Отражение: Миссия (СИ)

Барнс предвкушал еще пару недель с детьми. Они становились старше, и Барнс чувствовал, что время с ними утекает сквозь пальцы, что он может упустить что-то важное, хотя и понимал, что у них все равно будет своя жизнь, просто надеялся, что они подольше остануться все вместе.

Прага встретила их сухой жарой и хамоватым таксистом. Барнс нашел квартиру недалеко от Старого Города, было, может, и дороговато, но его все устраивало. Он был уверен, что они прекрасно проведут время.

Себастьян приползал в съемную квартиру едва живой, вымотанный, голодный, пахнущий потом и лосьоном для снятия грима. Он ел то, что ставил перед ним Баки, падал в кровать и отключался, чтобы утром с трудом подняться по будильнику.

В свой выходной он поводил детей по съемочной площадке, а потом, оставив их вдвоем, забурился с Баки в подвальный кабачок в Старом Городе.

Барнс не тормошил Себастьяна, ложился рядом, когда тот заваливался в кровать, обнимал, целуя в макушку, наслаждаясь близостью любимого человека и ждал, пока он уснет, чтобы подняться и сесть за свою работу.

Когда Себастьян потащил Барнса в кабак, тот безумно обрадовался, потому что устал быть без мужа и очень соскучился.

— Ты выбрал это место почему-то, или просто так? — спросил он, когда они усаживались за дальний столик рядом с каменной стеной. — Я так люблю тебя.

— Гримеры его очень хвалили, — объяснил Себастьян. — Я тоже люблю тебя, котик. Ничего, еще четыре дня — и съемки закончатся. Вернемся домой.

— Ты устал, — погладил Барнс Себастьяна по руке, не особо интересуясь меню. — А я по тебе соскучился. И трахаться хочу.

Себастьян рассмеялся.

— Я после съемочного дня уже ничего не хочу, — виновато сказал он. — Ну, ты сам видишь.

— Вижу, поэтому я тебя и не терроризирую, — улыбнулся Барнс. — И ты прекрасно знаешь, что я тебя всегда хочу, когда ты рядом. А когда не рядом, все равно хочу, но более отстраненно. Я маньяк, повернутый на одном-единственном человеке вот уже больше двух десятков лет.

Себастьян погладил его по руке и подозвал официанта, чтобы сделать заказ.

Ему понравилась Прага, нравилось проводить здесь время с детьми, нравился даже напряженный рабочий график. И плевать, что он забыл о своем дне рождения из-за съемок. Главное, что семья о нем не забыла.

Из-за плотного графика отмечать день рождения Себастьяна в ресторане был не вариант, поэтому Барнс приготовил ужин и даже соорудил торт, воткнув в него нужное количество свечей. Их оказалось шестьдесят шесть. Но Себастьяну до сих пор нельзя было дать и сорока.

Себастьян тогда растрогался почти до слез. Съемки выматывали его до последнего предела, и маленький семейный праздник оказался приятной отдушиной.

Через пару дней съемки Себастьяна закончились, и Барнс был этому несказанно рад, потому что больше, чем разлуку, он ненавидел бесчувственную тушку мужа рядом с собой, когда у того не хватало сил даже просто поговорить. И вот все это закончилось, и можно было задержаться в Праге на пару дней, чтобы погулять всем вместе, хотя Барнс с детьми обошли практически все, что только можно.

Утром, после окончания съемок, проснувшийся ни свет ни заря Барнс часа два просто лежал рядом с Себастьяном и смотрел на него, давая возможность выспаться.

Себастьян сказал, не открывая глаз:

— Котик, я чувствую твой взгляд. Покажете мне сегодня город?

— Выспался? — спросил Барнс, обнимая Себастьяна и подгребая его под себя, что он хотел сделать все утро, но не хотел будить. — Покажем тебе город, отведем в классный ресторан, а вечером я тебя затискаю. Или сейчас тебя затискать?

— Знаешь, кажется, выспался, — Себастьян поерзал, устраиваясь в объятиях Баки поуютнее. — Только мне в туалет надо, котик. Так что давай затискаешь вечером.

— Иди, — Барнс, в общем-то, и не держал.

Отпустив Себастьяна, он уселся на кровати, расплетая косу и принимаясь расчесываться, процесс этот занимал время, иногда до получаса.

Себастьян долго плескался в душе, брился, приводил себя в порядок. Потом вышел к Баки, благоухая одеколоном, и обнял.

— Куда пойдем? — спросили он.

— Погуляем по исторической части города, — предложил Барнс, тряхнув распущенными волосам. — Посмотрим всякую архитектуру. Мы на экскурсии были, я тебе расскажу. Заплетешь меня?

— Заплету, — пообещал Себастьян, заходя с расческой ему за спину. — Сделаю французскую косу.

— Плети, что хочешь, — разрешил Барнс, предвкушая минут десять кайфа. Он любил, когда Себастьян возился с его волосами, это было гораздо приятнее, чем причесываться самому. — Есть пожелания, что ты хочешь на завтрак? Или что приготовлю?

Прогулка по Праге обещала быть интересной, они с детьми выбрали несколько мест, которые обязательно хотели показать Себастьяну. И это были не только знаменитые достопримечательности, а просто тихие узкие улочки с аутентичной каменной кладкой мостовых и почти полным отсутствием прохожих.

— Давай позавтракаем в городе, — предложил Себастьян, начиная плести косу. — Я хочу попробовать чешские завтраки.

— Хорошо, — согласился Барнс, — я нашел место с обалденными яблочными штруделями, но тебе их нельзя.

Он рассмеялся, запрокинув голову, чтобы Себастьяну удобнее было плести. Они с детьми нашли неплохой ресторанчик рядом с Карловым мостом, но завтракать туда идти было далековато, и он решил сводить Себастьяна в кафе рядом с домом, буквально дома через три. Маленькое, с террасой под зонтиками и милым хозяином.

— Но это же не значит, что я не утяну у тебя кусочек попробовать, — улыбнулся Себастьян. — Как дети? Им нравится Прага?

— Нравится, Лекс даже что-то рисовал, но знаешь, мне кажется, они хотят домой, — предположил Барнс. — У меня такое ощущение, что эти поездки их немного достали.

— Послезавтра будем дома, — сказал Себастьян, продолжая плести косу. — Они просто недооценивают необходимость новых впечатлений. Не представляют, что такое две недели отпуска в год. Правда, — подумав, добавил он, — мы с тобой тоже не представляем.

— Я представляю, — возразил Барнс. — Я пошел работать сразу после школы. И пока учился, тоже пытался работать. Потом война, а там, как ты понимаешь, со свободным временем вообще был напряг. Это с тобой у меня ощущение, что я постоянно распиздяйничаю.

— Ага, как же, — не согласился Себастьян. — Ты вспомни, как ты впахивал, пока учился в университете. Блог, переводы, съемки, снова переводы — и учеба. То, что ты стал спать по восемь часов в сутки, совершено не значит, что ты бездельничаешь.

— У тебя неверная информация, — улыбнулся Барнс. — Я не сплю по восемь часов в сутки. Никогда. А сидеть за ноутом — не мешки ворочать. И у меня всегда хватало времени на тебя.

— Еще не хватало тебе мешки ворочать! — возмутился Себастьян и закрепил хвост косы резинкой. — Все, готово.

— А что? Вот надоест мне все, захочу разнообразия, молодость вспомнить, — рассмеялся Барнс, — пойду мешки с углем разгружать по ночам. Эй, мелкие, — крикнул он, — готовы?

— Давно готовы! — отозвался Лекс.

— Это вы непонятно чем заняты, — добавила Мика.

— Мы понятно чем, — Барнс вышел из спальни к ждущим их в гостиной детям. — Тата изъявил желание завтракать в городе, так что пошли. Будем его выгуливать. А про мешки с углем я серьезно, — повернулся он к Себастьяну.

— Котик, вся работа грузчиков давно автоматизирована, тяжести роботы таскают. Разве что ты уедешь от нас куда-нибудь в Индию или в Россию, чтобы таскать мешки там.

— Уедешь от вас, — проворчал Барнс, который бы и недели по собственной доброй воле не провел бы без Себастьяна и детей. — Ладно, потрещим по дороге.

Кафе было маленьким, уютным, окруженным яркими цветами в кадках. На малюсенькой террасе помещалось всего два столика, за один из которых Барнс и предложил сесть. Поскольку оно находилось хоть и в старом городе, но не на туристическом маршруте, в меню все было на чешском, но с картинками.

Себастьян заказал себе какое-то сложное блюдо из яиц, овощей и копченого мяса и кофе. А потом принялся смотреть, как насилует меню Баки.