Капкан любви

— Не смотри на меня так печально, Тедди. Могло бы быть и хуже. Мы могли бы родиться во времена, когда еще не было разводов, — уголки губ Кандиды иронически дрогнули. — Как бы то ни было, у этой истории хороший конец. Джек Делавинь получил — или почти получил то, чего он заслуживает. А у меня есть моя свобода. Я не повторяю своих ошибок.

Эти слова колоколом прозвучали в ушах Тедди. Она задумалась о своих ошибках и неверных суждениях, о том, как бывала она убеждена в решениях, которые впоследствии оказывались неверными. Как она теперь могла считать, что ее инстинкты относительно Джека верны? Однако, Тедди была нормальной женщиной, с нормальными инстинктами выживания. Ее тело требовало еды, требовало мужчину, ее сердце слушалось тела, рассудок — сердца. Тедди была далека от того, чтобы задуматься, почему Кандиде было так же тесно с Джеком, как и ей самой с Майком. Она задвинула эти неприятные сомнения в самый отдаленный уголок рассудка.

— Расскажите мне о ваших планах в Париже...

Джек набрал номер офиса «Де Брэгга & Спитлер» в Нью-Йорке и попросил, чтобы его соединили с Вальтером Башером, одним из самых искусных поверенных среди известных ему юристов. Он коротко рассказал Вальтеру историю сделки, не упоминая участвующих лиц и не ссылаясь на себя. Было слышно, как законник хихикал в трубке, пока Джек излагал факты.

— Я бы хотел узнать ваше мнение, Вальтер. Как бы вы отнеслись к этому случаю?

— Джек, если я правильно понял, эту малышку никогда не выпустят на поле, где дерутся большие дяди?

— Правильно, мой знакомый не хочет выпускать ее на поле.

— О'кей. Итак, вот что вам нужно сделать... гм, вот что нужно сделать вашему знакомому. Нужно уличить их в подлоге. В старом, добром, обычном подлоге. Это даст вам преимущество. Если хотя бы один из ублюдков солгал, можно считать, что со всеми ими покончено. — Джек, казалось, слышал, как юрист потирает руки. — Мне нравится ложь, Джек. Знаете, в таком деле, как бизнес, одна маленькая ложь может оказаться очень важной. Она оскверняет всю эту чертову историю, надеюсь, вы меня понимаете...

Тедди должна была встретиться с Майком в восемь вечера на Стэнли Гарденс. Сегодня была среда — к счастью, в среду «Хародс» закрывался поздно. На этот раз Майк приехал с бутылкой шампанского.

— Ну, Тедди, я в твоих руках. Я сделаю все, что ты мне прикажешь. Сегодня, когда этот ублюдок Фицджеральд пришел в отдел торговли, я держал язык за зубами, хотя мне очень хотелось вмазать негодяю в челюсть. Так что теперь со мной будет?

— Все зависит от того, чего тебе хочется и как ты относишься к этому случаю.

— Мне опротивело быть попугаем. Все идет не так с самого мая. Все идет не так с тех пор, как я стал прислушиваться к Фицу. Я чувствую себя отвратительно, Тедди. Я больше не получаю удовольствия от своей работы. Я не знаю, чего мне хочется. Я хотел бы исправить все это.

Тедди кивнула в знак согласия.

— Тедди! — обрадовался Майк. — Ты же знаешь, чего мне хочется. Мне хочется быть с тобой. Мне хочется услышать, как ты скажешь, что никакой я не подонок, не дурак, не растяпа, что я — хороший парень. Пожалуйста, Тед, может быть, ты подойдешь ко мне, сядешь на колени, как раньше? Хоть на минуту? Как в старые добрые времена?

— Нет, Майк. Нам нужно поговорить. В этой истории есть две возможности.

— Так расскажи мне о них.

— Эта сделка, несомненно, была мошеннической. Ты согласен?

Майк нерешительно взглянул на нее.

— Итак, это была мошенническая сделка, — твердо продолжила Тедди. — Я поклялась другим людям в том, что ты рассказал мне, и ты подведешь меня, если не подтвердишь свои слова письменно. Я все уже рассказала Джеку Делавиню. Сейчас, я думаю, он уже рассказал это руководителю банка. Они готовятся завтра рассказать все это в «Стейнберге». Если у меня не будет письменного свидетельства, я могу пойти под суд.

Черные глаза Майка уставились на нее.

— Тогда что же мне остается делать?

— Если ты хочешь со мной сотрудничать, опиши случившееся неделю назад на бумаге, во всех подробностях. Я не думаю, что будет начато судебное расследование. Джек не хочет возбуждать его, а «Стейнберг» — тем более. Все, чего хочет Джек — это назначить хорошую цену за «Голдсмит». Могу добавить, что в дальнейшем ты сможешь продолжать работать в «Стейнберг Рот», словно ничего не случилось.

— Никакого следствия, говоришь?

— Мы все этого хотим, но, конечно, я не могу дать гарантии. Что я действительно могу гарантировать — что следствие начнется, если ты не подтвердишь случившееся.

— А как насчет пяти миллионов? — обеспокоенно задвигался Майк.

— Что насчет них?

— Ну, — замялся он, — Я могу оставить их себе?

Тедди скрестила руки на груди и холодно глянула на Майка.

— А ты как думаешь, Майк?

— Думаю, нет.

— Правильно думаешь.

— Почему мне должны поверить? А если там подумают, что мы с Глорией сговорились сами, а Фиц ничего об этом не знал? Разве он сознается в том, что подговорил нас?

— Не прикидывайся наивным, Майк. В тебе есть многое, но наивности в тебе нет. Ты обо всем подумал, еще когда Фиц впервые упомянул тебе о сделке. Если бы это устроили вы с Глорией, то сейчас... — Тедди наблюдала за действием своих слов, — вы с Глорией уже сидели бы где-нибудь в Южной Америке с приклеенными бородами. Вы где-то должны были взять деньги, чтобы перечислить их на счет, ведь для успеха этой сделки мало обычного торгового счета «Стейнберга». И вы бы не сидели на виду, дожидаясь, пока вас поймают. Твоя история правдива, ей можно доверять. Фицджеральд — единственный, кто в состоянии выплатить тебе пять миллионов фунтов, и только деньги были побуждением твоего поступка.

— А какие у меня теперь побуждения, Тедди? Что мне будет, если я сделаю то, что ты хочешь?

Тедди спокойно и непреклонно посмотрела на него.

— Ты выпрашиваешь у меня взятку, Майк? Так? Ты совершаешь поступки только за деньги? Не выйдет. Я не собираюсь платить тебе ни пенни. Деньги, которые тебе дал Фицджеральд — не его деньги. Это называется кражей, Майк. И продажностью. Ты готов снова это сделать?

Майк подпер голову руками и уставился в пол.

— Я не хочу денег, Тедди. Я просто хочу, чтобы все было как раньше, понимаешь? — он поднял голову, и Тедди увидела, что его глаза полны слез. — Просто я хочу снова быть вместе с тобой. Я хочу прикасаться к тебе, обнимать тебя, заниматься с тобой любовью, жениться на тебе. Я хочу быть с тобой. Всегда. Я хочу, чтобы ты любила меня. Меня. Это единственное, чего я всегда хотел...

— У тебя это не получилось. Разве не так, Майк? Допустим, мы снова сошлись. Допустим, мы поженились. Как по-твоему, сколько времени пройдет до того, как ты снова полезешь в панталоны других женщин? Сколько времени пройдет до того, как ты начнешь шуметь, что тебе мало платят в «Стейнберге», что я разрушила твою карьеру, стеснила твои возможности, ограничила твою свободу... запрещая тебе ходить на пьянки с напарниками? Сколько, Майк? Сколько, прикинь?