«Пылающая Эмбер» (ЛП)

— Вполне возможно, — отвечает Гриз.

Я швыряю стул в другой конец комнаты и сдвигаю с места неподъемный стол. Затем, тяжело и часто дыша, опираюсь на стол.

— Она сказала, что не знает, кем был её отец.

— Она солгала, — рычит Таз.

В комнате повисает тяжелая тишина, пока меня трясёт от калейдоскопа эмоций — сомнения, шока и многих других. Ярость, потому что, если это правда, то каждый момент, который я разделил с Куколкой, каждое счастливое воспоминание, которое она мне подарила, растворятся как дым, ничего не знача, и выйдет так, что она меня изменила, исцелила, только чтобы снова искалечить. Вера, потому что, проигрывая в голове каждую секунду, проведенную с ней, хорошее, плохое и умопомрачительное, я молюсь, чтобы она объяснила необъяснимое. Причина, по которой я должен поверить в невероятное. Все, что мне довелось узнать о её борьбе за выживание, наполняет мою голову и сердце сомнениями, словно они ведут грандиозную битву.

— Это именно то, чем кажется? — спрашиваю я Гриза.

Скажи «нет».

Взмахнув руками, Таз шипит:

— Какое ещё тебе нужно доказательство? Она одна из них!

Все моё тело напряжено до предела. Я неотрывно гляжу на Гриза и жду ответа.

— Видит Бог, я не думаю, что в девчонке есть хоть капля гнили. Возможно, у Пэппи что-то имеется на неё, и он вынуждает её это делать.

— Свою родную дочь? — с сомнением произносит Эдж.

— Он бы не упустил такой случай, — отвечает Гриз. — Он застрелил человека на глазах у Дидса, когда мальчику было не больше восьми лет. Не успел этот ребёнок достигнуть подросткового возраста, как ему в руку вложили ствол. Не успел этот мальчишка закончить школу, как стал главным убийцей клуба.

— И все же вы считаете, что он не причастен к нападению на Кэпа, — доносится от Таза.

— Здесь иной случай, — отвечает Гриз. А мне он говорит: — Должно быть другое объяснение.

Таз подходит ко мне, понижает голос, но я слышу в нем нотки с трудом сдерживаемого животного.

— Она появляется здесь и очаровывает Ди. Но как только она выясняет, что он тут не главный, она переключает своё внимание на тебя. Вот же совпадение, чёрт возьми.

Я отворачиваюсь и впериваюсь взглядом в стол, сосредотачиваясь на узорах древесины, нежели на его словах.

— Да-да, я прекрасно понимаю, что у тебя голова кругом, потому что из-за неё твоим членом можно гвозди забивать. Но, брат... кто-то сливает информацию «Гринбекам», и она, чёрт возьми, стояла позади тебя, когда ты рассказывал нам о свидетеле.

— Выходит, это делает её стукачом?

— Нет, в этом виноваты её гены. И тот факт, что она появилась здесь через несколько дней после того, как был подстрелен Кэп, отчаянно нуждаясь в месте для проживания. Гарантирую, если бы Дозер не сложил с себя полномочия, это бы он сейчас был в её киске, а не ты.

Меня охватывает необузданная ярость, и я бросаюсь на него. Схватив его за жилет, наношу ему хук справа. Мои суставы опаляет огнём. Удар вынуждает ошеломленного Таза отступить назад.

Эдж и Гриз моментально хватают меня и оттаскивают назад.

— Прошёл всего один день, а меня уже тошнит от того, что выходит из твоего рта, — кричит Эдж на Таза.

Я сбрасываю с себя их руки и начинаю мерить комнату шагами, обхватив голову руками и каждую минуту борясь с тем, чтобы не видеть Куколку в ином свете. В извращенном и искаженном свете, будто она чертов шпион из другого клуба, а не девушка, которая вела себя так, словно влюбилась в меня так же сильно, как и я в неё.

— Ты выразил свою точку зрения. Теперь заткнись и дай разобраться, что делать с тем, что нам известно, — бросает Эдж Тазу. Затем он останавливает меня, хватает за затылок и заставляет меня взглянуть на него. — Не собираюсь врать тебе, это выглядит хреново, брат, но одно я знаю наверняка — одна сторона истории ещё ни о чем не говорит. Иди к ней, и мы посмотрим, что она скажет.

Таз проводит тыльной стороной ладони по своему рту, размазывая кровь по руке. Остальное он сплевывает на пол.

— Ты слишком сблизился с ней и не видишь её такой, какая она есть, — он жестом указывает на Эджа. — В точности, как последняя киска, вокруг которой ты был обернут. Та, которая отправила его гнить за решетку.

***

Вечеринка внизу поражает своим размахом, неистовый смех и рок-музыка следуют за мной вверх по лестнице. Каждый звук гитарной струны и заразительный смех режут мне слух, словно ногти, скребущие по стеклу.

Каждый напоминает мне о том, что мир, каким я его знаю, не изменился, только мой взгляд на него.

Когда я добираюсь до второго этажа, мой взгляд мгновенно падает на стену, где менее часа назад мы с Эмбер напали друг на друга. Мы оба лихорадочно и нетерпеливо стремились к тому типу освобождения, которое мог дать лишь один другому. Как два сексуальных маньяка, сорвавшихся с цепи.

Мой член оживает, когда я вспоминаю нестерпимую жажду похоти, в которой мы оба забылись. Обжигающий поцелуй, опаляющий стены. Ее прерывистый вздох, когда я проскользнул в неё кончиком члена, и то, как меня обволок её тугой жар, когда я погрузился в неё на всю длину.

Чёрт... Я бы все отдал, чтобы вернуть тот момент. Не торопиться с ней, избавиться от Таза и Уиза, когда они пришли, чтобы забрать меня, и жить в неведении ещё час или два.

Вместо этого я должен принять тот факт, что Эмбер, возможно, не та, кем кажется. Я должен притащить её в церковь, будто она под следствием, где с ней будут обращаться так, словно она виновна, до тех пор, пока она не докажет свою невиновность, а не наоборот.

Быть может, я покажусь дураком, но я все ещё верю, что она та самая девушка, которую я полюбил. Самоотверженная, добрая, искренняя и, плюс ко всему, невероятно сильная. И я молюсь — хотя не молился несколько лет — что это все одно огромное гребаное недоразумение. После того, как «Аминь» срывается с моих губ, я вдыхаю полной грудью и поворачиваю дверную ручку.

В комнате темно, за исключением потока света, струящегося из ванной и очерчивающего силуэт Эмбер, которая сидит на краю кровати. Увидев её там, только что принявшую душ, одетую в мою футболку, мои боксеры, и не обутую, моя плоть увеличивается в размере.

В этот момент я не хочу ничего больше, чем раздеть нас обоих, подтолкнуть её к середине кровати и крепко обнять. Притвориться, что мне неизвестно откуда она пришла.

Я делаю к ней два шага, когда движение и красное свечение кончика зажженной сигареты привлекает моё внимание к темному углу. Моим глазам требуется секунда, чтобы определить человека, стоящего там. Сначала его жилет, затем его габариты и, наконец, черты его лица. Когда я понимаю, кто передо мной стоит, я приосаниваюсь.

— Мав, — с удивлением в голосе произносит Эмбер и медленно поднимается на ноги. Её глаза широко распахнуты от страха, она бросает взгляд себе за спину, на Смоука, и начинает заламывать руки. — Он, э... Он знает мою мать. Он её старый приятель, мы... мы просто разговаривали.

Её реакция отдаёт запахом вины. Ошеломленный, я открываю для себя реальность того, что не замечал прежде.

Каждая унция веры в то, что Таз был неправ, рассеивается, словно туман, и мои воспоминания начинают перекраиваться. Каждое из них теперь заражено и переписано в соответствии с её истинными мотивами.

Почему, чёрт возьми, я не замечал этого раньше?

Потому что ты забыл, у красных роз тоже есть шипы.

— Он ее старый приятель?

— Да.

— Старый приятель или бывший муж?

Ее глаза распахиваются ещё больше. Она посылает умоляющий взгляд Смоуку, словно ищет помощи в том, как ответить, или разрешение что-либо ответить.

КАКОГО ХРЕНА?

Меня поглощает тьма, которую я последние несколько дней пытался похоронить. Превращает мою кровь в лёд. Устремившись вперёд, я запускаю руку в её волосы и крепко хватаю её за них, чтобы повернуть её голову к себе и заставить посмотреть мне в глаза.