Шелковые путы

Зара Деверо

Шелковые путы

Глава 1

— Так ты придешь, дорогая? Я буду ждать. И не вздумай прислать кого-нибудь из своих сопливых помощниц, я обижусь! — В слащавом голосе Тэга Педры проскользнули жалостливые нотки. — Мне нужна лично ты, лапочка!

Прижав телефонную трубку плечом к щеке, Тамзин Лоуренс рассеянно слушала его болтовню и продолжала просматривать фотографии, лежавшие на столе.

Одна из них показалась ей наиболее удачной для обложки следующего номера журнала. У девушки, запечатленной на ней, были высокие скулы, впалые, как у балерины, щеки, пустые бесстыжие глазки и пухленький сексуальный ротик, который так и хотелось поцеловать. Поймав себя на этой мысли, Тамзин вздохнула: Боже, что же с ней происходит в последнее время, откуда эти нездоровые желания? Она всегда считала себя гетеросексуалкой.

— Когда состоится эта тусовка? — спросила она, стараясь выиграть время, и была вознаграждена отчаянным стоном.

— Ты не хуже меня это знаешь, лапочка! Разумеется, в эту субботу. Не дай Бог, снова повалит снег! Это спутает мне все карты! В непогоду публики всегда бывает меньше, чем обычно.

— Не самое удачное ты выбрал, однако, время для демонстрации новых моделей, — заметила Тамзин, морща лоб и перелистывая еженедельник. Отметка об этом мероприятии в нем имелась. — Признаться, я не ожидала, что ты так скоро устроишь очередной показ.

— Это благотворительная акция. Сейчас модно демонстрировать добрую волю и благие намерения. Весь сбор пойдет в фонд Королевского общества защиты животных.

Интонация Тэга обрела взволнованность примадонны, делящейся творческими планами.

— Я арендовал демонстрационный зал в «Найтсбридже». Цена билета — двадцать пять фунтов, включая выпивку и закуску. Для тебя, разумеется, вход бесплатный, моя радость!

— Не знаю, смогу ли я вырваться, — неуверенно сказала Тамзин. — Нужно успеть подготовить следующий номер до рождественских каникул, сроки поджимают, а работать некому: Кейт слегла с гриппом, Аманда забеременела.

— Залетела наконец-то? Слава Богу! Это удовольствие, как я понимаю, обошлось им с Сэмом в кругленькую сумму.

Тамзин улыбнулась, представив, как Тэг приглаживает свой завитой белобрысый кокон, стараясь не испортить при этом свою супермодную прическу.

— Что может быть дороже ребенка? — заметила она с укором. — Впрочем, тебе затраты на детей не грозят.

— Мои дети — это мои новые фасоны, лапочка! Ты непременно должна прийти на этот показ. Я настаиваю! Послушай, Тамзин, ты ведь знаешь, как это для меня важно! И не только в плане благотворительности. Мне нужна реклама. Ты давно обещала опубликовать статью о моем творчестве в «Химере». Я так устал! Мне нужна моральная поддержка! А Бен, как назло, бросил меня, мерзавец!

— Как, опять? — Тамзин никогда не принимала всерьез его стенания по поводу очередной размолвки с любовником.

— Да, представь себе! И на этот раз — навсегда. Все кончено! Как говорится, финита, капут! Твоя бедная старая подружка снова одинока.

Он почти рыдал, но Тамзин привыкла к его истерикам. Тэг был славный малый, но чересчур навязчив, ему требовалось непременно поплакаться кому-то в жилетку. У него постоянно возникали проблемы с любовниками, с моделями, с изготовителями его костюмов, с сотрудниками или с журналистами. Он вечно переживал из-за пустяков и делился с Тамзин своими тревогами и опасениями, не находил себе покоя, ожидая публикации снимков его последних работ в «Вог» или в «Эль», с трепетом ждал заметок и статей о своих творческих поисках и находках.

Тэг был, безусловно, талантлив. В настоящий момент на Тамзин было надето одно из его творений — коротенькая юбочка из серебристого люрекса, самым выгодным образом подчеркивающая стройность ее талии и крутизну бедер.

Она еще не появлялась в этой обновке перед Тимом и могла только предполагать, как он отреагирует на нее. Скорее всего чертовски возбудится, особенно если она наденет с юбкой чулки, подтяжки и пояс, а также трусики с вырезом в промежности. Разумеется, он не одобрит ее намерение появиться в таком виде на людях, — в последнее время его собственнические настроения начинали ее бесить. Тамзин не привыкла, чтобы ей указывали, что ей следует надевать и с кем общаться. Она привыкла к самостоятельности за время, минувшее после разрыва с Мартином. Правда, подаренное им кольцо она сохранила, на память об их неудачной помолвке.

Она присела на сиденье вертящегося стула, обитое коричневой кожей, и скрестила ноги в черных колготках и в туфлях на низком каблуке. Ей не требовались добавочные дюймы к ее высокому росту. Тэг даже умолял ее выступить в каком-нибудь из его показов в качестве манекенщицы, — ее длинные стройные ноги приводили его в восторг, и он взахлеб убеждал ее, что она рождена для подиума.

Продолжая рассматривать фотографии, Тамзин время от времени бросала в трубку «да», «нет» или «неужели?», пока терпение ее не иссякло и она не сказала:

— Извини, Тэг, мне звонят по другому телефону. Я тебе перезвоню. Пока!

Ей действительно позвонил Тим. Уверенным мужественным голосом он сообщил, что заказал на вечер столик в ресторане, и обещал заехать за ней в восемь часов.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — спросил он. — У тебя уставший голос. Я не переутомил тебя прошлой ночью?

Тамзин зевнула, прикрыв ладошкой рот, и подняла глаза к потолку: его самоуверенность начинала ее раздражать. Тим искренне верил, что может завоевать сердце женщины, доводя ее в постели до изнеможения.

— Нет, просто у меня сейчас аврал, — ответила она. — Нужно успеть закончить работу до праздников.

— Тогда не буду тебе мешать. До встречи. Я тебя люблю!

— Пока, Тим!

Тамзин поспешно положила трубку на рычаг, испытывая неловкость от собственной черствости и многозначительного молчания Тима после ее последних слов, в котором ощущался немой упрек. Но она не могла заставить себя произнести те же слова в конце разговора, потому что не была уверена в глубине и искренности своих чувств к нему. Его голос больше не вызывал резонанса в глубине ее женского существа, не отдавался сладким томлением в клиторе, не пробуждал в ней вожделения. Поужинать сегодня вместе было его затеей, он решил таким образом отметить шесть месяцев со дня их знакомства.

Их свидания проходили главным образом в постели, на публике они появлялись редко. Что же ее не устраивало в Тиме? Быть может, его очевидная прямолинейность в сексе, отсутствие у него желания как-то разнообразить их совокупления? Он даже не задумывался над тем, устраивает ли ее его кавалерийский подход к соитию.

Без всякой прелюдии он хватал ее за груди, нажимал на клитор, как на педаль газа в автомобиле, и, засадив в нее стручок, сразу же переходил в галоп. Впрочем, ей это было не внове, так вели себя и все другие ее любовники. Ни одному из них и в голову не приходило попытаться материализовать ее фантазии.

Тамзин порывисто встала и подошла к окну офиса, располагавшегося на третьем этаже особняка в стиле эпохи Регентства в центре Уэст-Энда. Обледенелые голые деревья, похожие на скелеты, запорошенная снежком трава во дворе и парочка нищих, устроившихся на скамейке с баночками пива в руках, — все это не способствовало поднятию у нее настроения. Какая-то усталая пожилая женщина с пакетами, наполненными покупками, присела отдохнуть на скамью. К ней устремились нахальные голуби в надежде, что им перепадут крошки от ее сандвича. Женщина развернула упаковочную пленку и стала жевать. Лицо у нее оставалось унылым и утомленным.

Созерцая эту невеселую картину, Тамзин в очередной раз задалась вопросом, что с ней происходит. В последнее время она стала получать большее удовольствие от мастурбации, чем от совокупления с любовником. Что это — психическое отклонение или сексуальная распущенность? Может быть, она извращенка?

Любовники всегда быстро ей наскучивали, возможно, потому, что она разочаровалась в мужчинах, когда-то представлявшихся ей богоподобными существами. Она мечтала о героях, но вскоре обнаружила, что это колоссы на глиняных ногах, вернее — обыкновенные смертные. Потрясение оказалось столь велико, что ей пришлось обратиться за помощью к психоаналитику.