Травница (И я не осуждаю тебя, Парк-авеню 79) (СИ)

Прыгнула к домофону. Быстро выстукала три цифры. Домофон заныл, и очень скоро сонный голос недовольно спросил:

- Кто?

- А-ань... - И тут я зарыдала во весь голос.

Я прислонилась к стене, забыв о том, что нужно открыть дверь и зайти в подъезд, закрыла ладонями лицо и заревела так, как не ревела со времён расставания со своим "другом", чёрт бы его...

Дверь распахнулась, кажется, едва я прислонилась к стене.

- Не реви! - скомандовала Аня и втащила меня в подъезд - сухой и тихий. И дальше - за руку, будто боясь, что я вырвусь и убегу.

До третьего этажа добрались - я на прицепе. Аня впихнула меня в квартиру впереди себя. Я увидела себя в зеркале старенького трельяжа - мокрую курицу, с распухшим от плача носом, сопливую и зарёванную. Глянула наверх - на настенные часы. Полвторого ночи.

Аня ни о чём спрашивать не стала. Деловито стала раздевать - всё ещё плачущую, чьи дрожащие холодные пальцы не могли расстегнуть даже пуговицы. Потом она включила газовую колонку и засунула меня в тёплую ванну - отмокать, а сама села рядом, на пол, и велела:

- Ну, рассказывай.

Заикаясь и всхлипывая, я рассказала всё. К концу повествования я успокоилась настолько, что перестала заикаться. Достижение.

Моя мудрая младшая сестра посидела, подумала и высказалась:

- Ольга, даже если будешь такой дурой, какой сейчас кажешься себе, я тебя всё равно никуда больше не отпущу. Я знаю, ты слишком быстро привыкаешь к людям. Завтра ты успокоишься, будешь по-другому смотреть на ситуацию. Ты будешь жалеть этого Сергея, думать, что он без тебя никак. Ольга, пойми, это не так. Ты показала, как обрабатывается язва, чем она обрабатывается. Хватит с них. Пусть дальше работают сами. А ты сиди - не высовывайся... Давай я тебе голову вымою.

Она поцеловала меня в нос и поднялась взять шампунь.

Через полчаса, вымытая, высушенная и напоенная липовым чаем с мёдом, я пригрелась в уютной постели и нырнула в глубокий сон.

Утром я проснулась в привычном месте в привычное время - в полпятого. Аня спала в другой комнате, так что я ей не мешала, когда тихонько проскользнула на кухню и сварила себе кофе. Унеся добычу в свою комнату, я, с большой чашкой в руках, села в старенькое кресло и, ведя носом над горячим напитком, пыталась думать. Не получалось.

Постоянно видела одну и ту же картинку.

Пустая комната, посреди которой инвалидное кресло, в котором, сгорбившись, сидит Сергей. Свисающие светлые волосы скрывают его лицо. Напротив, почти у самой стены, стоит Андрей...

Не выдержала, встала подойти к окну. Серое утро только начиналось. В открытую форточку было слышно, как по дороге перед домом простучали чьи-то каблучки, как чуть дальше, ближе к концу дома, мерно шелестит метла дворника, как проезжают первые троллейбусы...

Фигура в кресле шевельнулась, выпрямилась, встряхнула волосы с лица. Андрей, стоявший у двери, кивнул и вышел...

Ничего не хочу... Ни думать о том, что произошло, ни жалеть кого бы то ни было... Слишком больно и то и другое... Непроизвольно скривилась от подступающих слёз. За окном тут же потемнело, по карнизу застучало тёмными пятнами дождя.

Прихватив с собой журналы по вязанию, села на незаправленную постель, укрылась одеялом и стала пересматривать модели... Незаметная дремота потребовала сомкнуть веки, а душа тихонько воззвала к разуму, напомнив, что спала я маловато в эту ночь. И я уснула, забыв о журналах...

Уже выспавшись, бодрая и привычно определившаяся с распорядком дня, я в небольшой растерянности раздумывала, пить ли ещё кофе, когда в дверь квартиры позвонили. Я быстро натянула домашние спортивные штаны (бегала до сих пор в одной футболке) и только хотела подойти, как услышала ворчание Ани в прихожей. Зная, что сестра никогда не спрашивает, кто там, и не смотрит в "глазок", я притаилась в коридорчике, подслушивая.

Эта привычка появилась с тех пор, как Аня подросла и так похорошела, что приходилось то и дело отгонять от неё настойчивых кавалеров, с которыми она сама не могла справиться. В проёме коридорчика между спальней и прихожей у нас двойные занавески, из которых меня не видно. С некоторым удивлением я увидела уверенно севшую на порог нашей квартиры огромную овчарку. Сразу за ней человек с поводком в руке - совершенно незнакомый мне парень, лет тридцати с лишним, не слишком высокий, но явно выше меня, поскольку высился над Аней, а она выше меня. А в глубине лестничной площадки стоял ещё кто-то, но так сбоку, что я не могла разглядеть его.

У моей сестрёнки новый кавалер?

- Привет, - удивлённо сказала Аня. - Вы к кому?

Но заговорил с нею не человек с овчаркой, а тот, с площадки.

- Вы - Аня?

Голос я не узнала. Человек говорил негромко - с трудом расслышала.

- А вам какую Аню надо? - насторожилась сестра. Месяц назад она наконец рассталась с человеком, с которым дружила почти два года и который настолько уверовал в то, что теперь она его собственность, что тут же показал своё настоящую сущность. Жутким типом оказался. Мимо почтовых ящиков в подъезде я до сих пор прохожу с содроганием. Если б я не выскочила на её крик, он забил бы её, узнав, что она больше не будет встречаться с ним. С тех пор она очень боялась подсылаемых им дружков, которые пытались уверить её, что он хороший человек, а она просто не поняла его страсти.

И тут я похолодела.

- Аня, вы не могли бы позвать Свету? - попросил Андрей.

Уже с облегчением Аня засмеялась:

- Вы, наверное, неправильно адрес записали. Здесь нет никакой Светы. И никогда не было. Здесь живу только я. И мама, - поспешно добавила она.

- А не сестра? - спросил Андрей.

Аня замерла. Я видела, как она наклонила голову - посмотреть на собаку. Дошло.

- Вы не бойтесь, Аня. Меня зовут Андрей. Мне бы только с сестрой вашей поговорить. Недолго.

- Нет здесь никакой Светы! - упрямо сказала Аня и попыталась осторожно закрыть дверь, но собака с места не сдвинулась.

- Света, - громко сказал мимо неё Андрей. - Сергей просил передать: если ты не спустишься поговорить с ним, мне придётся поднять его сюда.

Передёрнув плечами и шмыгнув для храбрости, я насупилась и вышла

- Ни о чём я говорить не буду. С ним тоже.

- Хорошо. Я сейчас принесу Сергея, и ты сама скажешь ему об этом. Мне он не поверит, - сказал Андрей и повернулся к лестнице.

В нашей старой пятиэтажке нет лифта. Я как представила, что он сейчас и в самом деле принесёт Сергея сюда...

- Подожди.

Он остановился и выжидательно посмотрел на меня.

Я сунула ноги в босоножки и вышла следом за ним. Разворачиваясь ко второй лестнице, оглянулась: неизвестный кивнул Ане и потянул за поводок овчарку. Дверь хлопнула замком. Я знала, что Аня побежала к окну в спальне - посмотреть на машину. И мне сразу стало легче: что хоть кто-то смотрит за мной.

У чёрной машины с затемнёнными стёклами Андрей открыл мне дверцу.

- Я никуда не поеду, - сказала я.

- Никто никуда не повезёт тебя без твоего согласия, - отозвался Сергей из салона. - Сядь. Мы только поговорим.

И я села в машину, стараясь не глядеть на него и напрягшись от ожидания, что он не сдержит слово - и машина вот-вот рванёт с места. Но Андрей закрыл дверцу за мной, а сам остался на приподъездной площадке.

6

Некоторое время мы сидели молча, глядя в ветровое стекло. Потом Сергей опёрся локтем на спинку сиденья перед ним, а ладонью другой - на сиденье и напрягся. Я сообразила, что он хочет развернуться ко мне всем телом, и быстро повернулась сама. И уставилась в прозрачные зелёные глаза. Его лицо было очень сосредоточенным, как будто, вглядываясь в меня, он старался что-то понять.

Я вдруг вспыхнула: ненакрашенная выскочила! И тут же усмехнулась. Надо же... В такой патетический момент о чём думаю... Глупая-то... И в спортивных штанах... Ну и что... Он тоже в спортивных. И босиком. То есть без обуви. В носках, из которых высовываются шуршащие края мусорных мешков, обернувших его ноги. Правда, ему без обуви позволительно...