Ты только живи

Тут я поймал себя на мысли, что вот уже несколько недель меня не тревожат мои беспокойные ночные воспоминания о ней.

Похоже, моя любовь зарубцевалась, как старый шрам.

«Вот и еще одна неслучайность, — подумал я. — Кто-то там, наверху, устроил эту встречу, чтобы дать мне окончательно понять: того, что я чувствовал когда-то к этой женщине, больше нет».

11

Прощаться мне, кроме Инны, было не с кем — наоборот, все попрощались со мной: Сева, укативший в Америку, Света, ковавшая себе новое семейное счастье с бывшим сокурсником, даже, наверное, в каком-то смысле Щербак, записавший меня в онкопациенты.

Инна провожала меня на Центральном вокзале. Накрапывал дождь.

— Уезжать в дождь — хорошая примета, — заметила она.

Я не стал возражать, хотя накануне вечером меня, впервые за три недели, опять внезапно посетила тупая боль в желудке — еще и теперь она пульсировала слабым эхом внизу живота. И меня охватил страх — не столько за себя, сколько за то, что я могу не оправдать ее надежд. И еще мне было неприятно оттого, что с самого начала скрыв от Инны свое состояние, я в какой-то мере обманул ее.

Но отступать было поздно.

— «На первый путь первой платформы прибывает скорый поезд номер 22 «Прага — Москва». Нумерация вагонов…»

— Ну вот и все, — произнесла Инна. — У тебя какой вагон?

— Десятый.

— Все, Игорь, давай, — она легко, как тогда, поцеловала меня в щеку. — Долгие проводы — лишние слезы. Успеха тебе. Нам.

Мимо на скорости пронесся десятый вагон. Я, неловко бросив «пока», будто уезжал всего на пару дней, побежал догонять его, держа в одной руке дорожную сумку, в другой билет и лист с ксерокопией паспорта: сам паспорт с визой дожидался меня где-то в кабинете Геннадия Исаковича Марголина.

Вагон оказался полупустым. Я бросил сумку на нижнюю полку купе и подошел к окну. Приникнув щекой к холодному стеклу и скосив глаза, попытался разглядеть фигурку Инны.

Но увидел лишь идущего по перрону милиционера в блестящем от дождя плаще.

12

Некоторое время я вполглаза наблюдал, как черноволосые стюардессы компании «Олимпик эрвейз» безмолвно демонстрируют правила обращения со спасательными жилетами и кислородными масками. «Если мы грохнемся с такой высоты, не поможет ни то, ни другое», — подумал я.

Самолет сразу ушел за облака, и большую часть пути мне оставалось созерцать лишь серебристое крыло, заметное покачивание которого как раз и наводило на всякие нехорошие мысли.

Чтобы уйти от них, я надел наушники, пощелкал переключателем каналов в подлокотнике и остановился на кратком курсе греческого языка. Бархатный женский голос многократно повторял «калимера», «калиспера», «калинихта», «паракало», «пуйне туалеттес» и тут же переводил фразы на английский. В конце концов, из всего набора мне запомнилась лишь «пуйне туалеттес» и «паракало». Я снял наушники и задумался о своем.

С чего мне начать поиски Дмитрия Захаропулоса, загадочно пропавшего — или погибшего — в районе острова Самотраки? К сожалению, Инна не знала, по какому адресу снимал комнату ее супруг. Визит к хозяину, сдавшему ему жилье, тоже мог бы облегчить поиски. Значит, сначала придется навестить Софию Стефану, проживавшую — адрес я запомнил наизусть — на леофорос Демократиас, 133. Эта встреча должна была многое прояснить. Но — только в том случае, если София дома. То, что она не ответила на письма, факт многозначительный и малоприятный. Если ее нет, можно попробовать поговорить с ее соседями. Однако те могут быть и не в курсе.

Вторая зацепка: вырезка из неизвестной греческой газеты на русском языке, копию которой я вез с собой. Где она выходит и как называется? Кто автор, скрывшийся под расплывчатым определением «Соб. инф.»?

Заметка, в свою очередь, выводила меня на «рыбаков деревни Лаккома», обнаруживших перевернутую лодку. Уж они точно что-то видели и что-то знают. Значит, мне придется посетить Самотраки. Смогу ли я объясниться с «туземцами»?

Тьфу, черт, только тут я сообразил, что со всей этой беготней по Москве в последний день забыл купить русско-греческий разговорник, который мне, несомненно, помог бы в общении с местным населением! Тоже мне, частный сыщик Фил Марлоу! Оставалось надеяться, что мне поможет фото супруга Инны.

Я вез с собой также и фотографию Софии Стефану. Снимок гречанки, распечатанный Инной на простой бумаге, был не очень качественным — в принтере кончался цветной картридж. Тем не менее, даже по этому фото было видно, что внучка очень молода и красива: правильный овал лица, по-детски припухлые щеки, короткая мальчишеская стрижка. Чувственные губы, сложившиеся в чуть ироничную усмешку, — по всей вероятности, юная особа знала себе цену.

— …уайт уайн ор ред уайн, мистер? [1] — тронула меня за плечо симпатичная стюардесса.

Я вернулся к действительности.

— Сорри, уот дид ю сей? [2]

Девушка старательно повторила:

— Вуд ю лайк уайт уайн ор ред уайн, мистер? [3]

— Уайт, — проговорил я и добавил: — Паракало.

Стюардесса улыбнулась. Я откинул столик, и она поставила передо мной пластмассовый стаканчик и маленькую бутылочку вина.

«Шардоне». Как в «Пицца-плюс».

«Итак, официальный спонсор поисков Дмитрия Захаропулоса — фирма «Шардоне»!» — мелькнула в голове дурацкая мысль.

13

Несомненно, Афины — отличный город. И, конечно, в нем есть что посмотреть, недаром в страну ежегодно приезжают миллионы туристов. Тот же Акрополь, например, который мне до сих пор приходилось видеть лишь на фотографиях. Увы, по прибытии в греческую столицу я мог ознакомиться лишь с достопримечательностями афинского аэропорта с труднопроизносимым названием «Элефтериос Венизелос»: от рейса на Александруполис меня отделяло всего два часа.

«Ну и ладно, — подумал я. — Как говорится в одном пошлом анекдоте, а я и не хотел».

Устав от трехчасовой неподвижности в самолете, я с удовольствием побродил по огромному, заполненному многоязыкой толпой пассажиров пространству. Время от времени слышалась русская речь, чаще с грузинским или армянским акцентом. Не расскажи мне Инна о том, что в начале 90-х в страну хлынули сотни тысяч российских понтийцев из Армении, Грузии, Казахстана, я, наверное, удивился бы. А так я видел в этом дополнительное преимущество: в случае затруднения всегда можно было обратиться за помощью к бывшему соотечественнику.

Затруднение не заставило себя ждать.

Когда, по моим подсчетам, до вылета на Александруполис оставалось чуть более часа, я решил отыскать нужную мне стойку регистрации. Терпеливо пробегая глазами надписи на табло, я, однако, не обнаружил искомого слова.

Я решил подождать еще немного и побродил по магазинчику с компакт-дисками, отметив, что цены на музыкальную продукцию по нашим меркам здесь просто заоблачные. И вообще, кто будет платить двадцать евро за альбом, который можно скачать из Интернета бесплатно?! По крайней мере, мой Сева за годы учебы в университете составил себе неплохую коллекцию из таких «скаченных» дисков.

Я вновь обратил свой взор на табло.

Слово «Александруполис» так и не возникло.

Гм… послабления на регистрацию на внутренние рейсы, конечно, могли быть, но не в такой же степени! Или они вообще садятся в самолет без проверки?

— …звонила, что вылетает завтра. Так надо встретить, ладно? — послышалось за моей спиной. — Я сам не смогу…

— Да, конечно, о чем речь!

Я обернулся.

Разговаривали двое: высокий худой мужчина «кавказской» внешности и симпатичная женщина средних лет, вероятно, той же национальности.

— Простите, — начал я, — вы не подскажете, где регистрация на Александруполис?

Мужчина пробежал взглядом несколько табло и уверенно ткнул пальцем в одно из них.