Черное племя. Война (СИ)

- Я не хотел тебя обидеть.

- Да мне плевать. Иди в поселение. - Оборотень не скрывал раздражения. - И не забудь притвориться что ты уверен в себе, мудр и все знаешь! А я свое дело сделаю.

Целый день Герольд общался то с одним, то с другим оборотнем. Он выбирал собеседников хаотично, наугад. Как будто кто-то невидимый указывал, к кому подойти в данный момент и как заговорить с ним. Волк чувствовал силу своего взгляда, а еще мимо него проносились странные, диковинные существа, которых никто, кроме него, не видел.

Оборотень чувствовал, что становится кем-то другим, кем-то самому себе незнакомым, только не знал, радоваться этому или принять как злой рок. Будто не своими глазами он смотрел на мир, не свои слова слетали с губ, не свои мысли мучили.

Герольд работал целый день, и вскоре в поселении уже начались разговоры, нехорошие разговоры, при которых собеседники тревожно оглядывались, перешептываясь так тихо, что едва был слышен сам голос. Эти разговоры уже происходили без участия сына вождя, который чувствовал, как в воздухе все сильнее пахнет бунтом.

Скорый бунт чувствовал и Роджер. В его груди росли тревога и гордость. Точнее, гордыня. Он теперь был убежден, что он достойнейший из оборотней и ждал, когда нагнетающаяся обстановка вспыхнет огнем восстания. Ближе к ночи Герольд взял под локоть Роджера и прошептал: “На рассвете будет общее вече. Готовься”. И от этой фразы у наследника пересохло в горле. Ужас и предвкушение судьбоносных событий овладели им.

========== Глава 94. Неудачная вербовка ==========

Всю ночь Роджер не мог глаз сомкнуть. Он волновался как никогда в жизни. Ворочаясь с боку на бок, он думал о том, что же будет на рассвете. Стоило ему впасть в дрему, как перед глазами выплывали фигуры родителей, осуждающих сына за бунт, и оборотень просыпался, и снова ворочался, не в состоянии прийти к душевному равновесию.

Уснул Роджер уже под утро, а разбудил его брат, как только предметы стали немного проступать из темноты. Герольд в эту ночь не спал вовсе, он тоже волновался, но его волнение носило иной характер. Он боялся, что оборотни, накануне днем одурманенные мороком, придут в себя и передумают. Поэтому надо было еще до начала вече пообщаться с каждым из них или хотя бы поздороваться, глядя в глаза и магнетизируя жертву.

- Давай, поднимайся… Сегодня великий день! Ты станешь вождем! - Герольд зловеще улыбался, и сквозь рассеивающуюся темноту Роджер видел оскал белоснежных зубов брата. Наследнику было не по себе, но показывать свою неуверенность он не хотел. Альфа поднялся, кивнул и пошел умываться.

Постепенно подымались и остальные оборотни. Зажигались костры под котлами, где волки готовили еду. Поселение просыпалось и жило своей обычной жизнью. И лишь Герольд ходил между шатров, здоровался с соплеменниками, перекидывался парой слов, убеждаясь, что со вчерашнего дня в настроении племени ничего не поменялось.

И по мере того, как наступало утро, а солнце поднималось над лесом, обстановка становилась все тревожней. Ропот волков становился все громче и отчетливей, и вот кто-то уже настойчиво предложил собрать вече, и эта идея разлетелась по поселению. Было решено собрать вече в тот час, когда палка, воткнутая в землю, перестанет отбрасывать тень, а пока самые активные стали подготавливать площадку для внеочередного собрания. Сбивались из веток подобия лавок, делалась небольшая трибуна, на которой планировалось венчать на власть будущего узурпатора.

Кайлин был рядом с Ареном, когда услышал стук по дереву, эхом раздающийся по поселению. Младший вождь почти не выходил из шатра, охраняя покой мужа. Омега переселился из замка, справедливо считая, что переносить оборотня куда-либо, пока он был так слаб, опасно. Арен же почти не открывал глаз, находясь в мучительной дремоте. У него постоянно подымалась температура, оборотень стонал от боли и жутких липких снов. Проблесков сознания почти не было, и Феофил не был уверен, выживет ли товарищ.

Тревожное чувство не покидало Кайлина все это время. Рядом были только Аскольд и Феофил, зато никто из сыновей не интересовался здоровьем отца. И от этой мысли у омеги наворачивались слезы.

- Что это за звуки? - Прошептал оборотень, обращаясь к Аскольду, который в целях безопасности дни и ночи проводил рядом с младшим вождем. Феофил в этот момент был рядом с Энджи, за которым также нужно было ухаживать.

- Я посмотрю. - Кратко ответил альфа и вышел на улицу. Когда волк вернулся обратно, на нем лица не было. Аскольд не знал, как сообщить Кайлину, что происходит в племени. Однако, глядя на потерянного волка, младший вождь обо всем догадался сам.

- Бунт?

Оборотень кивнул и добавил.

- Сегодня будет вече, посвященное выбору нового вождя…

- Роджер и Герольд объединились? - Кайлин старался не показывать своих эмоций, хотя его сердце разрывалось от боли.

- Да, они хотят узурпировать власть.

- А племя?

- Многие на их стороне.

Кайлин опустил лицо и отвернулся. Хотелось разрыдаться, но он не мог этого сделать. Не мог не только потому, что рядом был посторонний. Он не хотел плакать, зная, что слезы ослабят его, лишат остатков здравого смысла. Омега выдохнул, с трудом избавляясь от давящих на него эмоций.

- Значит, пойдем на вече.

Аскольд кивнул и вышел из шатра. Он и так охранял покой и жизнь Арена круглосуточно, теперь же нужно было и вовсе держать ухо востро. Кто знает, вдруг кто-то решит избавиться от вождя? И хотя у Кайлина промелькнула мысль, не предаст ли Аскольд, не перейдет ли на сторону братьев, у альфы и мысли об этом не возникло.

Солнце стремилось к зениту, когда к шатру явился Герольд. Увидев оборотня, Аскольд сжал в руке меч, хотя и понимал, что бояться надо не нападения.

- Уходи отсюда! - Волк стоял, перегораживая вход, зло скалясь.

- Я поговорить только… Ты же знаешь, что происходит? Верно? Скоро мой брат станет вождем.

- Мой вождь Арен! А ты получишь по заслугам, как только он выздоровеет!

- Все племя за нас с Роджером. - Ухмыльнулся Герольд. Он смотрел в лицо собеседнику, чувствуя, как тот пытается бороться против его магнетизма. Однако, одного морока было недостаточно. - У меня к тебе предложение, которое тебе понравится.

- Иди отсюда со всеми своими предложениями, пока я тебя не зарубил! - Альфа сделал шаг вперед, явно угрожая, однако Герольд выставил руки вперед, посмеиваясь.

- Да тише, тише! Тебе же выгодна смерть Арена! Старик тебя ненавидит, а тебе зачем всю жизнь ходить под ударом. К тому же… Мы можем договориться по поводу Давида.

На этой фразе у Аскольда замерло сердце, он уставился в лицо Герольду, который тут же продолжил:

- Мы поймаем Давида и волчонка. И предоставим тебе. Хочешь, женись, не хочешь, так пользуй, тебе это ж нравится? Этого тебе хочется? - Герольд смотрел в глаза Аскольду, чувствуя, что тот на крючке. - Хочешь владеть Давидом всегда?

“Всегда” прозвучало как-то растянуто и глухо и достигло цели. Альфа больше не контролировал свое сознание. Перед глазами возник образ омеги, которого он не переставал любить все это время. Герольд и дальше говорил что-то, слова бились в голове, рождая образы, такие притягательные и мучительные. Образы, которые волк месяцами, годами выдавливал из своей души, фантазии, которым не суждено было сбыться. Оборотень растерянно смотрел на Герольда, когда тот снова, громко и четко повторил фразу.

- Примкни к нам, и ты будешь каждый день веселиться с Давидом, как тогда в лесу, помнишь?

И это было ошибкой. Новоиспеченный колдун не знал и не мог знать, что притягательное видение близости с Давидом не имеет ничего общего с тем, что произошло между волками в то утро. Что не каждое совокупление рождает радость и удовлетворение.

Аскольд опустил глаза. Воспоминания воскресли с небывалой яркостью. Альфа видел перед собой искривленное от отвращения лицо Давида, видел, как того тошнило после того, как тот воспользовался минутной слабостью омеги.