Безвозвратно (ЛП)

Поэтому я закрыла глаза и шепотом добавила:

— Хозяин.

Эта уступка казалась такой простой, но я почувствовала, как что-то внутри меня ломается.

Он кивнул и подошёл ко мне.

— Думаю, можно сделать это и сейчас, — вытащив из кармана ключ, он освободил мои запястья, затем помог подняться и отпустил мою руку. Я сделала шаг, понимая, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, что он позволяет мне идти по комнате самостоятельно. — Ползи, — приказал он.

Я сглотнула и повернулась. Приподнятые брови на его непреклонном лице подстрекали меня к спору. Я всё ещё была вне себя от принудительного обращения «Хозяин», слетевшего с моих уст, только ради возможности сходить в туалет, но это не было концом оскорбительных унижений.

— От этого ты получаешь удовольствие?

— Ты очень близко познакомишься с тем, от чего я получаю удовольствие, — он шагнул ко мне, и я опустила взгляд на бордовый ковёр, как будто он мог помочь найти решение.

Он, разумеется, ничего не предложил, как и мой бьющийся в истерике мозг, поэтому я опустилась на колени. Я закрыла глаза и положила руки на пол, затем ползком проделала весь путь до туалета, глядя только вниз. В последний раз, когда я с кем-либо была на одном уровне глаз, — с коллегой по работе, — я заразилась свиным гриппом. И так же, как и тогда, единственное, что мне хотелось сделать — это свернуться калачиком и укачать себя в умиротворяющее забвение.

Снова вернувшись в гостиную, я почувствовала в животе всплеск эмоций. Я застыла на полу посередине, чувствуя, как гнев и неясность душат меня. Я надеялась, что у меня очень хорошо получается скрывать это и Кирк ничего не заметил.

После нескольких долгих, прерывистых вздохов, мне удалось успокоиться достаточно и сесть, вытерев слёзы. Я несколько раз моргнула, глядя на свет и сдерживая оставшиеся слёзы, пока основательно не собралась с силами для встречи со своим похитителем. Когда я заползла обратно в спальню, Кирк лежал на кровати, скрестив лодыжки и играясь с цепью.

В моей голове промелькнули все те вещи, которые он может со мной сделать с помощью этой цепи, особенно избиение. Я понимала, что Гейб и не колебался бы, но относительно Кирка уверена не была.

Я замешкалась около его ног, и он уронил цепь.

— Подойди сюда.

Единственный способ забраться на кровать лежал через него, если не считать небольшое место на пустом матрасе возле его ног, которое делало меня уязвимой для пинка, если он решит, что моя попытка избегать его не особо забавна. Поэтому я придвинулась ближе к тому месту, где он похлопал по кровати.

Я встала, но как только подняла ногу на кровать, он поймал её, и расположил меня так, что я оседлала его колени, прижимаясь голой киской к его джинсам. Эта поза углубила положение пробки, из-за чего та переместилась под новым углом, и я прикусила щёку, чтобы не издать ни звука.

Он положил руки на мои бёдра и окинул меня взглядом.

— Сегодня утром они обошлись с тобой жестоко, — сказал он со вздохом. Пока он исследовал каждую рану на моём теле, мои уставшие мышцы поглощали тепло от его нежных прикосновений. Но, когда он достиг моего лица, я отшатнулась. — Можешь ненавидеть меня, сколько влезет, Сахарочек. Я — твой единственный союзник.

— Союзник? — прошептала я. — Ты собираешься причинить мне боль, — я бросила ему вызов, надеясь, что он начнёт спорить. Сделает хотя бы небольшую попытку меня поправить или доказать, что я ошибаюсь.

— Да, причиню, — ответил он очень быстро, разбив мою оставшуюся надежду. Он поднял меня со своих колен и, перекинув на кровать, поднялся и встал позади. — Подними задницу.

Я вцепилась в простыни, когда он толкнул меня лицом в матрас, перемещая до тех пор, пока я не села на пятки. Он потянул пробку, и я напряглась. Внутри было так паршиво, что если бы я знала, что она так же неприятно выходит, как и входит, то предпочла бы оставить её там.

— Не напрягайся. Не имеет значения, как ты себя чувствуешь, единственное, чем ты ещё можешь управлять, так это своим телом. Научись смотреть на всё проще и менее болезненно для себя.

Пробка издала какой-то непонятный звук, и он свободно вытащил её, оставив меня с чувством неловкости и пустоты, как будто меня использовали. То, что сначала показалось облегчением, сложилось в новую тревогу — отсутствие пробки означало, что там было свободно и туда можно поместить что-то другое. Но он шлёпнул меня по заднице и приказал перевернуться, снова приковывая мои запястья цепью.

— Я вернусь через несколько минут, и мы подготовимся, чтобы отправиться в «Перспективу». Полагаю, ты сможешь быть тихой и послушной в течение ужина?

— Да, Хозяин, — мой желудок заурчал в ответ при упоминании о еде.

 Десять минут спустя Кирк вернулся в комнату с влажными после душа волосами и обернутым вокруг талии полотенцем. Он открыл дверцу шкафа и отбросил его в угол. Я опустила голову. Было ли это смущение или простое упрямство, но я не хотела видеть его голое тело. По крайней мере, так я говорила себе.

Любопытство все-таки взяло верх, и мой пристальный взгляд начал разгуливать по его телу. Одна татуировка в виде змеи украшала его ногу, простираясь от лодыжки до колена. А другая, этническая, была на левом плече, захватывая и лопатку. Всё его тело казалось вылепленным и точёным. Мышцы на спине сокращались, когда он надевал чёрную с короткими рукавами рубашку, а затем, когда он бросил чёрные джинсы на кровать, я получила полное, до мельчайших деталей представление о его теле.

— Ты покраснела, Сахарочек, — подразнил он, скользнув в боксеры и следом натянув джинсы. — Что же мне делать с рабой, которая краснеет как рак?

Я опустила взгляд вниз, на свои руки, удерживая челюсть крепко сжатой.

Кирк фыркнул и вышел в гостиную, спустя мгновение вернувшись со свёртком красной ткани в руках. Он расстегнул наручники на моих запястьях и поставил меня на ноги.

— Я разрешаю тебе одеться.

Я схватила кучу красной ткани и повернулась к нему спиной. Там не было ничего, кроме женского белья: кружевной бюстгальтер без бретелек и подходящая к нему юбка, едва закрывающая нижнюю часть ягодиц и абсолютно не скрывающая мои синяки. Спереди на юбке была прикреплена шёлковая лента, которая предназначалась для фиксирования вокруг шеи. Я вытащила волосы и закрутила их так, чтобы они лежали на моём плече, пока Кирк завязывал на мне эту удавку.

Он изучал меня в течение секунды, глядя так, как будто разглядывал какой-то образец в зоопарке, а не девушку в нижнем белье. Но потом он дёрнул головой, указывая на дверь.

— Иди в ванную.

Я сделала шаг, и он закашлял. Мой желудок сжался, когда я оглянулась через плечо.

— Пока не будет обратного приказа, ты ползаешь.

Не знаю, сколько ещё я смогу терпеть ощущение, что абсолютно ничего не значу.

Я опустилась на четвереньки и поползла в ванную. В ближайшее время я сотру себе всю кожу об этот паршивый ковёр, и это не самое худшее — моя одежда ничего не скроет, если мне придётся везде ползать.

У столика в ванной, Кирк схватил меня за мой серебряный ошейник и поставил на ноги, протягивая расчёску и пакет с косметикой.

— Нам, наверное, придётся поискать нечто более подходящее под тон твоей кожи, но на сегодня и это подойдёт.

С широко распахнутыми глазами я смотрела на косметику. Я едва могла воспользоваться подводкой для глаз, чтобы при этом не выглядеть не выспавшейся. И это была вершина моих навыков обращения с косметикой.

Я провела расчёской по волосам, затем слегка нанесла тональный крем и накрасила губы красной помадой, подходящей по цвету к моей одежде, а после перебрала кипу теней и подводок для глаз.

— Послушай, я, правда, понятия не имею, что мне делать, — вздохнула я.

Кирк протянул мне чёрный карандаш для глаз, и я подвела их так ровно, как только могла: зазубрено и неравномерно.