Harlow Hemmings (СИ)

- Это твое упущение, - Ханна пожала плечами.

- Я заслужила объяснение, - я повысила голос.

- Разве? – она раздраженно повела бровью. – Все, что тебе нужно было сделать – просто открыть эти чертовы чемоданы, и ты смогла бы предотвратить всю эту драму. Твой драгоценный бойфренд был бы жив и готовился бы стать отцом, - ее слова ранили меня, словно кинжалы: она прекрасно знала, как меня унизить и причинить боль.

Слезы снова жгли глаза, и я с трудом разглядела сквозь пелену триумфальную холодную улыбку Ханны. Я ожидала, что она уйдет, но та со вздохом бросила чемодан обратно на кровать.

- Ох, как я ненавижу твои щенячьи глаза! – воскликнула сестра. – Иди сюда, неудачница. И сядь на кровать, пока не свалилась в обморок - не хочу, чтобы ты обвинила меня во всех смертных грехах, если случайно навредишь ребенку.

- И почему я должна остаться здесь, с тобой?

- Я думала, ты хочешь узнать историю с самого начала.

И вот тут-то мои ноги сами понесли меня к кровати, в то время как сердце яростно билось об грудную клетку. Наконец-то я получу все ответы…

========== Глава 40. ==========

Как бы ни хотелось этого признавать, но присесть мне было просто необходимо. Молча наблюдая, как Ханна снова открыла чемодан, я увидела кипу файлов и папок внутри него. Теперь увидела.

- Не знаю, что именно тебе удалось выяснить самой, поэтому начну я с самого начала. Как видишь, здесь собрана вся возможная информация против Эштона.

Сестра вынула файл, похожий на полицейский отчет. Бумагам, в которых рассказывалось об автокатастрофе, было двенадцать лет. Но мой взгляд без особого интереса пробежался по фотографиям.

- Ничего не понимаю.

Ханна раздраженно выдохнула.

- Конечно, ты думаешь, что все это дерьмо началось, когда Эштон меня изнасиловал? - я всматривалась в лицо напротив, к своему удивлению не находя там никаких эмоций - сестра просто констатировала факт, не придавая ему значения.

- Как ты можешь с такой легкостью говорить об этом? – услышала я собственный голос.

Ханна прищурилась.

- Долгое время я жила в аду, пока не решила, что не буду делать Эштону одолжений. Я должна была оставаться сильной и не сломаться. Обнаружив однажды, что ему доставляет удовольствие видеть, как я плачу, с тех пор больше ни одной слезинки не проронила, - взгляд сестры остался непроницаемым.

- Это неправда, - прошептала я одними губами.

- Прости?!

- Я видела, как ты плакала. На яхте, - проговорила я громче, и взгляд моей визави смягчился на мгновение.

- Всего лишь опасалась, что мой план не сработает, и я просто утону, - небрежно ответила она, стараясь не смотреть в мою сторону.

- Но почему ты не рассказала обо всем мне? Разве последние два месяца не доказали, что я полностью на твоей стороне?

- Не все так просто, Харлоу, - Ханна потерла глаза, и я впервые заметила насколько она вымотана. – Речь идет не о том, что я-на-твоей-стороне-и-все-будет-хорошо. Эштон вел опасную игру, а все, кто осмелился бросить ему вызов, уже давно мертвы.

- Но теперь-то все кончено, Ханна, - тихо сказала я, и усталый взгляд переместился на меня.

- И в это чертовски трудно поверить. Хоть я и видела, как он умирал, но до сих пор не могу осознать сам факт смерти, - печальная усмешка исказила ее губы. – Месть была моей навязчивой идеей, но теперь все это стало неважно, - она жестом показала на обнажившуюся кипу документов.

Оглядывая содержимое чемодана, я вытянула файл, показавшийся мне самым старым из всех.

- Внутри этой папки мерзкие вещи, если ты спросишь меня, - Ханна, наконец, села на кровать рядом со мной. – Да все, чего коснулся Эштон, стало отвратительным. Уверена, что ты этого знать не захочешь.

- А что, если захочу? – я подняла голову. – Что, если я выросла и могу выдержать правду?

Часы отщелкивали секунды, складывая их в минуты, но моя сестра по-прежнему продолжала пристально меня разглядывать, отчего тревога в груди нарастала с каждым вдохом.

- Что ж, тогда ты действительно должна узнать… – пока Ханна пыталась казаться непринужденной, каждый жест выдавал ее нервозность. – Все началось, когда нам было по семь лет, и мы всей семьей жили в Чарлстоне. Трой Томлинсон тогда еще не был мэром, и Джон Пизер еще не признал себя гомосексуалистом, да и Генри Стайлс был обычным человеком, не слишком преуспевшим в бизнесе. А отец, – Ханна вздохнула, – уже стал тем неудачником, каким мы его знаем. Единственное, что связывало всех этих мужчин – крепкая дружба, годовщину которой они отмечали каждый год, урвав выходной от работы и семей, и проводя время в бог знает каких клубах Чикаго.

- А какое отношение это имеет к Эштону? – начала я, но сестра одним лишь взглядом заткнула мне рот.

- Терпение, - проворчала Ханна, но вернулась к истории. – Как я уже говорила, мужчины просто безобидно развлекались. В год, который изменил все, они заприметили новый бар – «Глория», - модное местечко, но с ограниченным доступом только для VIP-персон, так что попасть туда у них не вышло. И друзья уже собирались уходить, когда к ним подошел парень в клетчатой рубашке и мешковатых джинсах, пообещавший вожделенный доступ. И он провел их внутрь.

- Это был Эштон?

- Да, - кивнула она. – Даже не знаю, что он в них нашел. Вероятно, посчитал их компанией лузеров из маленького городка или, может быть, сам чувствовал себя одиноко. Но все же, алкоголь развязал им языки, и друзья начали болтать.

- О чем?

- По словам отца - о сущих пустяках: просто делились своими планами на будущее. Но что действительно сделало их интересными в глазах Эштона – умение играть в покер.

- И это все?

- Нет. Как я узнала, и, смею добавить, вовсе не от отца, что Эштон нашел их интересными потому, что эти четверо были именно тем, в чем он нуждался. Годом позже Трой Томлинсон был избран мэром, Джон Пизер работал в правительстве, Генри Стайлс был членом высшего общества и, кроме того, владел достаточно перспективным бизнесом. А отец… Совершенно случайно в одной из его лабораторий был разработан чрезвычайно опасный препарат. И все компаньоны считали, что для лучшей жизни, им необходима лишь определенная сумма денег. Так же, как и Эштон, всегда остававшийся незаконнорожденным, бастардом, благородной Энди Клиффорд, ее маленьким грязным секретом… Он взял фамилию своего настоящего отца и спутался с воровской шайкой, промышлявшей незначительными преступлениями, став неудачником среди неудачников.

- Я вижу, куда это его привело.

- Отец и его друзья были наивными, так что обрадовались, обнаружив, что Эштон плохой карточный игрок. Играя в покер, они выручили немалую кучу денег, а потом Генри пригласил их нового “друга” в Чарлстоне. Никто не понимал, что происходит, пока не стало слишком поздно - Эштон был готов, не моргнув глазом, просадить миллионы долларов за покерным столом. И все шло хорошо, пока однажды он не пришел к мэру Томлинсону, прося того об одолжении. Эштон всего лишь хотел, чтобы мэр подкупил одного из окружных судей. Но мэр дал ему отпор и отказался помогать. Эштон воспринял отказ с улыбкой, - Ханна глубоко вздохнула, – и исчез из поля зрения на несколько лет. И четверо друзей почти забыли о существовании того, единственным напоминанием о ком были деньги, которые сделали их богатыми.

Ханна выудила из чемодана следующую папку и раскрыла ее для меня - на газетной статье об ограблении компании Смита.

- В год, когда нам с тобой исполнилось по двенадцать лет, кто-то вломился в лабораторию отца. Поначалу казалось, что ничего не пропало и смахивало на хулиганство, словно кто-то просто выместил свой гнев на пробирках. Но пару месяцев спустя газеты начали писать о телах, найденных на улицах Чикаго и маленьких городков неподалеку от Чарлстоне. Причины смертей оставались нераскрытыми, потому что на телах не было никаких следов насилия, а анализы крови этих людей были совершено чистыми. Помнишь день, когда погиб один из приятелей отца?

Я кивнула.