Маленькая леди в большом городе

– Очень мило с твоей стороны, Мел, – сказал Нельсон. – Я не стою таких жертв. Как съездила домой? Родители здоровы? – подозрительно спокойным тоном спросил он.

– Во всяком случае, живы, – ответила я.

– Как мама?

– Э-э… По-моему, в порядке. Насколько это возможно при нынешних обстоятельствах.

Я налила вина Нельсону, потом в большой бокал себе, чтобы настроение не упало до нуля, и тяжело опустилась на стул у кухонного стола. Облегчение оттого, что я дома, стало таять, как сливочное масло в тепле.

– При нынешних обстоятельствах? – переспросил Нельсон, поворачиваясь к плите и продолжая помешивать соус. – Что ты имеешь в виду? Несчастье быть замужем за Тефлоновым Мартином? Или алкогольно-наркотическую зависимость?

– Нельсон! – Честное слово, если бы он не знал моих родителей настолько хорошо, я возмутилась бы. – Я о том, что мама, естественно, немного встревожена. На сей раз не из-за отца. Попробуешь угадать, что стряслось?

– Нет, Мелисса, все равно ошибусь, – без особого энтузиазма произнес Нельсон.

– Ну же, а вдруг попадешь в точку? Удивительно: вдали от Ромни-Джоунсов говорить о них было куда проще.

Нельсон вздохнул.

– Что бы я ни предположил, правда все равно окажется более безумной. Хм… Твоя мать соблазнила садовника?

– Не болтай ерунды! – закричала я. – Наш садовник лысый!

– Твоя бабушка призналась, что таинственный джентльмен, с которым она жила в пятидесятых, был герцог Эдинбургский?

– Нет!

Впрочем, это не исключено.

– Ну, хватит, Мел. Рассказывай.

Я удивилась, что Нельсон так быстро сдался; обычно он дразнит меня по поводу семьи битый час. Наверное, дело было в усталости.

Я отмахнулась от догадки, кто настолько его утомил.

– Аллегра бросила Ларса, – сообщила я, доливая вина в бокалы. – Его обвиняют в контрабанде наркотиков. Аллегра вернулась к родителям, ее дом в Хэме обыскивает полиция.

– Не может быть.

Мне показалось, Нельсон не слишком удивлен.

– Я тоже так подумала. Ужасно, правда? – Я сделала глоточек вина. – Никогда не могла взять в толк, чем Ларс зарабатывает на жизнь.

– Вообще-то, если честно, наверное, ты единственная ни о чем не догадывалась. Мел.

– Может, и так. Если задуматься, слишком большими они ворочали деньгами, парочка влюбленных в искусство, – протяжно произнесла я. – Когда я приехала, увидела перед домом огромный БМВ. Мы минут десять гадали, чей он, и лишь потом Аллегра вспомнила, что это она его купила, прилетев в Англию. За наличные.

Нельсон мрачно усмехнулся.

– Если не считать БМВ, у Аллегры, по ее словам, ни шиша. Она вернулась к родителям, те рвут и мечут, отец велел мне найти для сестры занятие, – прибавила я безрадостно. – Он теперь в комитете по подготовке к Олимпиаде, представляешь? Уму непостижимо. Мой папочка и спортивные состязания!

– Не пляжных ли волейболисток он тренирует?

– Что ты! Разумеется, нет. Занимается административной работой. – Нельсон так на меня уставился, будто я не поняла шутки, поэтому я прибавила: – Здесь все по-честному. Отец даже хочет, чтобы я помогла ему ознакомиться с правилами международного этикета. По-видимому, ему предстоит встретиться с массой важных личностей.

Нельсон окинул меня многозначительным взглядом, давая понять, что убит моей наивностью. Мы оба прекрасно знали этот взгляд.

– А платить он тебе собирается?

Я закивала.

– Естественно! Я не такая дура!

– Из личных денег?

Вопрос немного сбил меня с толку.

– Не в этом ведь дело. Ему нужна моя помощь!

Я умолчала о том, что непривычное чувство гордости – работать с отцом по честной договоренности! – едва не заставило меня согласиться помогать задаром.

Нельсон прищурился и как будто успокоился.

– Что ж, отлично. Только боюсь, как бы он не начал растрачивать комитетские деньги. Представь, что ты почувствуешь, если твоего папочку – а это вполне вероятно, ведь сладкую жизнь старый черт любит больше, чем Найджелла Лоусона – поймают, когда он в очередной раз запустит лапу в казну олимпийского комитета. – Его глаза оживленно заблестели. – А твоя мать, если отец и впрямь занят подготовкой к Олимпиаде, выходит, предоставлена сама себе? Одна одинешенька в громадном доме? И поговорить– то не с кем…

Во мне шевельнулось подозрение: Нельсон на что-то намекает. Только я не могла понять на что.

– Послушай, давай оставим мою семью в покое. – Я встала, начала помогать Нельсону накрывать на стол и по ходу угощаться вкусностями. – И поговорим, например, о…

Наши взгляды встретились над плитой, и мы оба опустили глаза. Беседовать о Габи я, честное слово, не желала; Нельсон, по-видимому, тоже.

Последовало неловкое молчание, потом я воскликнула:

– О яхтах!

А Нельсон в то же мгновение произнес:

– О туфлях! – Таким же неестественно веселым тоном. – А, да, точно. Рад, что ты вспомнила про яхты, – торопливо проговорил он. – Знаешь, я должен кое о чем тебе рассказать.

– Валяй, – ответила я. Нельсон стал наполнять мою тарелку. – Я вся внимание.

– Хм, не жди меня. Приступай. Я приготовил все, что ты любишь.

– Вижу, – счастливо произнесла я, нагружая на вилку еды.

– В общем, – сказал Нельсон, – я хотел бы кое-что обсудить с тобой.

Туманная дымка вдруг стала рассеиваться. Был не просто мирный вечер дома. Нельсон приготовил вкусный ужин не без умысла. Кочанчик брюссельской капусты у меня во рту будто превратился в кусок угля.

– Что? – выдавила я из себя, стараясь не выказывать тревоги и вместе с тем перебирая в уме всевозможные ужасы.

Всякая новая мысль причиняла больше страданий, нежели ее предшественница: Габи окончательно здесь поселяется; Нельсон продает квартиру; Габи и Нельсон без пяти минут муж и жена.

Я не без труда проглотила кочанчик и, чтобы он не застрял в горле, была вынуждена запить его едва ли не целым бокалом вина.

– Все нормально? – заботливо поинтересовался Нельсон.

Я закивала и пролила вино. Голос друга прозвучал слишком вкрадчиво.

– Может, постучать по спине?

– Нет, спасибо, – задыхаясь, ответила я.

– Нет, так нет. – Нельсон с напускной небрежностью взял нож и вилку. – Дело в том, что я наконец-то выбил себе место на учебном паруснике.

– На чем?

Вместе с чувством, что капуста застряла-таки в горле, ко мне вернулось облегчение. Если речь шла только о мореплавании…

– На паруснике с прямым парусным вооружением, на старомодном парусном судне.

Наверное, я смотрела на Нельсона озадаченно, потому что он нетерпеливо вздохнул.

– Ну, знаешь, что такое мачта, паруса, марсовая площадка?

– Марсовая площадка? Или поле? Только при чем здесь?..

Нельсон раздраженно поднял к потолку глаза.

– Марсовая площадка – наблюдательный пост на мачте. В общем, речь о судне – в старые добрые времена на таких непременно водились парни по имени Джим и бутылки с ромом. Это благотворительная акция: люди с опытом обучают молодых ребят управлять парусником. Меня наконец взяли добровольцем Сто лет об этом мечтал!

Еще бы. Ходить под парусами и из добрых побуждений командовать людьми – Нельсон создан для подобной жизни.

– От обязанностей на работе меня временно освободили, то есть я спокойно могу отправиться в плавание. Нас без проблем отпускают, – прибавил он, – если собираешься поучаствовать в благотворительном проекте. Ребята на паруснике – представители разных социальных слоев. Некоторые вообще инвалиды.

– Только не надо так задирать нос. – Праведное выражение Нельсонова лица начинало выводить меня из себя. – Не ты единственный помогаешь несчастным. На прошлой неделе я спасла одного парнишку от неминуемого многолетнего воздержания. Просто заставила его избавиться от любимых брюк.

– Как благородно с твоей стороны, – с серьезным видом произнес Нельсон. – А дополнительную плату с него стребовала?