В окружении (ЛП)

настолько близко за мной, что я поразился тому, что он не цеплял носками своих ботинок

мои пятки.

– Что ты делаешь?

Я не стал останавливаться; просто закатил глаза и продолжил идти по коридору до

гостиной зоны за кухней.

– В смысле, помоги мне понять, Эйс. Почему сейчас? Почему, когда твоя карьера

зашкаливает и все, к чему ты прикасаешься, превращается в долбанное золото, ты

выставляешь напоказ любовничка?

Я выбрал игнорировать его, пока скидывал свои туфли, решительно настроенный

взять пива из холодильника, перед тем как вступить в разговор, но Роджер не отставал.

– Тебе одиноко? Ты возбужден? Мы могли бы осторожно свести тебя с кем–нибудь.

– Ой, иди…

– У него что сорокасантиметровый хер или что? В смысле, скажи мне, что такого

особенного в этом мальце, что ты готов поиметь нас всех.

Вот. Оно.

Я обернулся к мужчине, который отвечал за мою карьеру почти десятилетие, и

сорвался.

– Для начала, – произнес я и сделал шаг к Роджеру, что вынудило его отступить.

Приятно знать, что он достаточно умен в некоторых аспектах. – Тебе нужно заткнуться на

одну долбаную секунду за всю твою жизнь и послушать меня. Давай–ка проясним несколько

вещей. Или возможно, мы должны, наконец–то, выложить все как есть и уяснить, что не все

так натурально.

Челюсти Роджера сжались, и я мог сказать, что он физически сдерживался от какого–

то рода комментария, которое с нетерпением рвалось наружу. Но это было слишком плохо. Я

устал и замучался ходить на цыпочках вокруг своей ориентации, и пришло время, когда все

узнали это, значит они либо со мной, либо валят к чертям из моей жизни.

Сколько помнил, я в каком–то отношении всегда скрывал то, кто я есть. Было ли это

от моих родителей, себя или публики, я всегда скрывался – и с меня хватит. Никто не скажет

мне, что это неправильно. Никто не будет говорить дерьмо о Дилане в моем присутствии, и

пока он готов мириться со всем багажом, который последует за этим, то Бога ради, я буду

бороться за то, чтобы он чувствовал себя настолько комфортно рядом со мной, насколько это

возможно для человека.

Начиная с Роджера.

– Ты работаешь на меня. Так что я не имею тебя, насколько я осведомлен. Это в

действительности никак не повлияет на тебя. Я нанял тебя по одной конкретной причине:

позаботиться о моей карьере. Я плачу тебе по этой же причине. А не о размышлениях и

мнении, чем все в этом мире занимаются прямо сейчас, – я замолчал, чтобы глотнуть

успокоительного воздуха, потому что чувствовал, что моя злость может выплеснуться на

мужчину, который свирепо уставился на меня в ответ. Мужчину, чьим советом год назад

было: «Оставайся в шкафу, потому что никто не поймет, и твоя карьера пойдет ко дну.

Кого волнует, если ты несчастлив в личной жизни в расцвете лет? Быть геем – не очень

хорошо для твоего образа».

Мда? Ну и к черту это дерьмо.

– Тут для тебя срочные новости, Роджер. Я – гей. А точнее, я люблю встречаться,

обниматься, целоваться и трахаться с мужчинами, и тебе нужно подняться на борт и принять

это. Что касается «мальца». Он – мужчина. Его зовут Дилан Прескот. И если я еще раз

услышу, как ты его называешь в столь неуважительной манере снова, наедине или публично,

я уволю тебя быстрее, чем ты успеешь моргнуть, – рот Роджера распахнулся, и до того как он

успел что–то сказать, я перебил его. – Понял?

Он коротко кивнул

– Понял. Полагаю тогда тебе плевать, что всемирно известная реклама «Blue

Obsession» отозвала свой контракт. Ну, знаешь, с тех пор как мы раскрыли все карты.

Слова Роджера, как хук справа в челюсть, когда они проникли в мой мозг, и я

действительно понял, что он только что сказал.

«Blue Obsession» кинули меня? Серьезно? Я подписал эти бумаги только на прошлой

неделе. Мой шок, должно быть, стал очевиден, потому что Роджер ликовал, кивая и скользя

руками в свои карманы, в восторге от того, что он нанес свой собственный удар, после моей

тирады.

Я поднял руки к лицу и потер его – усталость запредельная. Это, именно то, чего я

больше всего боялся, и глупо твердил себе, что этого не будет. Люди боялись иметь дело с

актером боевиков–геем, потому что, черт…ну, раньше никогда не было ни одного такого.

– Шокирующе, не так ли? Как желания одного человека вызвали проблемы для

стольких вокруг.

– Убирайся.

– Что…

– Убирайся, – повторил я.

– Нам нужно…

– Я не хочу разговаривать ни с одной гребаной душой, пока не приду в себя и не

подготовлюсь. Это касается тебя, Мартины, прессы, каждого, блять.

– И когда же это случится?

– Черт возьми, я сообщу тебе. Господи, Роджер, – сказал я. – Отвали.

Роджер поднял свои руки вверх, показывая ладони в знак капитуляции, пока пятился

от меня.

– У тебя должен был быть план, до того как все об этом узнали.

Я зыркнул на него.

– С чего ты такой полезный, Роджер? Ха, ты даже не воспринимаешь всерьез эту тему,

Роджер. Так что не начинай лекции насчет того, что я должен, а что не должен делать.

Слишком поздно. Теперь нам нужно разбираться с тем, как все обстоит сейчас.

– И как это?

– Я говорил тебе, когда созрею на разговор с тобой, я сообщу. До этого времени,

убирайся из моего дома.

После того, как Роджер неохотно ушел, я защелкнул замок, включил сигнализацию, а

затем налил себе выпивку покрепче.

Боже, это был очень долгий день. Весь мой мир распирало на один огромный взрыв.

Тот факт, что я все еще стоял спустя прошедшие сорок восемь часов, был просто чудом.

Когда я сел за островок и сделал еще один большой глоток выпивки, мои глаза

пробежались по мраморной столешнице. Разве прошла всего ночь с того момента, как Дилан

лежал, раскинувшись здесь, голый и жаждущий, на этом самом островке, чтобы отвлечь меня

от разговора с Роджером? Просто удивительно, как только одна мысль о мужчине, которого я

знал всего несколько коротких недель, смогла успокоить меня и помогла отключиться от

остального мира. И шокирующе было осознавать, насколько сильно я сожалел, что его не

было сейчас здесь, рядом со мной.

Глава 6.

_______________________________

Где–то теряешь, а где–то находишь.

– Похоже на то, что ты будешь очень занятым человеком на следующие несколько

месяцев, Дилан. Спрос зашкаливает, как и твои рейтинги, поэтому мы выпустим тебя на

столько съемок, насколько сможем, – сказала Клодия, мой агент из «JGE Models», протягивая

мне толстую стопку контрактов, ожидающих моей подписи, и откинулась назад за своим

столом. – Поскольку ты все еще снимаешься в фильме, большинство из этих работ не

требуют твоего отъезда на далекие расстояния от ЛА, но когда ты закруглишься с

«Мятежом 2», ожидай несколько зарубежных поездок. Париж с нетерпением ждет тебя.

Я моргнул, не уверенный, что правильно расслышал ее.

– Париж? Серьезно? – когда она кивнула, я посмотрел вниз на брэнды рекламных

съемок на следующие несколько месяцев и не мог поверить в свою удачу. Проклятье, та

реклама Calvin Klein окупилась десятикратно. – Я никогда не был в Европе, – произнес я

тихо.

– Поверь, ты полюбишь ее.

– Уверен в этом. Вау. Это…нечто нереальное. Спасибо, – твою мать. Прощайте,

студенческие займы. Здравствуй, финансовая независимость.

– Нет нужды благодарить меня. Ты сделал все самостоятельно.

Я поднял руку, чтобы пробежаться ею по волосам по привычке, но замер, когда мои

пальцы наткнулись на короткие, колючие прядки. Видимо, мне придется прикупить немного