ShipS Life или Русские русалки в заграничных морях (СИ)

  - Когда она умерла? Девятнадцать. Четыре дня как исполнилось.

  - Мда-а. протянул он. - знаешь я уверен, она бы тобой гордилась сейчас.

  - Скорее сказала бы, что я дубина.

  - Почему?

  - Потому, что мне уже двадцать пять, а я в третий раз начинаю жизнь заново.

  - Первый тогда, второй - после мужа, да?

  - Да. - скривилась Алина. - если можно его так назвать.

  - Ты ведь его еще любишь?

  Она молчала. Этот вопрос всегда заставал ее врасплох. Ведь и на корабле она была только для того, чтобы найти его и вернуть, и Крис был частью ее плана, многое уже было сделано для этого, но в последнее время она все чаще задавала себя иной вопрос. А смогла бы она его простить? А если нет, то к чему все это?

  - Это его подарок, да?

  - Что? - переспросила девушка.

  - Кулон. - Джош протянул руку, и она поняла, что машинально теребила его все это время, и закрыла его ладонью.

  - Нет, не подарок. Но он принадлежит ему. Ему его дал вождь племени индейцев Амазонии, и я должна его вернуть. Но знаешь...

  - Знаешь что? - потому что девушка опять умолкла.

  - Ты думаешь можно любить, когда не уважаешь человека и больше не веришь?

  - Если ты о настоящей любви - то нет.

  -Тогда я уверена, что не смогу опять быть с ним. Даже если еще люблю. - девушка сжала кулаки, что не укрылось от взгляда музыканта. - То, что я еще что-то чувствую - это вполне естественно. Он ведь был моим мужем, и я думала, что это навсегда. Я и он. В счастье и в горести. И все такое. Засыпать и просыпаться вместе, есть и пить, смеяться и плакать, навещать родню, кататься на мотоцикле. И еще миллион разных дел. Мне казалось, он идеально мне подходил, понимаешь, нам всегда было весело, в постели все было просто супер, путешествовали часто, танцевали, вообщем, никакой рутины. Я была с ним очень счастлива, но сейчас я все больше понимаю, что мне с ним, не как с личностью было хорошо, а от жизни, которую я вела. Понимаешь о чем я?

  - Думаю, да.

  - У меня в Париже было почти все, о чем я мечтала. Красивый муж, любимая собака, друзья, работа, учеба, я писала свою первую книгу. Мотоциклы, театры, музеи, выставки, рестораны, ночные клубы. Все, чего душа пожелает. Только море, пожалуй, было далеко, но ведь мы собирались переезжать. А потом, так вот, раз. - она с ухмылкой развела руками. - И он меня предал. Я все же думаю, я была хорошей женой. Не изменила за два года ему ни разу, а стоило б. У меня был один друг... В этом, пожалуй, я виновата, но ведь все было платонически, понимаешь. Мы просто общались. - краем мысли, не останавливаясь, перечисляя свои достоинства, она вдруг поняла, что первой в их браке предала она. И тогда, когда утренним ритуалом была смска для Рыжего, и даже тогда она это знала. Сердцем знала, и с этим ничего больше нельзя было поделать. - Представляешь, он не знал, как стиральная машинка включается. В семь утра вставала, чтоб ему обед приготовить. Ни разу не было, чтоб он домой вернулся, а в шкафу чистой рубашки нет или на плите пусто. У меня только характер ужасный. В этом разводе я сама была во многом виновата и возможно заслуживала наказания, но не такого... я ведь, правда, чуть не умерла. Меня три вещи спасли - отец, собака и друзья. Я сейчас поняла, такого никогда не смогу простить. Да и зачем?

  - А ведь ты выглядишь такой счастливой. По тебе ни за что не скажешь, что ты такое перенесла. Ведь некоторым за всю жизнь такое не выпадает, а тебе всего двадцать пять.

  - Во-первых, целых двадцать пять. А во-вторых... Во-вторых, я не выгляжу счастливой, я здесь, действительно очень счастлива. У меня, если хочешь, ощущение, что я толи из тюрьмы, толи из больницы вышла. Мы с ним были очень разными людьми, хоть нам и было хорошо вместе. Он за всю жизнь одну книгу прочел. А мне человек нужен, чтобы я могла и о книгах с ним разговаривать, и чтоб он морду сумел набить кому-то за меня. Мне его не хватает, но я в тоже время я почти ничего о нем и не помню. Хмм. А корабль... Для меня корабль, это как коридор со множеством выходов, ну точно, как этот. - и она мотнула головой в сторону двери. - я снова дышу, а как вспомню, что зимой было, страшно становится. У меня тогда два желания было - нормально проспать хотя бы одну ночь, не вскакивая каждые пять минут от рыданий, и поесть так, чтоб на изнанку потом не выворачивало. Я на семь килограмм похудела. Зато, какая диета.

  Он допил вино и потянулся за бутылкой.

  - То, что нас не убивает...

  - Делает только сильнее, - закончила она. - и мне налей тоже.

  - С удовольствием.

  - Так что, кто знает, может, то, что тебя уволили, это тоже не просто так. Это обязательно должно привести к чему- то очень хорошему. Ты ведь из другого теста, понимаешь, о чем я. Ты можешь творить. У тебя есть твоя музыка, у тебя есть, что сказать миру! Ты бунтарь, но только от таких и рождается красота, кровью тех, кто бросает вызов обыденности. - она раскраснелась и возбужденно продолжала, - Ты просто обязан писать. Музыку или книги, это не так важно. Важно сам процесс творения и красота, которая получается в результате. Не пей больше. Ведь, это только мешает, а ты не имеешь на это права.

  - Почему? - он даже дыхание затаил.

  - Потому что ты иной. Знаешь во Франции даже фраза такая есть - boulot, metro, dodo, дословно, если переводить, так это - работа, метро и баю-бай. Так ведь почти все люди живут... А ты талант. Когда есть, что сказать, молчать ты не имеешь права. Представляешь, если б Хемингуэй так жил - в офисе, на работе и с детьми на выходные к морю? Чего бы мир лишился, представь хоть на минутку? И ведь все пьют и даже все напиваются, но нельзя же менять солнечный свет на бутылку! Даже лунный нельзя. - Алина частенько вставляла в разговор странные ассоциативные ряды, и часто ей приходилось пояснять, что она имеет в виду, но сейчас это не требовалось абсолютно точно. - У тебя столько сил, энергии, столько стремлений, а на что ты их тратишь? На алкоголь? И всего лишь потому, что ты тут несчастен, как ты говоришь? Посмотри на меня, даже я на это права не имею, а уж ты и подавно! Господи, да возьми ты мяч и вечером кидай, вместо бара. Это знаешь, как помогает, я ведь видела, что тебе это нравится. Джош, не трать свою жизнь понапрасну, пожалуйста! Ты столько всего можешь достичь. Слушай свое сердце и твори...

  Она выдохлась и замолчала, во рту пересохло, и она опять потянулась к стакану. От вина язык у девушки развязывался все больше, но пока она четко осознавала, то, что говорила.

  - Я ведь даже ни о чем не жалею. Веришь?

  - Не верю. - Джоша поразила искренность и жар этой тирады, и тем более ее справедливость до такой степени, что музыканту стало стыдно. Он на минуту почувствовал себя школьником, и был втайне рад смене темы. - Жалеешь о баскетбольной школе. - напомнил он девушке, касаясь краем собственного пластикового стаканчика о ее.

  - Только о баскетбольной школе. Так что, то все, что не делается, все к лучшему. Иначе я ведь никогда б не узнала этого.

  - Чего?

  - Корабля. Моря. Удивительных людей. Абсолютно иной жизни. - она подняла на него глаза. - Тебя.

  - Меня?

  - Я обязательно напишу про тебя в своей книге.

  - А я про тебя!

  - Нет. - Алина залпом выпила вино и надула губы. - Не хочу.

  - Я и спрашивать не буду. А интересно почему?

  - Потому что я хочу получить от тебя кое-что другое.

  - Не вопрос.

  - Ты же не знаешь, что я попрошу.

  Он тоже одним глотком осушил свой стакан и разлил остатки вина.

  - Все, что угодно. Хочешь куплю тебе Сенчюри, покрашу в розовый цвет и назову в твою честь?

  Алина расхохоталась.

  - Ну, еще бы. А в розовый, это потому что я блондинка, так?

  - Нет, не потому. Просто так. Так чего желает моя королева?

  - Тогда уж назови его Палома. А еще мы желаем, чтобы ты написал для нас песню. - застенчиво попросила 'королева'.

  - Легко! А что значит Палома?