Фиеста в Кала Фуэрте

— Я сам себе куплю, — сказал Тони. Улочка упиралась в большую вымощенную булыжником площадь, на которой стояла высокая церковь, росли пышные деревья и было несколько лавчонок. Тони покружил по площади, пока не увидел достойное его внимания кафе. — Это подойдет.

— Я... я вас подожду.

— Вам тоже нужно что-нибудь выпить. Жарко становится. Я принесу. — Селина начала было отказываться, но Тони ее оборвал: — Ваш отец вернет мне деньги.

Селина села за маленький железный столик перед кафе. За ее спиной, в баре, Тони беседовал с хозяином. Появилась стайка возвращающихся из школы девчушек в синих льняных передниках и белоснежных носочках. Они выглядели просто прелестно — опрятные, с яркими лентами в черных волосах и золотыми сережками в ушах, со стройными, покрытыми золотистым загаром ножками и остренькими, ослепительно белыми зубами.

Заметив, что Селина на них смотрит, девочки захихикали. Две самые смелые подошли к столику; в их черных, как виноградины, глазах сверкали веселые искорки. Селине захотелось сделать им что-нибудь приятное; открыв сумку, она вытащила длинный карандаш с выдвигающимся грифелем и желто-синей кисточкой на конце и положила на раскрытую ладонь, показывая, что его можно взять. Девочки застеснялись, но потом одна, с длинной косой, опасливо, словно карандаш мог ее укусить, решилась. Тогда вторая трогательным движением протянула руку Селине, вероятно тоже рассчитывая получить подарок. Ручка была пухлая и гладкая, с золотым колечком на пальце.

Из бара вышел Тони с баночкой пива и стаканом апельсинового сока для Селины. Дети, испугавшись, разлетелись как стайка голубей, прихватив с собой карандаш с кисточкой. Селина проводила их восхищенным взглядом. Тони сказал:

— Наши малышки... — с такой нежностью и гордостью, будто это были его собственные дети.

Путешествие продолжалось. Характер местности резко изменился: теперь дорога бежала вдоль горной гряды, а поля отлого спускались к морю и терялись в дымке где-то у далекого горизонта. Часа через три Селина увидела перед собой на верхушке горы силуэт креста, четко выделяющийся на фоне неба.

— Что это? — спросила она.

— Крест Сан-Эстабана.

— Один крест? На вершине?

— Нет, там большой монастырь. Закрытый орден.

Деревня Сан-Эстабан лежала у подножья горы, в тени монастырских стен. Знак на перекрестке в центре указал наконец-то на Кала Фуэрте — раньше таких знаков Селина не видела. Тони свернул направо, на дорогу, спускавшуюся с горы между оливковыми рощами, лужайками, поросшими кактусами, и купами благоухающих эвкалиптов. Берег впереди казался обнесенным сплошной стеной пиний, но, когда они приблизились, Селина разглядела за деревьями отдельные белые домики в садах, где росли ярко-розовые, голубые и алые цветы.

— Это Кала Фуэрте?

— Si.

— Непохожа на другие деревни.

— Да, это курорт. У многих здесь свои виллы, люди приезжают на все лето. Не знали? В жаркое время тут полно туристов из Мадрида и Барселоны.

— Понятно.

Они въехали под прохладную, пахнущую смолой сень пиний. Миновали ферму, оглашаемую писком цыплят, несколько домов, винный погребок; затем дорога уперлась в маленькую площадь, посреди которой одиноко торчала раскидистая пиния. На площади находилась лавка; перед ней были навалены груды овощей, а в витрине выставлены сандалии на веревочной подошве, фотопленки, соломенные шляпы и открытки. Напротив красовался оштукатуренный белый дом в затейливом марокканском стиле; перед домом на вымощенной плитами террасе стояли столики и стулья. Вывеска над дверью гласила: «Гостиница Кала Фуэрте». Тони затормозил под деревом и выключил мотор. Пыль осела; воцарилась тишина.

— Приехали, — сказал Тони и вылез из машины.

Селина тоже вышла. Лицо ей обвеял ласковый бриз. На площади почти никого не было — только какая-то женщина, вероятно владелица лавки, накладывала картошку из корзины в бумажный пакет, да несколько ребятишек играли с собакой. На террасе перед гостиницей сидела супружеская чета в кардиганах домашней вязки — явно англичане; оба сосредоточенно писали открытки. Они посмотрели на Селину, узнали в ней свою соотечественницу и поспешно отвели глаза.

Селина следом за Тони вошла в гостиницу. За занавеской из колечек был бар, чистенький и прохладный, с побеленными стенами, коврами на каменном полу и простой деревянной лестницей, ведущей на второй этаж. Из двери под лестницей, по-видимому, можно было попасть в заднюю половину гостиницы. Смуглая девушка невозмутимо гоняла метелкой пыль из угла в угол.

Подняв глаза, она улыбнулась:

— Buenos dias. [6]

— Donde esta el proprietario? [7]

Девушка отставила метлу.

— Momento [8], — сказала она и, бесшумно ступая босыми ногами, исчезла за дверью под лестницей. Дверь захлопнулась. Тони взгромоздился на высокий табурет у стойки бара. Вскоре дверь отворилась и появился мужчина. Нестарый, небольшого роста, с бородой и добрыми, слегка навыкате глазами. На нем была белая рубашка и темные подпоясанные ремнем брюки; на ногах — синие эспадрильо.

— Buenos dias, — сказал он, переводя взгляд с Тони на Селину и обратно.

Селина быстро спросила:

— Вы говорите по-английски?

— Si, señorita.

— Простите за беспокойство, но я ищу одного человека. Мистера Джорджа Даера.

— Да?

— Вы его знаете?

Он улыбнулся и всплеснул руками.

— Еще бы! Вы ищете Джорджа? А он знает, что вы его ищете?

— Нет. Откуда?

— Вы же могли ему сообщить.

— Это сюрприз, — сказала Селина, постаравшись, чтобы ее слова прозвучали шутливо.

Бородач, похоже, был заинтригован.

— Вы откуда приехали?

— Из Лондона. А сейчас прямо из аэропорта. — Селина указала на Тони, угрюмо прислушивавшегося к разговору: казалось, ему не нравится, что инициатива уплывает у него из рук. — Этот человек привез меня на такси.

— Я не видел Джорджа со вчерашнего дня. Он уехал в Сан-Антонио.

— А мы только что оттуда!

— Возможно, он уже дома. Но точно сказать боюсь. Я не заметил, чтобы он возвращался. — Бородач усмехнулся. — Никогда нельзя знать, не отправился ли он в долгое путешествие.

Тони прочистил глотку и слез с табурета.

— Где можно его найти?

Хозяин пожал плечами.

— Если он в Кала Фуэрте, ищите в Каса Барко.

— А как найти Каса Барко? — Бородач нахмурился, и Тони, почувствовав, что тот недоволен, пояснил: — Мы должны обязательно разыскать сеньора Даера, иначе мне не заплатят. У сеньориты нет денег...

Подавив гнев, Селина сказала:

— Да... к сожалению, это так. Может, вы объясните нам, как добраться до Каса Барко?

— Это слишком сложно. Сами вы не найдете. Хотя... — добавил он, — я попрошу кого-нибудь вас проводить.

— Вы очень любезны... Спасибо большое, мистер... простите, не знаю вашего имени.

— Рудольфо. Безо всякого мистера — просто Рудольфо. Если вы минуточку подождете, я попытаюсь что-нибудь для вас сделать.

Он вышел из бара, пересек площадь и скрылся в лавке напротив гостиницы. Тони снова взгромоздился на табурет, который был явно мал для его огромной туши; настроение его портилось с каждой минутой. Селина сама начала нервничать. Чтобы умиротворить Тони, она сказала:

— Вы столько для меня сделали, а я заставляю вас терять время...

— Еще неизвестно, застанем ли мы мистера Даера в Каса Барко. Они не уверены, что он вернулся из Сан-Антонио.

— Если его там нет, можно будет подождать...

Этого говорить как раз и не следовало.

— Я не могу ждать. Я — человек рабочий. Для меня время — деньги.

— Да, конечно. Я понимаю.

Тони хмыкнул, словно желая показать, что вряд ли она способна это понять, и отвернулся — надувшийся, похожий на обиженного школьника-переростка. Когда вернулся Рудольфо, Селина почувствовала облегчение. Рудольфо договорился с сыном владелицы бакалейной лавки: тот покажет дорогу в Каса Барко. Ему все равно нужно отвезти сеньору Даеру продукты. Если они не против, машина может ехать за его велосипедом.