Русалочка (СИ)

Пролог

Санкт-Петербург. 1993 год.

В открытом море вода совсем синяя, точно лепестки самых красивых васильков, и прозрачная, словно чистое стекло, - но зато как глубоко там! Ни один якорь не достанет до дна, на дно моря пришлось бы поставить много-много колоколен, - только тогда бы они могли высунуться из воды. На самом дне живут русалки...

Морской царь давным-давно овдовел, хозяйством у него заправляла старуха мать, женщина умная и очень гордая своим родом: она носила на хвосте целую дюжину устриц, тогда как вельможи имели право носить всего-навсего шесть. Вообще, бабуля являлась особой, достойной всяческих похвал, и очень любила своих внучек. Все принцессы росли прехорошенькими русалочками, однако лучше всех была самая младшая, нежная и прозрачная как лепесток розы, с глубокими и синими как море глазами. Но у нее, как и у других русалок, не было ножек, - только рыбий хвост.

Странное дитя была эта младшая: такая тихая, задумчивая... Больше всего она любила слушать рассказы о людях, живущих наверху, на земле. Старухе бабушке пришлось поведать ей все, что она знала о кораблях, городах, о людях и животных. Особенно занимало и удивляло русалочку то, что цветы на земле пахнут, - не то что тут, в море! - что леса там зеленые, а рыбы живут в ветвях и звонко поют...

- Когда вам исполнится пятнадцать лет, - говорила бабушка, — вам тоже разрешат всплывать на поверхность моря, сидеть при свете месяца на скалах и смотреть на плывущие мимо огромные корабли, на леса и города!

Никого так не тянуло на поверхность моря, как самую младшую, тихую и задумчивую русалочку, ведь ей приходилось ждать дольше всех.

- Ах, когда же мне будет пятнадцать лет? - говорила она. - Я знаю, что очень полюблю и тот мир, и людей, которые там живут!

... И вот, принцессе исполнилось пятнадцать.

Ганс Кристиан Андерсен.

... Ее принарядили и позволили плавать где угодно: по всему свету! А поскольку младшая принцесса плавала быстрее дельфинов и самых быстроходных катеров, она - и месяца не прошло - умудрилась осмотреть весь мир: полюбоваться со скал восходами солнца над Японией и закатами в Дании, ночными огнями Нью-Йорка и туманами Ливерпуля, да много чем еще.

Русалочка изучила все пляжи, внимательно исследовала повадки самых разных людей: в плавках и купальниках, маленьких и больших, добрых и злых, красивых и страшненьких. Когда она видела кого-то приунывшим и одиноким, то моментально касалась губами его сердца: человеческое сердце начинало биться в два раза чаще, печали как не бывало, правда, иногда случался инфаркт. Услышав хохот детворы, она смеялась с ними в лад, посылая по волнам гребешки белой пены. Голос ее звучал, как музыка, но такая возвышенная, что человеческое ухо не могло расслышать ее, так же как человеческие глаза не видели ее саму. Самым же соблазнительным было наблюдать за тем, как парни в плавках, целуют и поглаживают девчонок в лифчиках.

«Ах, если б у меня были стройные ножки, загорелое тело и ласковый принц, – мечтала морская гостья. – Я бы стала самой счастливой русалочкой на свете».

Мелькание огней, лиц, иноземных слов, скоростных автомобилей довольно скоро задолбало принцессу. Да, ей открылся поистине сказочный мир, но этот мир был столь же фантастический и удивительный, сколь волшебно было ее воображение, - ведь открывается нам поистине то, что мы ожидаем увидеть. Морская дева поняла, что разноцветные картинки – вовсе не то, что ее манило в мире людей. Ее притягивало к земле что-то действительно глубокое, сокровенное и незримое. Что-то, чего она не могла ни объяснить, ни понять. Этого не показывали на пляжах, не публиковали в журналах, не снимали в сериалах.

Она все реже возвращалась на ледяное морское дно.

«Что за радость, когда тебя любят лишь мрачные завсегдатаи бездны? – Вздыхала русалочка. - Что за счастье там, где нет ни солнца, ни луны, куда не рискуют опускаться рыбы, дельфины, не говоря уже о людях, - все это плескается наверху, в теплой воде». Там, на морском дне - поверите ли? - ни одной живой души. Да, да! Может, порой и встретится бесплотная сестра-русалочка, но побудет возле тебя всего-ничего, поглядит страшно понимающими глазами и тут же уплывет, чтобы не расплакаться: и она хотела бы наверх, к солнцу; и вам друг другу нечего сказать, потому что мечты всех русалок одинаковы.

Между мечтой и чудом – путь, длинною в смерть. Еще в детстве бабушка предупреждала сестричек:

- Не помышляйте о земном, красавицы, пусть сердце ваше навеки принадлежит море-океану - и обретете счастье. Только чудо может переместить русалку к людям. А чудо - это воздушный замок, - говорила она. – Где вы видели замки на открытом воздухе? Мираж, да и только!

Бабушка была невероятно ученой, например, она могла блестяще доказать, что водные замки русалок более реальны, чем каменные замки людей или воздушные замки ангелов. В то же время она в мельчайших подробностях описывала юным русалочкам жуткую морскую колдунью, способную творить чудеса. Бабушка знала, что колдунья сидит в самом центре Тихого Океана, на месте столь глубоком, центральном и тихом, что никому не дано ведать пути к ней, даже морскому царю, отцу русалочек, суровому и единовластному начальнику морских сфер. В сей мрачной точке планеты любое живое существо рискует быть раздавлено беспощадным давлением мирового океана и, как правило, обращается здесь в абсолютный нуль. Исключением является лишь вот эта ведьма, мол, ей море по колено. Зараза до того умна, что ее голова со временем усеялась отвратительными интеллектуальными шишками, а глаза преисполнились столь неподводной печалью, что заглянуть в них - все равно, что подписать себе смертный приговор.

- Самое чудовищное, - строго наказывала бабушка, делая умное лицо и высоко потрясая указательным перстом, - это угодить во власть ее чар. - Она выразительно умолкала, строго поджимала губы и добавляла: - Без большого-большого греха к колдунье не попадают. А посему, девки, не мечтайте, помышляйте о подводном - и станете счастливы. Единицам из миллионов обитателей морей и океанов удавалось выжить после встречи с колдуньей. Единицам! Но и те не приобрели у чертовки ни черта, кроме смертельной тоски, неподводной печали и беспредельного отчаяния. Вот как это было страшно.

Еще бабушка рассказывала о беспутных русалочках, которые променяли ледяную бездну на мир людей и по сути превратились в млекопитающих. В подводном царстве эти русалочки по статусу равнялись нашим международным путаночкам. Ведь хвостатым девам с роду начертано блюсти невинность, а какая на земле невинность?

- Господи! - восклицала бабушка, содрогаясь от ужаса и старости. - Чем только они не расплачивались с волшебницей: голосами, хвостами, душами, лишь бы хитрая карга превратила их в людей! О какой морали здесь вообще можно говорить? О, скверные девчонки! Благо, изменниц было не много, да и земля их толком не держала - они жили и умирали столь же мучительно, сколь тяжек был их грех.

После такой идеологической обработки, прозрачных детей морского царя было уже силой не вытащить со дна любезного океана. Но в семье не без урода. Несмотря на тысячу предупреждений, младшая русалочка вбила себе в голову во что бы то ни стало отыскать логово Тихого океана и познакомиться с колдуньей. Увы, ее мечта к пятнадцати годам разрослась и с каждым днем все меньше напоминала мечту: метаморфоза, которая помогла бы занять место под солнцем среди людей становилась для русалочки реальностью, пусть, пока не осуществленной и чудесной, но реальностью, затмившей маразм бабушки, а идея замены морского хвоста на двуногую половину человеческого тела захватила все ее помыслы.

Ведь, если не в пятнадцать, то когда?

Каким образом русалочке удалось найти колдунью, современным сказочникам не известно. Нам остается лишь гадать на кофейной гуще или сочинять небылицы. Непросто заплыть туда, куда добирались единицы из миллионов, еще сложнее об этом рассказать. Доплывает тот, у кого нет иного пути. Для прочих реальное волшебство покрыто кромешным лабиринтом страстей, в коем легендарные Сцилла и Харибда - не последние, но и далеко не первые по величине нагоняемого страха чудовища.