Между двумя ударами сердца (СИ)

- Ты расскажешь о них, когда тебя будут спрашивать, - подчеркнул патрон. – Есть какие-то особые наблюдения?

- Не думаю, чтобы девятихвостый с первых шагов ринулся показывать свою прыть.

- Твоё дело – думать, когда спросят, стажёр, - другими словами повторил Данзо.

- Он затаился, - тут же изменил показания Итачи.

- Ты проверял его силы?

- Пока только планирую под присмотром наставника, - той же монетой. Данзо выражал недовольство, но возражать не стал. Помнил о распоряжении Хокаге и до сих пор не нашёл повода отказать ей, если не отмёл кандидатуру Кушины в роли сенсея.

Итачи чувствовал себя не в своей тарелке, будто его осуждали за нерасторопность. Многовато для первого дня службы. Ответственность давила. Хуже, не было настоящих наставников, стажировавшихся в АНБУ и постепенно обучающих стажёров мастерству мыслящего шиноби. Итачи мыслил, старался придерживаться логики, но ему не на что было опереться.

Много вопросов. Итачи рассказал практически весь отчёт. Он был уверен, что патрон раздражённо отшвырнёт его на край стола, когда прочтёт последнюю строчку. Но когда он уходил, Данзо выглядел спокойным, медленно взял отчёт и углубился в него, сделал сосредоточенное лицо. В тот момент Итачи разуверился во вспыльчивости босса. Данзо – не тот человек, который решает проблемы открытым давлением. Он играл искусно, всегда начиная с разведки. Он научился искать слабые стороны противника, а потом безошибочно давить на них, внешне оставаясь бесстрастным. Данзо – тот человек, которого стоило бояться. Он оставался пассивным до последнего момента.

Итачи не знал, откуда у него это знание. Нескольких встреч оказалось вполне достаточно, чтобы понять, к какому типу людей принадлежит патрон. Составление психологического портрета людей, с которыми предстояло работать, тоже вошло в привычку со времён академии. Боевая практика шиноби повлияла на Итачи сильнее, чем он полагал. Просыпался дух клана Учиха. Теперь, обзаведясь мангеке, Итачи ощущал прилив сил. Он знал, что у него в резерве всегда есть надёжное оружие, которое ещё только предстояло научиться использовать.

Он остановился в коридоре, когда увидел ещё одно знакомое лицо. Орочимару надвигался, как прибрежная волна. Его довольный видок, тщательно расчёсанные волосы, падающие блестящими прядями на плечи, заставили Итачи насторожиться. Человек, желающий выглядеть простецки, которого выдавал чрезмерный лоск. Орочимару был опасен в той же мере, что и Данзо.

- Добрый день, Итачи-кун, - он остановился.

- Здравствуйте, Орочимару-сан, - вежливый кивок.

- Наконец-то мы дождались тебя на государственной службе, - Орочимару не ждал пустых подтверждений. Он не ждал ничего, ибо не желал терять времени в коридоре, в котором мог кто угодно появиться. – Я хочу сделать тебе выгодное предложение, Итачи-кун.

И остановился. Глаза остановил в одном пугающем положении. Сходство со змеем стало невообразимым.

- Просто обдумай, идёт? – Орочимару ждал. Молчать и дальше было невежливо.

- Да, Орочимару-сан.

Постоянное согласие, постоянные имена, которые Итачи измусолил вдоль и поперёк. Орочимару сейчас выглядел даже опаснее Данзо.

- Ты знаешь, что Узумаки Наруто покинул медицинский отсек в неадекватном состоянии?

- Знаю, Орочимару-сан.

Сердце снова вниз ухнуло.

- А ты знаешь, что он убил двенадцать человек и ранил восьмерых?

Итачи не знал. Он предполагал, но цифры ужасали.

- Он нанёс правительственному объекту ущерба в несколько миллионов. Деньги налогоплательщиков растрачены впустую. Совершено преступление, аналога которым нет среди мирного населения. По всем правилам, Узумаки Наруто обязаны внести в список нукенинов и взять под стражу.

Итачи не ответил. Он не знал, чем мог защитить Наруто. Он не думал, что найдётся человек, в глаза обвиняющий сбежавшего пленника. Это ведь они его заперли против его воли. Это они экспериментировали, пытаясь завладеть его мозгом и сделать машину для убийства. Вслух Итачи этого не сказал, но посмотрел соответственно.

- Ты ещё не осознаёшь этого, Итачи-кун, но однажды придёшь к одному выводу. Сможешь ли ты тогда смотреть сквозь пальцы на его преступления?

- Что вы хотите от меня, Орочимару-сан?

- Всего лишь понимания ситуации, в которой ты оказался. Можешь мне не верить, но я представляю, как ты растерян и под каким давлением находишься. С одной стороны Данзо, ослушаться которого ты не имеешь права. С другой – Хокаге, не признающая компромиссов, с третьей – Узумаки Кушина, бьющаяся за свои права до последнего. Как ты думаешь, долго ли она будет терпеть тебя, если ты начнёшь активно выполнять приказы начальства?

- Я не в праве решать, - Итачи почувствовал, как плечи опустились. Тревожило всё: Наруто, его побег, жертвы, молчание и сама встреча с Орочимару в момент, когда никого не оказалось рядом.

- Предоставь это тем, кто в праве, - надвинулся Орочимару. Итачи думал, его близость обратится таким же давлением, как близость Данзо, а Орочимару другим брал. Итачи не понял, как начал нервничать. Слишком сладкий голосок у змеи. Слишком довольный взгляд. Слишком ярко блестят его жёлтые глаза. И слишком похож вытянутый зрачок на зрачок девятихвостого.

- Я не в праве вмешиваться в государственные дела, - спасся формулировкой приказа Итачи.

- Очень хорошо. Твоя лояльность получила высший балл. Если бы тебе доказали, что твоя семья хочет уничтожить половину Конохи, и приказали их всех убить, ты бы сделал это.

Предположение, в которое Итачи ни на миг не поверил. Однако, выделил другое:

- Лояльность имеет баллы?

- Как и всё, Итачи-кун. Балл землетрясения, бал успеваемости в школе, балл преступления…

Снова намёк на деяние Наруто.

- Тебе повезло, что все уничтоженные объекты строго засекречены, - Орочимару стал ещё ближе, а Итачи даже не мог отступить: выглядело бы как бегство.

- Я заметил ещё одну закономерность, - Орочимару ещё не исчерпал лимит неожиданностей, каждая из которых хлестала Итачи раскалённой розгой. – Диаграмма сканирования показала, что наивысший балл волнений обозначался, когда Иноичи-сан касался имени Узумаки Наруто. Почему, Итачи-кун? Не твоего брата, не отца или матери, не девушки, с которой ты два года встречался.

Итачи снова усомнился, что Иноичи не тронул запретного. От того стало ещё хуже. Если о его тяге к Наруто узнали высшие круги, как поступят? И тут же опомнился, заставил себя успокоиться. Всё это промелькнуло в единое мгновенье. Если бы о секрете Итачи узнали, ни за что не допустили бы его к Наруто, признали бы потенциально непригодным к заданию, связанному с девятихвостым, хотя и замяли бы основную причину. Нетрадиционные отношения не стояли вне закона.

- Откуда вы узнали, если результаты выводятся в виде диаграммы? – поинтересовался Итачи, больше не пытаясь выглядеть непонимающим.

- Я следил за тобой, Итачи-кун. Внимательно следил… - глаза в глаза, - … с момента, когда на пике боли Узумаки Наруто выкрикнул твоё имя. Пока АНБУ прочёсывали Коноху, мои люди продолжали следить за тобой. Это логично, Итачи-кун, не правда ли? Зачем мчаться за Узумаки Наруто, если его и так все ищут?

- Неправда, я бы почувствовал слежку, - качнул головой Итачи, смело смотря ему в глаза.

Орочимару продолжал улыбаться:

- И опять ты прав. В то время я только предполагал, но понял только после тестов. И теперь, зная о том, что знаю я, как ты собираешься поступить?

- Вы угрожаете мне, Орочимару-сан? – спросил Итачи открыто. – Шантаж карается законом.

- Убийство, нанесение увечий и разгром государственного имущества тоже, - не отступил Орочимару.

Молчание. Опять убийственное молчание. Итачи не мог согласиться. И не согласиться тоже не мог. От прямоты и догадливости серого кардинала Конохи земля уходила из под ног. Он один додумался проверить личные отношения, не погнушавшись рассмотреть все варианты. Данзо, в отличие от него, опирался на отношения с девушкой, продержавшиеся довольно долго. Итачи поблагодарил себя за то, что тогда ещё не понял, кого на самом деле любит. Или понял, но не придал особого значения. Только когда Наруто постоянно перед глазами мелькать начал, то исчезая и общаясь только с Саске, то заваливаясь на целый день и давя Итачи всяческими вопросами. Сиял, как новогодняя лампочка, единственная жёлтая среди голубых и зелёных.