Alleine zu Zweit (СИ)

Что с ней не так? Она ведь сама все это начала. Сама послала его ко всем чертям, заявляя, что всего лишь вела очередную игру, в которой Дима, очевидно, изначально предполагался проигравшим. И теперь она страдает от собственной глупости?

Дима вздохнул. Он отказывался понимать эту девушку. Ее поступки взрывали его мозг. Более безрассудного человека ему не приходилось встречать. Она была эгоистична, лицемерна, вечно себе на уме, порой слишком самоуверенна, а иной раз просто сумасшедшая. Последнее время при мыслях о ней у него начинала закипать кровь. Так почему, блять, он продолжает о ней думать?

Дима резко открыл глаза и, прищурившись, посмотрел на часы, еле отыскав в темноте телефон. Ему все-таки удалось уснуть. Видимо, мысли о ведьме вымотали его настолько, что он не заметил, как отключился. Да и ужин чуть не проспал. Надо было идти в столовую, потому что желудок предательски напоминал, что не получал топлива со вчерашнего дня.

По пути на первый этаж Дима гадал, почтит ли Аня их столик своим присутствием. Он знал, что она чуть ли не морит себя голодом. Это было ясно не только по восклицаниям Светы, которая буквально умоляла подругу съесть хоть что-нибудь, но и по внешнему виду девушки. Не то, чтобы он постоянно изучал ее взглядом, но не замечать очевидные вещи он не мог: Аня с каждым днем истощалась все больше. Ее и без того тонкие запястья теперь казались просто обтянутыми кожей, юбка постоянно норовила сползти с талии, а рубашка давно перестала быть впору. Неужели и это из-за него? Дима не переставал думать об этом. Нет, понять ее до конца он никогда не сможет.

Опасения оказались напрасны: только перешагнув порог, он увидел ее. Аня сидела на своем месте между Светой и Игорем, держа в руках вилку, и даже слабо улыбалась какой-то очередной шутке Леши. На ней была черная футболка, и Дима про себя отметил ее болезненную бледность. Темные волосы были убраны в высокий хвост, открывая вид на тонкую шею. Опять совершенно не вовремя перед глазами появилась картина: он целует ее где-то возле уха, оставляя красные пятна, и сжимает руками бедра, а Аня тихо стонет, ведь, черт побери, шея была ее самым чувствительным местом. Дима тряхнул головой, отгоняя прочь ненужные воспоминания.

Он не стал подходить к друзьям, решив дать ей возможность поесть спокойно. Дима не сомневался, что, как только он появится в поле ее зрения, у Ани тут же появятся какие-нибудь срочные дела, и она поспешит прочь из столовой. Оглядев помещение в поисках свободного места, Дима обнаружил одно.

— Привет. Я сяду? — спросил он у парня, кивая на свободный стул рядом с ним.

— Падай, — согласился Морозов, отрываясь от телефона. — С чего это такая резкая смена локации? — поинтересовался он. Впрочем, проследив за Диминым взглядом, ответа он дожидаться не стал. — Ясно, — усмехнулся блондин. — Она запретила тебе приближаться к ней, потому что.?

Дима мрачно посмотрел на него.

— Можешь не отвечать. Мне все равно, о чем там она думала, если честно, — Кирилл откинулся на спинку сидения. — Я предупреждал, что так будет. Ты принял правильное решение.

— Ничего я не принимал.

— Значит, благодари судьбу, что так получилось. Потому что, брат, поверь мне: ты бы натерпелся от нее. Если ты, конечно, этого еще не понял.

— Не одна она виновата.

— О, ну конечно, — Морозов цокнул и покачал головой. — Что, эта дрянь опять заставила тебя почувствовать себя виноватым? И как это у нее, блять, получается — обвинить всех вокруг в своих же грехах?

— Я не собираюсь обсуждать ее с тобой, — отрезал Дима. — И я бы на твоем месте не оскорблял Аню при мне. Для своего же блага, — посоветовал он.

— Бля, да ты спятил? Ты опять ее защищаешь? Я смотрю, она тебе конкретно мозги промыла. Послушай, что я скажу тебе. Такие суки, как она, только и живут ради того, чтобы компостировать мозги окружающим. Это их призвание, понимаешь? Они ищут жертву и забрасывают свои удочки с приманкой. Эти их… взгляды, улыбки, откровенная одежда — все для того, чтобы какой-нибудь бедолага вроде тебя клюнул. Как только ты попался в ловушку, она медленно начинает вытаскивать тебя на поверхность. И пока ты по-прежнему находишься под водой, пока ее приманка еще доставляет тебе удовольствие, тебе хорошо. Ты уже начинаешь думать, что так и должно быть, что это твоя судьба, бла-бла. А потом вода кончается, и ты оказываешься выброшенным на берег. Ты начинаешь глубоко дышать, наполняя свои легкие воздухом, который тебя убивает. А она стоит над тобой и смеется, смеется. Повезет, если не придавит еще каблуком сверху. Ты, чувак, с самого начала был жертвой. Теперь время твое вышло, она наигралась и выбросила тебя. А ты еще, блять, придумываешь оправдания.

— Да ты ничего о ней не знаешь, — усмехнулся Дима.

— Я знаю достаточно, чтобы делать такие выводы. Поверь, у меня богатый опыт общения с самыми разными телками. Я знаю, о чем говорю. Я знал и таких, как она. Да, поначалу с ними прикольно. Классный секс и все такое. Типа, экзотика. Ты начинаешь думать даже, что вот это — идеал. Но это только потому, что раньше ничего подобного не было. Я тоже раз так попался. И, ты знаешь, дорого поплатился. Теперь подобных личностей стороной обхожу.

— Не сравнивай ее с другими. Она не такая.

— Они все одинаковые, — прошипел Морозов. — Блять, да пойми ты, у них мозг устроен идентично! Да, оболочка разная. У кого-то более дорогая, изысканная, которой хочется обладать постоянно. У других — простая, невзрачная, но с изюминкой. К третьим вообще прикасаться не хочется. Но рано или поздно любая обложка износится, и начнут проглядывать внутренности. Вот тогда, брат, пора искать новую.

— Меня поражает твой потребительский взгляд на девушек, — процедил Дима. — Не все относятся к ним так, как ты.

— А как к ним можно относиться иначе? — Морозов едва не расхохотался. — Они же станки. Машины для удовлетворения наших желаний. А любое оборудование рано или поздно приходит в негодность. Скажешь, я не прав?

— Ты слишком испорчен для того, чтобы быть правым, — Дима закатил глаза. Его едва не выворачивало от размышлений Кирилла. Еще хуже становилось, когда он думал, что этот человек со своими грязными мыслями прикасался к его Ане. Как она это терпела? И, самое главное, как он мог осуждать ее?

— Возможно, — согласился блондин, ухмыляясь. — Но, по крайней мере, мой мозг надежно защищен от домогательств. Серьезно, тебе крупно повезло, что она, наконец, оставила тебя. Найди себе другую. Благо, есть из чего выбрать… — протянул Морозов, провожая взглядом проходящих мимо одноклассниц.

— Я не на рынке, чтобы озадачивать себя выбором. Твои советы не для меня.

— Как знаешь, — Кирилл внимательно посмотрел на Диму. — Моим долгом было предупредить тебя и помочь избежать ошибок.

— Как раз с этой задачей ты справился, — пробормотал Дима, вновь уходя в свои мысли. Теперь они были уже не такими мутными, как всего каких-то полчаса назад.

***

— Блин, так нечестно! Ну вот вообще нечестно! — неистовствовала Света, нахмурив брови и с яростью смотря на угорающего Лешу, который буквально сгибался пополам от смеха.

— Справедливость восторжествовала, любимая, — выдавил он, держась за живот. — А то устроили матриархат…

На самом деле ничего криминального не произошло. Просто Степанов, который, кстати, выглядел довольно помятым (не иначе как воспользовался Лешиным способом расслабиться перед экзаменом), внезапно объявил, что все мальчики имеют право не сдавать физкультуру, а результат он им поставит, что называется, «автоматом». Естественно, не просто так, а за победу в апрельском матче, причем довольно убедительную: 7:1 в пользу команды пансиона «Земля». Свету эта поблажка расстроила больше всех, остальные же девочки отнеслись к этому вполне понимающе.

— Я тебе покажу матриархат, — взвизгнула блондинка, пихая парня в плечо. — Только попробуй прийти сегодня! — резко развернувшись, Света пошла по направлению к шведской стенке, по пути разминая мышцы ног.