Все или ничего

– Тот, кто приобретает землю, имеет полное право распоряжаться ею так, как считает нужным, и ваши идеи его вряд ли заинтересуют, даже если он решит устроить там автостоянку или кинотеатр под открытым небом. Земля отойдет тому, кто предложит максимальную цену, и станет его собственностью. Конечно, там не должно быть публичных домов или казино, а все остальное – на его усмотрение.

– Значит, вы советуете мне согласиться с сестрами и продать землю китайским банкирам?

– Думаю, что в конце концов вам придется поступить именно так. Вашим сестрам принадлежит две трети земли, а вам всего одна треть, так что рано или поздно вас заставят прийти к соглашению с ними, уж неважно какому. А они, похоже, очень заинтересованы в китайском варианте. Так что, если вас не устраивает идея создать здесь второе Монте-Карло, боюсь, я вас ничем не могу порадовать, разве что вы сами найдете покупателя, который согласится дать больше.

– И вы ничем не можете меня обнадежить?

– Вы будете очень богаты, хотите вы того или нет.

– А если я не хочу, что тогда? – Джез говорила с вызовом и упрямством, несмотря на добрую, но ироническую улыбку, которую Стив Джонсон даже не собирался скрывать.

– Вы всегда можете расстаться со своим богатством так же легко, как его получили. Но мой опыт подсказывает мне, что такое случается нечасто. Видите ли, люди привыкают к деньгам гораздо быстрее, чем может показаться на первый взгляд.

Джез попыталась выкинуть из головы встречу со Стивом Джонсоном и сосредоточиться на дороге, тем более что она решила ехать по Харбор-фриуэй и Санта-Моника-фриуэй. Это были скоростные автострады, малознакомые ей, которые каким-то хитрым образом связывали один конец города с другим. Впрочем, они не настолько отвлекали ее внимание, чтобы она могла полностью отключиться от слов эксперта по делам наследования. Невыносимая мысль, что ее могут силой заставить продать ранчо, постоянно прокручивалась в ее мозгу, не давая покоя, вытесняя все прочее, и Джез страшно жалела, что не успела починить радио, иначе можно было бы настроиться на какого-нибудь психотерапевта и послушать, какие проблемы возникают у других.

Приехав наконец на стоянку, Джез испытала огромное облегчение. Идя по улице к «Дэзл», она почувствовала, что на какое-то мгновение заботы отступили под воздействием причудливой атмосферы того мирка, который был одновременно и богемным, и диковинным и предсказуемым. Тут ничто не могло в мгновение ока пойти кувырком: Венеция пережила все разрушения, пожары и разорения, постоянно возрождаясь и восстанавливаясь последние восемьдесят пять лет и сохраняя при этом свое слегка безумное праздничное очарование. Давно канули в Лету времена десятицентовых прогулок на верблюде и «американских горок», но их дух жил во взглядах, исполненных надежды, и в радостных лицах прохожих, которые спешили мимо нее на пляж.

Джез обошла «Дэзл» кругом, избрав непривычный путь в студию Пита, чтобы ее нельзя было увидеть через стеклянную дверь. У нее не было настроения разговаривать с Сэнди, которая сидела в приемной, как, впрочем, и с остальными сотрудниками «Дэзл», кроме Мэла и Пита, с которыми она договорилась сегодня пообедать.

Вскоре после смерти отца Джез дала всем сотрудникам студии бессрочный оплачиваемый отпуск. Расходы стоили того спокойствия, которое она ощущала, зная, что Сис Леви, Тоби и Мелисса вернутся к ней сразу же, как только она решит вновь приступить к работе.

Заглянув в окно студии, где фотографировали автомобили, Джез увидела, что Пит с Мэлом что-то увлеченно обсуждают, накрывая стол для обеда, который они обещали заказать в «Перпл Тостада Гранде». Ей вдруг страшно захотелось есть, и она вспомнила, что после завтрака прошло уже довольно много времени.

– А можно мы сначала поедим, а уж потом потолкуем? – спросила она с порога.

Мэл и Пит сразу же побросали коробки с едой и бросились к ней.

– Ты как раз вовремя! – воскликнул Пит, обнимая ее так крепко, что у нее хрустнули ребра, и отрывая ее от земли.

– Если бы ты сегодня не пришла, мы бы сами отправились за тобой, – с жаром произнес Мэл, целуя ее.

– Потом расскажете, как вы тут по мне скучали, – сказала Джез, чувствуя прилив нежности к своим лучшим друзьям, – а сейчас немедленно начинайте меня кормить!

Едва сдерживая разыгравшийся аппетит, она смотрела, как мужчины накрывают на стол, осторожно открывая коробки с дымящейся едой. Она очень хорошо разбиралась в мексиканской кухне, поэтому ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что этот впечатляющий набор горячих блюд родился отнюдь не к югу от мексиканской границы.

– Жареный рис? – неуверенно произнесла она, отказываясь верить своим глазам. – Цыпленок под лимонным соусом... свинина в кисло-сладком соусе? Китайская еда! Нет, только не это, скажите мне, что я ошибаюсь!

– Это лучшее, что мы могли в последний момент организовать, – с грустью сказал Мэл.

– Я всегда знал, что Фиби мерзкая сука, – взорвался вдруг Пит, – но я и представления не имел, что можно пасть так низко!

– Но ведь ты любишь китайскую кухню, скажи, Джез? – с тревогой в голосе спросил Мэл.

– Обычно да, Мэл, милый, но только не сегодня, и не спрашивайте меня, почему. А что случилось с «Тостадой» – ведь вы мне обещали!

Оба недоверчиво посмотрели на нее.

– Разве ты ничего не заметила? – воскликнул Пит.

– Разве ты не знаешь, что она наделала? – спросил Мэл.

– Я обошла с другой стороны. А что случилось?

– Это была последняя капля! В тот уик-энд, когда мы отсутствовали, она взяла и снесла «Тостаду», – с негодованием сообщил Пит.

– Ее больше нет, она стерта с лица земли, уничтожена, – печально подхватил Мэл.

– Но ведь Фиби обещала мне сохранить кафе в том виде, в каком купила его! – сказала Джез, все еще отказываясь верить случившемуся. – Мы все брали там еду на дом, и она прекрасно знала, как мы зависим от него.

– А ведь я ей говорил! – вне себя от гнева произнес Пит. – Но Фиби заявила, что никому не давала никаких обязательств, даже предлагала принять участие в этом деле, да никто из нас не изъявил желания. И к сожалению, у нее есть на это право. Так записано в протоколе того заседания.

– А что она собирается делать с землей? – Джез была вне себя.

– Я спрашивал ее, – ответил Мэл. – Она сказала, что еще не решила, но, какой бы роскошный ресторан она ни построила, там всегда найдется местечко для меня, если я до четырех дня предупрежу ее о своем приходе. Ее счастье, что я умею держать себя в руках. Я чуть ее не укусил.

– После того, как она подставила Джез с той вечеринкой, я был с этой стервой на ножах, – мстительно произнес Пит. – Конечно, я никогда ее особенно не любил, но теперь, когда напротив «Дэзл» нет «Тостады»... По-моему, она зашла слишком далеко.

– Пит, неужели она так просто отделается? – Мэлу вдруг изменила его обычная выдержка, его коротко остриженная голова, казалось, ощетинилась, олимпийское спокойствие куда-то улетучилось.

– Нет, Мэл, ни за что! Мы ее выгоним, уволим! – заявил Пит решительным тоном довольного собой человека, осознавшего свою цель и готового добиваться ее. – Я не позволю такой бессердечной, эгоистичной и злобной женщине представлять мои интересы.

– Полностью разделяю это мнение, – торжественно произнес Мэл, и они с Питом пожали друг другу руки над коробкой с каким-то грибным блюдом. – Пит, передай ей, что мы с тобой заодно.

– А почему я? Ведь ты тоже хочешь выгнать ее.

– Ты же знаешь, я не люблю конфронтации, – самодовольно изрек Мэл.

– Но это не значит, что ты должен самоустраниться, – возмутился Пит.

– Ты скажешь ей все за нас обоих.

– Нет, так не пойдет. Фиби – тертый калач, ее голыми руками не возьмешь. Ты же знаешь, она заморочит мне мозги, если тебя не будет рядом.

– Ребята, – перебила их Джез, – а вы уверены, что хотите сменить агента? Я хочу сказать, вы твердо в этом убеждены? Не из-за меня и истории с Мэджиком? Вы сами так решили?