. Мне всегда казалось, что с тем же успехом я могла бы наблюдать, как сохнет краска.) Я не очень-то любила подпускать мужчин к своим стопам, особенно если они не предупреждали заблаговременно о своем желании побаловаться с ними — достаточно заблаговременно, чтобы я успела сделать педикюр.