От кутюр

— Всякий мусор, — сказала Джейн.

— Положи туда.

Джейн положила кипу из почти тридцати конвертов на письменный стол Сильвии, сделанный из розового дерева, повернулась и пошла прочь из сумрачного кабинета, направляясь в приятную атмосферу несмолкающего редакционного гомона — в отделы журналистов и художников, располагавшиеся этажом ниже. Хотя у нее был солидный кабинет в пентхаусе, она предпочитала болтовню и суматоху — и атмосферу творчества — редакционного, художественного и фотоотделов.

— Собрание в десять, — напомнила Сильвии Джейн, остановившись в дверях.

— Хорошо. — Махнув рукой, Сильвия отпустила ее.

Выйдя, Джейн тихо закрыла двойные двери, а Сильвия занялась почтой. Наметанным глазом она тут же, не читая обратных адресов, рассортировала конверты. Это все действительно мусор. Приглашения. Мольбы рекламных агентов, чьи большие зарплаты зависели от количества рекламы их клиентов в таких журналах, как «Высокая мода». Она бросила в корзину для бумаг дубликаты приглашений на приемы и показы мод. Она терпеть не могла, когда Дики ходил на те же показы, что и она. Люди терялись и не могли решить, кого сделать центром внимания. В конце концов, он владелец журнала. Но все знали, что руководит «Высокой модой» она.

И тут ее внимание привлекла открытка.

Это был вид Рио-де-Жанейро, со статуей Христа на вершине Коркаваду. На обороте, где должен был быть текст, значилось только «Том Э.». И больше ничего.

— Так, значит, вот он где, — тихо произнесла Сильвия.

Удовлетворенная просмотром почты, Сильвия собрала уцелевшие письма и открытку и через арку прошла к другим двойным дверям, за которыми располагалась большая бледно-зеленая гостиная, соединявшая ее угловой кабинет с угловым кабинетом Ричарда Баркли. Гостиная воспроизводила салон, в котором она впервые увидела показ моделей Диора в первые годы существования «Высокой моды». Показ проходил в каком-то замке под Парижем. Она уже не помнила названия замка, но не забыла ни единой подробности, касавшейся той изумительной комнаты.

На потолке были нарисованы нежные облака. Позолоченная мебель. Старинные зеркала, несмотря на свой возраст, дававшие точное изображение. Когда пришло время оформлять кабинеты в пентхаусе, она над ущельями Манхэттена восстановила тот салон как гостиную. Возможно, пышный стиль гостиной вступал в противоречие со строгим стилем приемной. Ну и что! Это комната, куда приходят люди, заполняющие страницы «Высокой моды», гордые, красивые и богатые, приходят, чтобы воздать должное журналу и женщине, которая его создала. Это был тронный зал королевства «Высокой моды». Этот пентхаус был на самом деле дворцом издательского дела.

Это было рассчитанное на публику обрамление Сильвии Хэррингтон.

Еще на административном этаже располагались самая настоящая кухня и пекарня, где над приготовлением изысканных ленчей и периодически обедов трудились две смены поваров и другой обслуги. Вина всегда доставлялись из подвального помещения здания, потому что даже малейшие колебания небоскреба могли повредить деликатные «Марго» и «Латуры». В подвалах «Высокой моды» хранились только французские вина. Никаких калифорнийских бутылок.

В столовой могло разместиться пятьдесят человек, хотя обычно присутствовало не больше дюжины. В библиотеке теснились тома в кожаных переплетах, некоторые из них были коллекционными экземплярами. В графинах уотерфордского хрусталя гостей ждали шерри и портвейн. Была на этаже и пара спален, ими пользовались редко, но на тех, кто их видел, они производили большое впечатление. Столовая была, возможно, самым популярным помещением. Модельер, манекенщица, рекламодатель, фотограф или служащая компании приобретали определенный статус, если получали с посыльным тисненую карточку с приглашением на обед в окружении всего этого великолепия, заключенного в стены, обитые ореховыми панелями, которые были вывезены из какого-то старинного сельского дома в Англии.

Сильвия вошла в двери, которые вели в кабинет Ричарда Баркли. Здесь ковровое покрытие было не бледно-зеленым, а бледно-голубым. Здесь тоже лежали дорогие шелковые восточные коврики. Стены были обшиты солидными панелями красного дерева. Главенствовал в комнате письменный стол, Несмотря на тщательный ремонт и реставрацию, этот тяжелый резной дубовый стол, купленный изначально Уильямом Рэндольфом Херстом и стоявший в товарном складе недалеко от его калифорнийского дворца в течение тридцати лет, прежде чем был призван послужить имиджу семейства Баркли, оставался неуклюжим и громоздким предметом меблировки. Даже пять стульев, обтянутых бледно-голубой тканью, которые полукругом стояли перед столом, не могли отвлечь на себя достаточно внимания. Сильвия молча прошла по старинному восточному коврику в кремово-голубых тонах и аккуратно положила стопку писем на промокательную бумагу — открытку она намеренно положила сверху.

— Вот тебе еще работа, Дики, дорогой, — прошипела она.

Из окон кабинета Ричарда Баркли открывался вид на нижнюю часть острова Манхэттен — от реки Гудзон и, захватывая Беттери-парк, до Ист-Ривер. Такой вид был доступен только самым богатым людям, платившим за свои помещения баснословные деньги.

Может, этот кабинет и был больше кабинета Сильвии, но он не был сердцем «Высокой моды». Ричард Баркли владел журналом и всеми акциями компании, но власть была у нее. Это было справедливое разделение. Нет, ей не нужен был его кабинет.

В плотной тишине почти пустого пентхауса она вернулась к беспрерывному мерцанию огоньков на своем телефоне. Подошло время заняться несколькими самыми важными или интересными звонками.

Первой предстояло позаботиться о Мелиссе Фентон, прекрасной Мелиссе Фентон. Именно Сильвия создала Мелиссу Фентон. Разумеется, Мелисса была красива в то утро три года назад, когда Элеонора Франклин из «Франклин моделз» лично попросила Сильвию взглянуть на эту девушку. В облике Мелиссы было что-то необычное. Конечно же, она была высокой. Волосы у нее были черные и такие густые, что постоянно придавали девушке диковатый вид. Ее светло-серые глаза, казалось, меняли цвет в зависимости от настроения. Грациозное тело и крепкие груди. Но самым удивительным в Мелиссе Фентон была ее дивная алебастровая кожа — совершенный покров всего ее тела. Сильвия не могла наглядеться на эту кожу, наблюдая, как Мелисса примеряет одно платье за другим. Она так отличалась от ее собственной невзрачности.

По своему первому официальному контракту в качестве модели Мелисса Фентон позировала для обложки «Высокой моды». Приказ Сильвии. И с тех пор она появлялась в каждом выпуске журнала. Под умелым руководством и при поддержке Сильвии Хэррингтон ее гонорар модели составлял пять тысяч долларов в день. Сильвия сделала все для Мелиссы. Она дала ей славу и деньги. В ответ она хотела всего лишь полной лояльности и преданности, чего Мелисса была не способна дать никому.

В последнее время Мелисса стала исчезать на несколько дней подряд. Никто не знал, где она была. Десятки звонков на ее автоответчик результатов не давали. Да, Сильвия Хэррингтон собиралась преподать Мелиссе Фентон урок, урок благодарности.

Вместо того чтобы связаться с Элеонорой Франклин через секретаря, Сильвия сама набрала прямой номер «Франклин моделз». На пульте Элеоноры Франклин, в нескольких кварталах от пентхауса «Высокой моды», ожил двойной звонок частной линии.

— Элеонора Франклин слушает. — Голос был хрипловатый и немного чувственный.

— Это Сильвия.

— Дорогая. — Голос исполнился тщательно выверенной приветливости. — Что я могу сделать для своего любимого редактора?

— Сегодня у нас случилось небольшое затруднение, Элеонора, — начала Сильвия. — Это Мелисса Фентон… снова. — Сильвия никогда раньше не жаловалась на свою любимицу, но знала, что это делали другие, и подумала, что слово «снова» скажет о многом. — Она снова не явилась сегодня. Без всякой причины. Просто оставила на коммутаторе сообщение.

— Возмутительно. — Мысленно Элеонора лихорадочно перебирала возможные последствия.