Чтобы помнить (СИ)

— Да не заморачивайся ты. Я же здесь. Помогу.

— С чего бы? — Илья повернулся снова и внимательно смотрел в глаза Климову. — Кто мы тебе? Ты ведь ничего не знаешь обо мне. Мы едва знакомы.

— Да тянет меня… — Климов пожал плечами. — Кстати, да, за что они тебя?

— Не стоит, Егор. Я не хочу об этом говорить.

— Но тебе придётся. Двоих уже задержали. Один в бегах.

В глазах Зорина откровенно сверкнули искорки страха.

— Задержали? И что говорят?

— Молчат. А та сука, что к тебе во дворе докапывался, слинял. Ищут.

Зорин прикрыл глаза. Помолчал.

— Я устал. Иди, наверное. Чего сидеть-то. Засну сейчас опять.

Климов наклонился и аккуратно прижался своими губами к губам Ильи. Тот не ответил, только глаза прикрыл.

— Поправляйся. Я зайду ещё. — И вышел.

***

Когда дверь за Климовым закрылась, Илья потянулся за телефоном. Включил фронтальную камеру, посмотрел на себя.

— Да, Зорин, ты и раньше был не подарок, а теперь вообще жесть.

Набрал свой домашний, поговорил с Серафимой и немножко с Мишкой. Тот хныкал и капризничал. Не понимал, почему отец не приходит домой.

Не давала покоя мысль, как отреагирует Климов, когда узнает, за что его избили. Да как, как… Просто исчезнет из его жизни, как и не было. И будет прав, конечно. Но как же больно, чёрт… Как же больно…

========== Часть 9 ==========

На следующий день Климов снова оказался перед дверью квартиры Зорина. Зачем — сам понять не мог. Парень всё равно в больнице, с нянькой он по телефону уже пообщался, отчитался, что отнёс всё, что она передавала Илье. Тогда зачем? Трудно было сознаться себе, что находиться одному в своей квартире стало невыносимо. Но сознаться было надо. Правда — она правда и есть. Запал ему в душу белобрысый пацан. Зачем он сюда-то припёрся? Наверное, просто поговорить о нём с нянькой-терминатором или увидеть его забавного мелкого, который так смешно прятал свою мордаху в ладошках от смущения при виде чужого мужика. Да просто развеяться, отойти от изматывающего, повторяющегося сна с чёртовой улетающей ласточкой, который снова не давал ему спать сегодняшней ночью.

Дверь не открыли. Никого. Гуляют, наверное. Климов спустился вниз и решил заглянуть в парк, спросить, если они там, не надо ли чего.

Серафима Петровна с Мишелем и правда оказались в парке. Огороженная площадка для самых маленьких была как на ладони. Серафима сидела на лавке у выхода и, оторвавшись от вязания, оглядывалась, потеряв из вида мелкого.

— Мишель! — пацан не отзывался. — Мишель! Прекрати прятаться немедленно!

Да, как же! Так он и послушался! Мальчишка присел за большим разукрашенным пеньком в самом углу площадки, у решётки, как раз рядом с Климовым, и весело хихикал, довольный, что так удачно спрятался.

— Мишель! — продолжала шуметь Серафима. — Если мне придётся тебя искать, я тебя накажу!

Климов подошёл к ограде и присел на корточки.

— Привет, малыш.

Мальчик испуганно оглянулся, но потом, увидев уже знакомое лицо, смущённо нахохлился.

— Твоя няня волнуется. Ты должен хотя бы помахать ей рукой.

Мальчик замотал головой из стороны в сторону.

— Нет!

— Почему? Ты обиделся?

— Нет. Хочу к папе!

Как-то тоскливо стало на душе у Климова. Представил себе, что вот такой же мелкий встречает его дома, обхватывая у двери тонкими ручонками, визжит от радости, прыгает по нему, лежащему на диване перед телевизором, и топчет острыми коленками, пачкает измызганными чем-то липко-шоколадным пальцами, грустит, когда его долго нет…

Климов улыбнулся пацану.

— Твой папа скоро приедет, малыш. Он очень скучает по тебе.

— Скучает? — у мальчика испортилось настроение и он всхлипнул. Пару слезинок скатилось по худеньким щекам.

— Очень! А теперь беги к няне, а то папа будет сердиться, что ты её не слушаешься.

Мишель размазал слёзы по щеке маленьким грязным кулачком, поднялся с песка и подошёл ближе к решётке.

— Ты ещё придёшь?

— Приду, конечно. Ты, главное, слушайся.

— Хорошо! — Он махнул на прощание ручонкой и побежал в сторону волнующейся и озирающейся по сторонам няньки в поисках неизвестно куда пропавшего с закрытой площадки, выход с которой она караулила, как Цербер, малыша.

«У Мишеньки слабое сердце. Его нельзя волновать», — вдруг вспомнились слова Серафимы. Слабое сердце у такого малыша? Дичь какая. С виду нормальный ребёнок. Бледный только очень. И худенький. Весь в отца. Женщины всегда преувеличивают. Ни грамма реализма.

Климов расхотел разговаривать с Серафимой, решив просто позвонить ей потом, развернулся и зашагал в сторону мотоцикла.

***

Вернувшись домой из больницы, Илья первым делом закрылся в ванной. Долго рассматривал себя в большом зеркале, оценивая последствия того, что с ним случилось. Жесть! Ещё неделю как минимум в таком виде на глаза клиентам можно не показываться. А деньги-то кончились! Полный пиздец! Ладно, сегодня закончит с теми компами, что должен был давно отремонтировать. А завтра на поиски новой работы. На предыдущей его, не оформленного официально, конечно, дожидаться не стали. Обидно. Это снова время, снова собеседования. Чёрт! А он с избитой физиономией. Чёрт! Чёрт! Чёрт!

В кармане зазвенел мобильный. Климов. Собираясь уже нажать соединение, Илья остановился, задумался. Слишком тяжело было собирать себя в кучу после каждого их общения. И больно. От понимания того, что ничего между ними всё равно не получится. Потому что это неправильно. Это шрамы на руках ещё можно как-то прикрыть картинками. А как ты спрячешь свою блядскую жизнь, Зорин? Будешь всё время изворачиваться, врать в лицо? Да свою задницу озабоченным уродам подставлять куда легче, потому что выхода нет. А тут… Нет.

Илья сбросил вызов и засунул телефон в карман. Потом поднял руку с татушкой-ласточкой и повертел перед глазами. Возвращение к жизни, надежда… Не подведи меня! Только не подведи! Мы с Мишкой справимся! Всё будет хорошо.

***

На исходе второго дня после выписки Ильи Климов, без устали набирающий его номер на мобильнике, наконец понял, что его тупо игнорят. «Что за хрень? Вроде не ссорились. Вроде не обижал ничем». А при воспоминании того раза в дачном посёлке вообще яйца поджимались и штаны каждый раз становились на размер теснее. Из больницы встретить не смог, да. У него контракт с поставщиками горел. Но он и не обещал. Вечером заехал — Серафима сказала, что нет его. Что за неуловимый Джо? Одни вопросы. Это начинало бесить Климова. А особенно то, что тянуло к Илье с необъяснимой силой. Скручивало всё внутри в тугой комок, когда вспоминал потерянный взгляд, бледную кожу с капельками пота, руки, впившиеся ему, Климову, ногтями в предплечья, его крик, когда кончал… В кафе тогда парень льнул к нему, как котёнок. Закрывал глаза и рукой держался за пальцы. Как будто отпустить боялся. Блядь! Что за наваждение! И какого чёрта теперь происходит?

***

Поймать Зорина оказалось сложно. Климов провёл три дня, мечась между работой и домом Ильи. И всё же дождался. Сидя на лавке во дворе, он увидел парня издалека. Привстал, чтоб тот его заметил. Махнул рукой. Илья подошёл, кивнул, устало сел рядом, уставившись себе под ноги и занавесив глаза сильно отросшей выгоревшей чёлкой.

Помолчали. Климов прикурил.

— У меня возникло стойкое ощущение, что я тебя чем-то обидел.

Илья вскинул резко голову.

— Что? Нет, конечно. Что за хрень?

— Ты прячешься от меня, что ли? Чего я, как пацан, за тобой бегать должен? Не маленький вроде. Не принцесса. Или всё же да?

Илья отвернулся, процедил сквозь зубы:

— Ну да… Из меня принцесса как… — замолчал резко. Подумал о чём-то своём. — Да не бегаю я. Занят просто. Работу ищу. С прошлой выперли. Засада теперь.

— Если тебе деньги нужны…

— Нет! — Зорин аж подпрыгнул. — Хотя ты можешь мне одолжение сделать?

— Ну?

— Мне два компа отвезти сейчас надо. Заказчик на моря собрался. Улетит утром. Он не торопит, ему не к спеху. Если сегодня не привезу, сказал, через две недели можно, когда вернутся. А мне сегодня деньги нужны.