Мистер Дориан Грей (СИ)

Уже знакомая мне личность, Альберт Родригес сопровождал Дэйзи Грей, что было неудивительно. Ей ещё нет семнадцати, но я поражалась её красоте и шарму. Её платье соткано в пастельных тонах: из шифона, гипюра и шёлка. Юбка по щиколотки, верх — очень сексуальная рубашка на маленькой пуговке. Маска была её такого же серо-голубого тона, волосы собраны наверх. Увидев нас с Дорианом, она широко улыбнулась своей милой невинной улыбкой, дёрнула своего кавалера за рукав, указав на нас.

Альберт отсалютовал нам. В этом году он закончил свою учёбу по делу бизнеса и менеджмента, поэтому сейчас помогает отцу, — ранее занимающемуся лишь фотографией, пока они жили во Франции, — с огромным количеством баров по всему штату Нью-Йорк. Мать Альберта, Эва, нашла там себя, как хранительница очага, а когда дети подросли — взяла за хобби вязание. Дело дошло до того, что теперь она держит несколько ателье-магазинов, обзавелась вязальщицами, что сейчас приносит весомый доход.

Меня действительно восхищали те, кого Дориан знал и любил. Его семья казалась мне воистину огромной, я боялась, что не смогу всех запомнить… Когда стали выходить Криги, я вообще не успевала любоваться и запоминать. «Трио сорванцов» выскочили первыми, Крис вёл под руку свою самую младшую сестрёнку Эйвери, Стефан был с какой-то куклой с глянца, один Джон присутствовал здесь со своей девушкой, Элион Райан. После них вышли Фиби с Адамом, а затем самый старший Стефан Криг, которого под руку вела красотка-модель Бриджит, самая старшая из девочек. Мэдисон Кэрруэй приехала с мужем Энди — писаным красавцем с точёным профилем. Вспышки фотоаппаратов неумолчно атаковали, прежде всего, их. В отличие от нас, пара немногословно, но прокомментировала своё появление.

Меня больше всего волновало то, что в этом огромном потоке людей до сих пор не появлялись Батлеры. Дориан смотрел на меня испытующе, когда «знакомые лица» для него закончились, а я всё продолжала всматриваться в гостей. Он перестал поедать меня глазами, только когда к красной ковровой дорожке подъехал белый лимузин — до этого были в основном лишь чёрные. Я напряглась: это вполне могли быть и мои злосчастные родственники. Уверена, что Дориан подумал о том же…, но вместо ожидаемых гостей из авто вылез жилистый мужчина с неприятным стеклянным лицом и сухими глазами. Утомлённо, медленно он пошёл первым, что-то раздражённо фыркнув кому-то позади себя, оставшемуся в салоне. И только потом за ним, еле поспевая, вышла девушка с идеальной гладкой причёской и такой же потрясающей кожей. Изумительное платье, ткань которого плотно прилегала к её телу, выглядело на ней не вульгарно, а соблазнительно. Оно было первым, — за исключением «знакомых лиц», — которое не напоминало мне павлинье одеяние, несмотря на цвет: такой сияющий золотой. Девушка пыталась выглядеть счастливой, но у неё это выходило неестественно. На лице были видны только её губы и кончик носика — что смотрелось чертовски выгодно для того, кто желал бы скрыть свои эмоции. Я не удержалась от вопроса к Дориану:

— А это кто?

— Это Гленн Джонатан Рид, публицист, друг и партнёр моего отца. Девушка — его единственная дочь, Кэтрин.

— Она очень красивая, — тихо сказала я, — Но выглядит не слишком счастливой.

— Почти все девушки этого круга печальны, пока ты с ними не заговоришь. Едва ты обращаешься к ним — появляется искусственная улыбка, и ты понимаешь, что в такой кукле изюминки не существует. Не существует ничего, кроме хорошего тона и красоты, — он ухмыльнулся, — Однако большинство берут в жёны именно таких партнёрш, чтобы потом спокойно «ходить налево».

— Ты знаком с ней лично?

— Я был знаком, — раздался голос за нашими спинами, Марсель шёл к нам с бокалом виски. Дориан рассмеялся.

— Марсель, а разве есть девушки, с которыми ты не знаком? — спросил его брат. Он изогнул губы в косой ухмылке.

— Сомневаюсь. А насчёт конкретной, если помнишь, нас знакомили ещё пару лет назад, когда папа выкупал у Гленна территорию под ранчо у залива за городом. Она была тогда ещё такой рыжей, даже с веснушками… Ну?

— А, да. Очень смешная, —

Дориан рассмеялся. С улыбкой он посмотрел на меня, пока я выгибала бровь, следя, как он предаётся воспоминаниям.

«Ты мой, чёрт возьми!»

— Лили, всё хорошо? — спросил он, хмурясь.

— Замечательно, — сквозь зубы пробуравила я, взяв бокал у Марселя, и сделала крупный глоток под хохот братьев Греев.

— Лили, не ревнуй! — протянул Марсель, — Мы тогда только и делали, что шутили над ней. И то, только я и шутил! Дориан просто гоготал, как сейчас!

— Малышка, — проговорил мой высокий, широко улыбающийся кавалер и забрав из моих рук ядерный напиток, передал его Марселю. Руки Дориана легли на мои плечи, когда он прошептал, склонившись к моему лицу:

— Не думай даже ревновать. Для меня есть только ты. Навсегда. А всё, что в прошлом, то в прошлом, — Дориан потёрся носом о мой. Я судорожно выдохнула.

— Мне трудно себя контролировать, когда другая вызывает на вашем лице улыбку и смех, мистер Грей.

— Тебе можно себя не контролировать. Только ты вызываешь во мне любовь, — моё сердце забилось ещё чаще. Марсель тактично кашлянул, допив остаток виски:

— Дальше «18+»? Тогда я пошёл, — рассмеялся он, пока я только и делала, что считала вдохи и выдохи Дориана, участившиеся и обжигающие моё лицо.

Когда Марсель внезапно перестал смеяться, то всю расслабленность между нами будто сняло рукой. Мы с Дорианом, не сговариваясь, оглянулись на него и проследили взгляд серых глаз: из громадного высокого автомобиля едко красного цвета выходили Батлеры в чёрных костюмах и таких же масках из кожи, которые практически полностью скрывали их лица, оставив место только для ртов, скалящихся изо всех своих возможных сил.

Эндрю Батлер быстро шёл по дорожке, а вот Шон, напротив, вальяжно и раскидисто перебирал ногами. Когда он остановился, чтобы фотографы успели запечатлеть его, я буквально чувствовала, насколько напряглись мужчины, стоящие по обе стороны от меня. Шон Батлер оторвал взгляд от толпы окруживших его зевак, репортёров и фотографов, направив его прямиком на балкон. Его рот растянулся в ядовитой ухмылке. Моментально вспомнив, что Арбаль говорил мне о нём, я почувствовала, как тошнота подкатила к горлу и сделала сразу несколько шагов назад, чтобы раствориться в тени, что отбрасывала крыша, на которую изливало свои последние лучи пьянеющее в закатном блеске солнце.

— Лили, ты в порядке? — обеспокоенно спросил Дориан, тут же подойдя ко мне. Марсель стоял, как изваяние, не сводя с Шона Батлера взгляда. Насколько я знала, он был в курсе всего и в сердцах не раз произносил, что его ненавидит.

— Да, да, в полном порядке, Дориан, — сглотнула я волнение, — Не беспокойся. Я хочу поговорить с ними, — я крепко стиснула руку своего любимого, — Чем быстрее, тем лучше.

— Не торопись, — сказал Марсель, подойдя к нам, — Вам нужно всё согласовать с Кристианом и Арбалем. Самовольничать тут самое дурное, что может прийти в голову. Давайте спустимся вниз.

Марсель кивнул Дориану. Мне казалось, что у них была телепатическая способность разговаривать одними глазами. Взяв меня под руку, как можно бережнее, Дориан повёл меня вниз за столик накрытый на шестерых: за ним уместились я с Дорианом, Марсель с Эдмой и Айрин с Теодором. Вечер на сцене начали трио мужчин-саксофонистов в компании с пышной мулаткой, обладающей редким тембром, напоминающим голос Билли Холидей. Все взгляды направлены на сцену, хоть изредка и были слышны перешёптывания.

Я вздрогнула, когда почувствовала прикосновения прохладных пальцев Дориана, которые скользили кончиками по моей ладони, пышущей жаром в ответ на ласку, вверх. Он медленно сплёл наши пальцы и крепко, до хруста сжал. Я судорожно выдохнула и когда повернулась к нему, тут же прижалась губами к губам. Это было так неожиданно, что я ещё с секунд пять смотрела на его в неиссякаемом блаженстве закрытые веки. Когда он чуть отпрянул от меня, я шумно выдохнула и прижалась к его губам сама. Я чувствовала, как он улыбался, от этого тепло разливалось по животу, такое обволакивающее и тягучее. Наши руки сжались крепче, как и сердца от трепета. Он прохрипел мне в губы: