Blue Strawberry (СИ)

«Яре-яре... – Усмехнулся Кисуке в мыслях, – любовь порой весьма сложная штука...» Он улыбнулся теперь и в реальности, которую насквозь пропитали обнадеженные взгляды всех друзей:

- Ну, если все решено, значит, добро пожаловать вновь в Разделитель миров, Куросаки-тян...

====== LXXXI. АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ: ВНУТРИ ХАОСА И ВНЕ ВРЕМЕНИ ======

Будь вечер выходного дня более многолюдным, то кто-нибудь на улочках Каракуры непременно бы подметил совершенно невероятную картину – рыжий игрушечный лев беззаботно вышагивал на двух задних лапах и к тому же еще что-то и говорил. Прислушавшись ближе к чудаковатому созданию, среди частых всхлипов и нечленораздельной болтовни, можно было разобрать одно слово, которое львенок повторял не первую тысячу раз.

- Нозо-о-оми... Кхе-е-е... Нозо-о-оми-и-и...

Перед глазам-пуговками модифицированной души вновь и вновь разворачивался двойной кошмар для Кона: в появившийся портал Разделителя миров Нозоми уносил за собой жуткий и хохочущий Кагероза, а рядом, в двух шагах, в реальности Каракуры, смерть загребала Ичиго в свои не менее жуткие лапы.

- Ич-чиго-о... Сестренка... – Всхлипнув опять, львенок вытер лапой нос.

...Это потом, спустя час, проведенный в дремучем лесу и показавшийся ему вечностью, Кон услышал, что рыжеволосая синигами не умерла, а полностью утратила свою силу, а, значит, и синигами называться больше не могла. Белые одежды вместо черного шихакушо проводника душ ярко об этом свидетельствовали. Причем настолько ярко, что у бедного Кона, за час беспомощного лицезрения угасшей Куросаки, беспощадно резало болью и ужасом глаза. Кто знает, если бы не связывающее заклинание Нозоми, пригвоздившей его к каменной плите с целью оберегания его от опасной встречи с Кагерозой, то, возможно, Кон спас бы не только саму Нозоми, но и Куросаки. Но, увы, он был маленьким, слабым, беспомощным куском ваты, неспособным ни на что и потому вынужденным смотреть на то, как его друзья сражаются и как они умирают, совершенно не имея возможности как-то им помочь или спасти.

- Я совершенно бесполезен... – Проронил унылый, безумно печальный голосок Кона. В его глубине причины этой печали и боли кричали с невероятной силой и искренностью, отчего на глаза-пуговки вновь наворачивались слезы. «Как же это несправедливо быть таким маленьким и слабым...»

За спиной плюшевой игрушки послышались недалекие и приближающиеся шаги. Обычное дело в таких случаях – превратиться в куклу: в большинстве случаев грязного рваного льва просто никто не замечает и прохожие проходят мимо, но иногда в особо сознательных горожанах появляется желание забрать бедную старую потрепанную, но все же милую зверушку домой, отстирать ее, заштопать и уложить в чью-нибудь детскую кроватку. В любом из случаев, Кон был волен в своих дальнейших действиях, и обязательно возвращался к Ичиго, куда бы судьба его не занесла.

Однако сегодня ему не хотелось никуда попадать: он решил побыстрее найти свою рыжую хозяйку, уткнуться в ее теплую руку носом и ощутить, что она жива, в отличие от неведомой судьбы Нозоми. Чьи-то шаги за его головой становились все ближе и ближе и это почему-то тревожило его: тихие и неторопливые, они доказывали, что кто-то подбирался к нему, точно охотясь, в то время, как сам Кон молился, чтобы его просто не заметили...

- Ага! Попался! – Сильная рука ухватила за шиворот львенка, и тот непроизвольно задергал ногами и руками в разные стороны под недовольное роптание, совершенно забывая о том, что должен молчать. Но властная рука сама легла ему поперек бездонного на брань и проклятия рта, отчего Кон вынужден был взглянуть на обидчика.

Голубые усмехающиеся глаза спокойно наблюдали за истерикой вырывавшегося говорящего игрушечного чудища, но так и не давали ему проронить ни слова. Все-таки Джагерджак понимал, что картина, в которой громадный детина говорит с ожившим плюшевым львом попахивает психиатрической клиникой, ну, или какими-то клиническими исследованиями. А атмосферы лаборатории Маюри ему хватило и так на всю оставшуюся жизнь.

Секста завернул в ближайший переулок, чтобы не привлекать ничье внимание:

- Я отпущу, если заткнешься, – кивнул он глазам-пуговицам. Кон согласно кивнул в ответ.

- Как сестричка?! – Не медля и не выполняя поставленного условия, выкрикнул Кон, хватая – немыслимое дело – арранкара за грудки. – Ты чё бросил ее?!

- Совсем сбрендил? – Джагерджак еле отцепил от себя доставшего его «зверя». – Ты забыл, что это я ее нашел и вытащил из того леса?!

Кон рассеянно кивнул: да, именно голубоволосый наткнулся на Куросаки и на него тоже посреди того злополучного места, насквозь пропитанного бессилием и горечью утраты. Дикий рев поверженного очередным болезненным ударом Пантеры дополнил и без того ужасающую картину, заставляя Кона ни на шутку испугаться за ухажёра Куросаки: в его впивавшихся в безжизненно белые одежды временной синигами глазах кричало безумие и сиюминутная расправа над тем, кто посмел сделать подобное с его любимой.

Кон покачал головой из стороны в сторону, до сих пор ощущая мурашки в своей душе, поскольку они не могли бегать по его телу. Он вновь бросил удивленный взгляд на Гриммджоу, откровенно не понимая, как после той сцены, он вообще сумел отлепиться от Ичиго?

- Все с ней уже в порядке, – проронил тот, – и заканчивай сверлить меня глазами.

- Заканчивай?! Так какого хрена ты здесь бродишь? А не сидишь рядом с ней?!

- Много ты понимаешь, бесчувственный кусок ваты.

Кон обиженно всхлипнул:

- Может и не много. Но я никогда не стану таким дураком, который теряет бесценные моменты побыть с самым важным для него человеком... Если бы мне только дали шанс увидеться с Нозоми, я бы ни за что не отпустил ее. Хоть я всего лишь бесполезный кусок ваты...

Джагерджак хмыкнул: говорить не хотелось, уж слишком красноречиво высказался этот маленький храбрый лев, не нуждавшийся в похвале, как и не вызывавший возражений. Арранкар потеребил «зверя» за макушку и сунул того себе за пазуху. Оба «кошака», принадлежавшие одной и той же хозяйке, покорно возвращались к рыжеволосой, зная, что и она их непременно ждала.

- Готова? – Спросил Урахара и, в ответ на кивок, выбил духовное тело Куросаки из ее физической оболочки.

Она оказалась в бесцветной одежде, прекрасно понимая, что это означало: если банкай изменял ее наряд соответственно возрастающей и изменяющейся реяцу, то логично было предположить, что отсутствие духовного давления не держит краски на стандартном одеянии синигами. Правда, столь специфический «прикид» для души она тоже видела впервые: обычные духи, как и она теперь, что в мире живых, что в Обществе душ, выглядели куда более современно, что ли, – в повседневной одежде, разноцветной, разносортной, разнообразной, в общем. С другой стороны, имелся ли в этом какой-то скрытый подтекст? Стоило ли ей надеяться на что-то, раз униформа проводника душ не покинула ее даже после утраты реяцу? Стоило ли это правильно истолковывать, что именно силы синигами – основные для нее...

- Куросаки-тян? Приготовься. – Скомандовал Кисуке и прицепил ей на ситаги передатчик: – Это для того, чтобы мы могли поддерживать связь с тобой в Разделителе миров. – Он передал ей в руки какое-то устройство: – А это для того, чтобы собрать частички твоей духовной силы внутри Катотсу. Я настроил прибор на частоту твоей души, и, когда раздастся сигнал, тебе нужно будет нажать на эту кнопку...

- Ясно, – рассеянно проронила Ичиго, – я мало, что понимаю, конечно, но надо попробовать, верно?

Шляпник уверенно кивнул. Ребята позади него все, как один, ободряюще улыбнулись ей и даже Чад выдал что-то вроде слабой усмешки. Куросаки была безмерно благодарна им всем за поддержку, но сердце обиженно ныло оттого, что сюда так и не явился единственный человек, умеющий по-настоящему развеивать все ее тревоги и страхи только одним взглядом небесно-голубых глаз да прикосновением успокаивающе-теплых губ.

- Пора, – Урахара открыл дверь – самую обычную, между прочим, – в переход и жестом пригласил Ичиго войти.