Сладкий грязный мальчик (ЛП)

Однако, врачи этого так и не сделали, а выписавшись утром, я столкнулась с реальной жизнью, в которой больше не было танцев... миром, где не было такого количества морфия, чтобы оградить меня от правды. Моя левая нога была повреждена, а вместе с ней и моё будущее, над которым я так усердно работала. Заикание, с которым я боролась всё детство, вернулось, и мой отец, немало времени уделивший выяснению как прибыльна будет моя карьера, вместо посещения моих выступлений - был дома, делая вид, что для него это вовсе не праздник.

Шесть месяцев я почти не говорила. Я сделала то, что должна была: продолжила существовать. Приходила в себя вне дома, пока Лола и Харлоу присматривали за мной, не обращая внимание на мою фальшивую улыбку, и наложенные швы.

Ансель ведет меня в тот же угол, куда я затащила его вчера вечером. Здесь определённо темнее этим утром и не так уединённо, но глаза замечают обыкновенный конверт, который он вкладывает мне в руки. Он понятия не имеет, что это означает. Ведь прошлый раз я написала себе письмо в тот день, когда решила снова заговорить. Было правильно оплакивать потерянные возможности, но настало время двигаться дальше. Я села, написав то, что боялась сказать вслух, и начала новую жизнь. Вместо переезда в Чикаго, куда я всегда хотела уехать, я зарегистрировалась в Университете Сан-Диего и, наконец-то, сделала что-то достойное, как считал мой отец: получила высшее образование, с отличием, и поступила в наипрестижнейшую бизнес-школу страны. В конце концов, я сама выбрала эту программу. Я всегда задавалась вопросом, пыталась ли я подсознательно убежать так далеко, как только могла, от отца и от несчастного случая.

Конверт измят и потёрт, сложен вдвое и скорее всего, Ансель постоянно доставал его из кармана, что только еще больше напоминает мне о письме, которое я перечитывала годами. Дежа вю какое-то. Что-то было пролито на один угол, а на противоположной стороне красовался красный отпечаток моей помады, однако, конверт был надёжно запечатан, даже края не были открыты. Ансель не пытался открыть его, хотя, судя тревожному выражению лица, он точно рассматривал этот вариант.

- Ты попросила, чтобы я отдал его тебе сегодня,- сказал он вежливо.- Я не читал его.

В моей руке конверт массивен, тяжёл, и складывается ощущение, что письмо состоит из сотни страниц. Но когда я распечатываю его, достаю письмо и разворачиваю, то понимаю почему: мои буквы огромные, кривые и пляшут в разные стороны. Всего по двадцать слов на каждой узкой страничке канцелярской бумаги отеля. Я что-то пролила на него и несколько страниц немного порваны, как будто я наспех скомкала их и запхнула кучей в конверт, прежде чем отдать его.

Ансель смотрит, как я сортирую части письма и начинаю читать. Я практически чувствую его любопытство, когда он не спускает глаз с моего лица.

«Дорогая Мия. Тебе Мия. Мне.»

Хорошее начало. Я воздерживаюсь от усмешки, вспоминая тихое тиканье в тот момент, когда сидела на туалетной крышке, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на бумаге и ручке.

«Ты сидишь в туалете, сочиняя себе письмо, чтобы прочесть его позже, потому что достаточно пьяна, для того, чтобы забыть большую часть из этого завтра, однако, не настолько, чтобы забить на него. Но я знаю тебя, потому что я и ты - две части одного целого. Мы обе не умеем пить и забываем обо всем, что происходит под дурманом джина. Так что позволь тебе рассказать:

Он - это Ансель.

Ты целовалась с ним.

На вкус он как виски и лимон.

Ты положила его руку себе на нижнее бельё, а затем вы болтали часы напролет. Да, вы говорили. Я говорила. Мы говорили.

Мы рассказали ему всё о несчастном случае и о нашей ноге, твоей ноге, моей ноге.

Я запуталась.»

Я и забыла об этом. Смотрю на Анселя, чувствуя, как краснеют мои щёки. Ощущаю, как губы начинает жечь и замечаю взгляд Анселя.

- Я была очень пьяна, когда писала это. - Шепчу я.

Он только кивает мне, а затем на бумагу, как будто не хочет, чтобы я останавливалась.

« Ты сказала ему, что очень не любишь говорить, но любишь двигаться

Ты рассказала ему всё о танцах до несчастного случая, и что потом перестала танцевать вообще

Ты рассказала ему о том, что это за чувство, когда ты оказываешься в ловушке под горячим автомобильным двигателем

Ты рассказала ему о том, как два года восстанавливалась после травмы, а затем, пыталась танцевать "только в свое удовольствие"

Ты рассказала ему о Люке и его словах, будто старая Мия умерла под грузовиком

Ты рассказала ему об отце и уверенности, что он превратит Брока и Джеффа из милых ребят в ублюдков

Ты рассказала ему, насколько сильно боялась неудачи и переезда в Бостон

Ты фактически сказала «что ты хочешь любить всю свою жизнь так, как этот вечер» и он не рассмеялся, как бы глупо это не прозвучало.

И вот самое странное.

Ты готова?

Я закрываю глаза, слегка покачиваясь. Я не готова. Потому что воспоминания воскрешают чувства победы и облегчения. Я не готова вспоминать как уютно и легко чувствовала себя рядом с ним. Я не готова принять тот факт, что он не единожды становился свидетелем происходящего в моей жизни – того, что никто до этого не замечал. Я набираю в лёгкие воздух, и снова смотрю на письмо.

«Ты не заикалась. А щебетала, как птичка»

Читая это, встречаюсь глазами с Анселем, как будто ища подтверждение, что он не знает, о чем говорится в письме. Его глаза расширяются, и глядя на моё выражение лица, он едва сдерживает себя, чтобы не обмолвиться словом. Неужели он помнит всё, что я говорила?

«Именно поэтому ты предложила, а Ансель, пьяно улыбаясь, быстренько согласился, словно это предложение было самым лучшим в его жизни, хотя иначе и быть не могло. Мы должны были пожениться. Сейчас ты пойдешь к нему, но сначала я хочу написать кое-что, ведь завтра ты можешь и не вспомнить об этом, позабыв что к чему. Не будь дурой. Ведь мужчина за дверью может быть самым прекрасным человеком, которого ты когда-либо встречала.

Целую.

Себе - Мии.

Ps. У тебя пока ещё не было секса с ним. Но ты хочешь. И сильно. Пожалуйста пусть у тебя будет секс с ним.

Pss. Ты просто у него спросила, планирует ли он это, на что он ответил «Увидим».

Я аккуратно складываю бумаги и дрожащими руками, снова запихиваю листки в конверт. Моё сердце будто дважды увеличилось в размере, словно объединившись с другим, предпочитавшем биться в паническом стаккато. Двойное сердцебиение чувствуется в груди.

- Итак?- спрашивает он.- Ты же знаешь, я умираю от любопытства.

- Я написала это прежде чем мы…- Я поднимаю левую руку, показывая простое золотое кольцо.- Последний раз, когда я написала себе письмо...- Я начинаю, но он уже кивает. Я чувствую облегчение.

- Я знаю.

- И я сделала тебе предложение?- меня удивляет скорее то, что это было предложением во всех смыслах данного слова. Не просто пьяная ошибка. Я помню, как прошлой ночью, он подначивал меня поехать с ним во Францию, однако у нас возникли разногласия и планы. Забравшись в машину, мы отдавали распоряжения. Нам нужно было подписать бумаги, заплатить пошлину, выбрать кольца, затем повторить наши обеты и убедить остальных, что мы не были в задницу пьяные. Я была немного удивлена последнему, что нам удалось справиться с последней частью.