Чувства всегда опасны (СИ)

Гаан Лилия Николаевна

Чувства всегда опасны

В сельской жизни мало развлечений, и собирающимся скоротать вечерок дамам и джентльменам редко удается найти интересную тему разговора. Всё становится сенсацией: и застрявшая в грязи телега, и разбитый нерадивой служанкой горшок. Но жителям городка Бленчинг с отсутствием тем для сплетен сталкиваться не приходилось, потому что в его окрестностях проживал некий Джон Флетчер.

Владелец небольшого поместья Темптон-лодж был человеком во всех отношениях неприятным.

Нелюдимый грубиян, он и внешность имел отталкивающую: багровое одутловатое лицо, маленькие злющие глазки под белесыми бровями и нелепо торчащие во все стороны остатки волос за ушами. Да ещё при общей худобе над кривыми ножками свисало карикатурно огромное пузо. Флетчер постоянно с кем-то скандалил, бесконечно судился, а иногда даже пускал в ход кулаки.

Говорят, что когда-то у него была жена, но даже люди знающие Флетчера всю жизнь и то не могли припомнить, как она выглядела: блеклая, тощая, бессловесная. Она умерла, рожая единственное дитя эсквайра - дочь Элспет.

После смерти миссис Флетчер вдовец даже не делал попыток ещё раз устроить свою судьбу. Он не доверял экономкам со стороны, поэтому хозяйством в его доме долгое время заправляла сестра. Миссис Джонсон была почтенной вдовой священника местного прихода. Она и заменила малютке Элспет мать. Дама отличалась строгостью, хорошо понимала свой долг, и когда она умерла, пятнадцатилетняя Элспет уже была готова заменить тётушку и в кладовых, и на кухне.

К этому времени она вытянулась в весьма привлекательную во всех отношениях девицу. Синие томные глаза, копна пышных каштановых волос, тонкие черты лица и ладная фигурка. Элспет могла поддержать беседу и отличалась приятными манерами. Увы, но даже этих несомненных достоинств было недостаточно, чтобы сгладить негативное отношение жителей Бленчинга к семье Флетчеров.

Кроме как в церкви девушка редко где бывала. Только иногда, когда отец по каким-то делам надолго уезжал в Лондон, она могла позволить себе нанести визиты знакомым. Но зато её часто можно было встретить на улицах городка с корзиной для покупок, и люди несведущие могли её принять если не за служанку, то за девицу из семьи, отличающейся крайней бедностью.

Между тем, среди жителей Бленчинга ходили упорные слухи, что денежки у эсквайра водятся, только скуп он до чрезвычайности. Его дочь ходила в старых по многу раз перешитых платьях, стоптанных башмаках и в давно вышедших из моды ещё тётушкиных шляпках.

Как-то местная баронесса леди Амалия Ворт даже сделала резкое замечание отцу по поводу внешнего вида Элспет. Флетчер ответил в своей извечной сварливой манере: мол, лучшее украшение девушки - скромность, а всё остальное - происки дьявола, к которому высокородная дама и должна пойти, причём немедленно.

Говорят, высокородная дама пригрозила ему судом, но потом скандал как-то сам собой замялся, и никто так и не смог заставить Флетчера прикусить язык.

Выведенные из себя его хамством жители Бленчинга подвергли невежу остракизму, но того их гнев только позабавил. А какой интерес бойкотировать человека, который плевать на это хотел?

Каждый день после ужина эсквайр уединялся в столовой с запасами портвейна, и частенько прислуге приходилось затаскивать в спальню своего напившегося до бесчувствия работодателя.

При таком отце будущее мисс Флетчер рисовалось окружающим довольно ясно: несмотря на красоту её ждала незавидная участь старой девы, угасающей в убогой нищете и одиночестве. Иначе чем 'бедняжка Элспет' её местные дамы и не называли.

Сама же мисс Флетчер подчинялась тирании отца без малейшего ропота. Уж слишком много забот обременяло её голову.

Темптон-лодж был обычным английским поместьем. К дому примыкали два крыла. Одно - предназначалось для слуг, другое - для конюшен.

Две гостиные, столовая, библиотека, детская и классная комната, несколько спален. Из кухни коридор вёл в буфетную, кладовую и чуланы. Всё обветшало, требовало ремонта, и нуждалось в содержании в чистоте и порядке, несмотря на ворчание слуг, постоянно норовивших отлынивать от работы.

К обширному парку примыкали также лес и три фермы. Хозяйство немалое, и тоже требующее постоянного пригляда. На отца надежды было мало, особенно после того как браконьер прострелил ему в лесу ногу. Хромой Флетчер стал мучиться болями в ране, что отнюдь не улучшило его характера.

Вдобавок девушка занималась постоянной штопкой своих и отцовских вещей, следила за слугами, вела хозяйственные книги, возилась в саду, читала родителю вслух и терпеливо выслушивала его раздраженное брюзжание.

- Господь дал тебе именно такого отца, - когда-то напутствовала её тетушка. - Значит, он хотел научить тебя смирению и милосердию. Твой долг почитать родителя каким бы он ни был: не роптать и не ныть. Это недостойно истинной леди.

Вот она не роптала и не ныла, покорно вынося все чудачества батюшки.

К тому же у Элспет была тайна: когда девушке исполнилось шестнадцать лет, произошла встреча, чудесно преобразившая её унылое существование.

В тот июльский день было довольно жарко, и отец решил развлечься рыбалкой. Рыбу ловить он любил, а вот возиться с наживкой и крючками терпеть не мог, доверив эту докуку Элспет.

Флетчеры, спрятавшись от солнца в тени большого вяза, напряженно следили за поплавком, когда из-за поворота показалась лодка. За вёслами сидел черноволосый юноша. Мало того что он был без сюртука, жилета и шляпы, да ещё и закатал рукава ослепительно белой рубашки. Вопиющая непристойность. Когда лодка поравнялась с Флетчерами, пожилой джентльмен дал выход гневу:

- Эй, бесстыдник, - зарычал он, - это частные владения: здесь не положено плавать кому ни попадя! Поворачивай, если не хочешь предстать перед судьей!

Юноша обернулся, и у Элспет оборвалось дыхание от радостного изумления: как же он был красив! Черные вьющиеся волосы взъерошились, тёмные глаза сверкали, а щёки разрумянились от зноя. А ещё... он снял шейный платок! Девушка стыдливо покраснела, впервые в жизни увидев обнаженную мужскую шею.

Между тем незнакомец вежливо заметил:

- Река всего лишь разделяет наши владения, сэр! И если на то пошло, я плыву вдоль берега, принадлежащего моей семье.

- А то я не вижу, где шныряет твоя лодка!

- Вам показалось: у человека на берегу несколько искаженное восприятие перспективы.

- Что-то ты городишь мудреное, мальчишка. Убирайся отсюда! Здесь юная барышня, и ей не след смотреть, как ты распоясался.

- Прошу меня извинить, сэр! Это действительно моё упущение, - и юноша направил лодку к противоположному берегу, но прежде...

Прежде он с заметным интересом посмотрел на Элспет, и у девушки приятно сжалось сердце предчувствием чего-то волшебно прекрасного.

- Уилл Ворт, - проворчал отец, - младший сынок баронета. Ещё тот хлыщ! Но меня титулами-то не прошибешь: я любого заставлю уважать границы своих владений. Что молчишь, Эл?

- Я слушаю вас, отец.

- Ты покраснела. Уж не заболела ли? Отправляйся домой и распорядись насчёт обеда, а то вы - девчонки чуть солнце припекло, сразу брык и в обморок.

Элспет ни разу не падала в обморок, но сейчас даже обрадовалась предложению отца: ей хотелось побыть в одиночестве.

Позже они ещё не раз встречались. Она видела Уилла в церкви: юноша чинно восседал на семейной скамье Вортов в окружении родственников. И хотя его красота никуда не исчезла, в полном облачении джентльмена из высшего общества он был не столь очарователен как в тот летний день, когда солнечные зайчики веселыми искрами отражались в его темных глазах.

Элспет так и не смогла совместить в своём сердце эти два облика понравившегося юноши, поэтому укладываясь вечерами в постель, грезила только о юном гребце. Ей это никогда не надоедало и неизменно помогало сохранить жизнерадостность, даже когда отец становился совсем невыносимым.