Неукротимый огонь

Он вышел из спальни и приблизился к окну. Темно-синяя ночь, серебристо-белый снег. Гигантские снежинки проплывали в воздухе и ложились на сверкающие сугробы. Деревья, согнувшиеся под тяжестью снежных шапок, напоминали чудищ из детских сказок. Макс думал о том, какие страшные призраки с недавних пор заполнили жизнь ее дочери. А ведь он легко мог избавить ее от них. Если бы он только знал!..

Из ванной комнаты до него донеслось пение Галины. Макс резко развернулся и кинулся по лестнице вниз. Руки его дрожали; больше всего на свете ему хотелось сейчас убить эту женщину. Но лишь спустя какое-то время он взялся за телефон и набрал номер Рамона.

– Она не должна быть с нами, – сказал он в трубку; голос его дрожал от ненависти и боли. – Убери ее сейчас же.

Глава 27

Рианон сидела рядом с Лиззи у подножия холма и глядела на пруд. Два аиста марабу пили воду, а на другом берегу дремал пригревшийся на солнце старый ленивый гиппопотам. По деревьям скакали бабуины.

– Нетрудно понять, почему тебе нравится в Перлатонге, – проговорила Рианон, проводив взглядом взмывшего в небо баклана. – Здесь так тихо, так хорошо… Мне бы, наверное, эти места никогда не надоели.

Лиззи улыбнулась и откинулась назад, опершись на локти.

– Да, эта природа плюс Энди. Что еще нужно женщине? – Посмотрев на подругу, она добавила: – Прости, я не очень-то тактична.

Рианон повернула голову в ту сторону, где в полумраке сада прятался охотничий домик.

– Все в порядке, – бросила она. – Не будешь же ты притворяться несчастной, чтобы сделать мне приятное? Кстати, этим ты меня не обрадовала бы.

Лиззи поняла, почему охотничий домик притягивает взгляд Рианон, и спросила:

– Ты не общалась с Оливером?

Та поморщилась:

– Нет. Знаешь, странно как устроена жизнь. Я сейчас почти не помню, как мне было с Оливером. От одной мысли о том, что я занималась с ним любовью, меня бросает в дрожь.

Лиззи вновь посмотрела на фонтан. Солнечные блики дрожали на поверхности пруда. Интересно, думала она, Рианон избегает упоминать о вчерашней новости или она действительно еще ничего не знает? Да, похоже, ей ничего не известно, ведь в лагере всего два телевизора, а Рианон не было рядом, когда Лиззи услышала о происшествии в Гштаде. В домик для гостей, где находится второй телевизор, Рианон, кажется, тоже не заходила. Но если так, значит, нужно ей сообщить. Лиззи растерялась, потому что не представляла себе, как это сделать. Поколебавшись, она решила не затрагивать щекотливую тему сейчас, а сказала:

– Забыла тебя спросить: ничего, что мы не предложили тебе остановиться у нас? Просто я подумала, в коттедже тебе будет удобнее. У нас жуткий беспорядок из-за рабочих…

– Да, конечно, все нормально, – прервала ее Рианон. – Надеюсь, вы из-за меня не отказали какому-нибудь клиенту? У вас тут, кажется, все места заняты.

Лиззи фыркнула.

– С удовольствием отказала бы той мерзкой парочке. – Она имела в виду супругов-англичан, которые в течение трех дней пребывания в Перлатонге постоянно задавались вопросом, где это они могли видеть Рианон. К счастью, они уже уехали, и в лагере в любой момент можно было разместить новых гостей. – Между прочим, надо сказать спасибо, что у них болезнь Альцгеймера*, – добавила Лиззи, – иначе не исключено, что нам с тобой пришлось бы сейчас смотреть на этих обезьян, а не на настоящих.

* Болезнь Альцгеймера ведет к ослаблению памяти и затем к старческому слабоумию.

Рианон немного расслабилась. Откинувшись на локти по примеру Лиззи, она спросила:

– У вас тут хоть газеты есть? Я с самого приезда не держала в руках газету.

Лиззи вздрогнула.

– Иногда Дуг привозит их из Йобурга, если только не забывает, – объяснила она. – Иногда еще кто-нибудь. В общем, обычно к нам попадают газеты недельной давности.

– А тебе не хочется знать, что происходит в мире?

Теперь Лиззи была почти уверена в неведении подруги.

– Если что-то нужно, мы смотрим Си-эн-эн. И еще есть “Скай ньюс”.

Рианон лениво наблюдала, как самолетик заходит на посадку.

– Должна признаться, – произнесла она, – я скучаю по большому миру, но до чего же тошно от мысли, что через несколько дней пора домой…

– А что ты будешь делать, когда вернешься? – осведомилась Лиззи.

– Наверное, продолжать то, чем занималась. Конечно, придется нелегко, потому что меня страшно тянет позвонить Максу, и, если честно, не знаю, как долго смогу продержаться. Я понимаю, не следует ему звонить, но не могу заставить себя смириться с тем, что все кончилось. – Ей пришлось на мгновение отвернуться, чтобы скрыть подступившие слезы. – Со временем делается только тяжелее, – заключила она почти шепотом.

Лиззи щурилась на солнце, лихорадочно раздумывая, как сообщить новость, которая наверняка потрясет подругу. Она только сейчас поняла, насколько Рианон близка к срыву. Говорить с ней нужно максимально деликатно.

– А тебе никогда не казалось, – нерешительно начала Лиззи, – что кое-что из того, что пишут про Макса… Ну, в общем, какое-то зерно истины в этом есть? По крайней мере то, что ты мне рассказывала, звучит очень серьезно. Я понимаю, Сюзан Травнер и ей подобные насочиняли о нем кучу гадостей, но вряд ли эти писаки всё высосали из пальца.

Рианон холодно глянула на Лиззи и отчеканила:

– Я им не верю! А ты? Ты считаешь, что Макс монстр и извращенец, что он убил первую жену и измывается над второй? Ты это имела в виду?

Лиззи вздохнула:

– Нет, я не это хотела сказать. Я просто предложила… Рианон перебила ее:

– Оставим эту тему, пока мы обе не наговорили лишнего.

Лиззи подалась вперед, подтянула колени к подбородку. Ей не удалось взять верный тон, и она так и не подошла к главному.

Из леса вышла, отгоняя хвостом мух, молодая антилопа гну, приблизилась к пруду и погрузила морду в воду.

– Вот она, природа, – вздохнула Лиззи.

Когда Рианон подняла голову, чтобы взглянуть на антилопу, лицо ее еще пылало гневом, а сердце колотилось. Прошло несколько минут, прежде чем животное утолило жажду и скрылось в лесу. Потом гиппопотам погрузился в воду и всплыл на поверхность в центре пруда.

– Ничего подобного с Галиной он не делал, – тихо и твердо сказала Рианон. – Клянусь тебе, Лиззи, это просто не в его природе. Я не утверждаю, что Макс святой, вовсе нет, но и не маньяк. Не говори, пожалуйста, ничего, только подумай, как бы тебе было неприятно, если бы я заподозрила Энди в чем-то подобном.

– Но газеты обвиняют в этом Макса, а не Энди, – возразила Лиззи. – Пойми, я волнуюсь только за тебя. Боже мой, Рианон, ты, как и любая женщина, можешь быть ослеплена, ты не в состоянии…

– Я была ослеплена Оливером, – с горечью заметила Рианон. – Вот как ты это воспринимаешь! Однажды я повела себя как дура, и теперь все повторяется. Несчастная, глупая Рианон, она не видит, что перед ней обманщик, маньяк и убийца, хотя со всех сторон ее предостерегают. Да, в Оливере я ошиблась и признаю это, но уверяю тебя, в Максе я не ошибаюсь. Галине он не сделал ничего, кроме добра. Он всегда был с ней рядом – помогал, когда она нуждалась в помощи, подставлял ей плечо, даже если она отвергала его помощь. Макс женился на ней, потому что она того хотела, его дети стали ее детьми, он дал ей свое имя, он, черт возьми, принес ей в жертву свою жизнь, и после этого ты хочешь меня убедить, что эта ненормальная любительница извращений написала о нем правду! Лиззи, я не хочу слушать такое, тем более от тебя. Ничто не изменит моего отношения к Максу. Я люблю его, я хочу его, хотя скорее всего нам никогда не быть вместе. У меня достаточно проблем, не хватало еще, чтобы моя лучшая подруга заявляла, будто верит в ту хреновину, что о нем строчат только потому, что в прошлом я совершила ошибку. Он делал Галине добро и только добро…

– Она исчезла, – не выдержала Лиззи. – Ее ищут.