Рассвет придёт (СИ)

— Вот и все, не надо плакать, они ушли, — негромко и мягко сказал юноша, расстегивая ошейник, которым фиксировали шею эльфа. — Сейчас всё пройдет.

— Нееет, — вырвалось между всхлипами, — болит… голова… горит тут, — Терон коснулся клейма, дернулся и закричал — вероятно, оно и было источником боли.

— Я знаю, знаю, — отстегивая захваты для ног, произнес юноша, — сейчас… сейчас перестанет, — он снял с пояса склянку с обезболивающей микстурой, которую посоветовал держать при себе Каллен, и поднес к дрожащим губам Терона: — Выпей, прошу тебя.

Эльф послушно, словно маленький мальчик, сделал несколько глотков, а потом обиженно заявил:

— Все равно болит! Зачем ты соврал?

— Потерпи немного, — отстегивая последний захват и поднимая эльфа на руки, сказал Гардиан, — я никогда тебя не обманывал.

— Правда? — взгляд эльфа сейчас был совершенно детским, словно в тело юноши вселили ребенка лет шести.

— Да, держись за мою шею, Терон, я отнесу тебя в комнату.

— А не уронишь? — подозрительно спросил эльф, цепко хватая юношу за шею.

— Нет, — невольно улыбнулся тот, снова слыша в голосе Терона эмоции, которых теперь было слишком много.

Выйдя из камеры, Гардиан заметил краем глаза, что все четверо до сих пор тут — стоят у двери и молча смотрят на них обоих. Смотрят, как он несет Терона к лестнице, а тот продолжает обиженно и громко всхлипывать, пряча лицо на груди своего рыцаря.

— Он справится? — негромко спросил Дориан, глядя в спину удаляющемуся юноше.

— Да, — уверенно сказал Лавеллан, — а мы поможем. Нужны восстанавливающие и поддерживающие зелья. Для обоих. Гардиану придется ох как нелегко… И молоко, — добавил, направляясь к той же лестнице.

— Зачем? — озадаченно спросил Каллен.

— Потому что его любят все дети, а Терон теперь — ребенок… маленький и капризный ребенок, способный поджечь Скайхолд или убить любого из нас, если, не приведи Создатель, додумается снять браслеты.

— Но ты же говорил, что снять их можешь только ты сам! — Кассандра не скрывала возмущения.

— Это так, — усмехнулся Лавеллан, — но дети способны сломать то, что сломать невозможно, и потерять то, что не теряется. Кроме того, стоит установить временный храмовничий пост около комнаты, которую мы отвели для Гардиана. Осторожность не помешает.

— Ты прав, аматус, — согласился Дориан, — будет по меньшей мере глупо подвергать себя опасности сейчас, когда враги побеждены, а жизнь — прекрасна!

— Согласен, — Каллен продолжал оставаться спокойным. — Я организую дежурства.

— А я приготовлю мазь по особому тевинтерскому рецепту — нужно стереть со лба Терона это безобразие! — скривился Дориан.

— Не думаю, что он подпустит к себе кого-либо из нас, — покачал головой Лавеллан. — Помните, каким взглядом нас наградил?

— О-о-о, это незабываемо! Если бы не браслеты Дагны, от нашей Искательницы осталась бы небольшая кучка пепла, — Дориан зябко передернул плечами. — Давно я не видел столько ярости и ненависти сразу.

— Меня волнует другое, — Кассандра смотрела на Лавеллана, но обращалась ко всем сразу: — Правильно ли мы поступили? Стоило ли подвергать…

— Да, — Инквизитор утвердительно кивнул головой. — Мы дали им обоим шанс. И не только им.

— Согласен, — тут же отозвался Дориан, — в Тедасе сотни магов, которых усмирили несправедливо, Инквизиция должна это исправить!

— Всему свое время, — рассудительно сказал Каллен. — Пока мы можем только наблюдать и ждать.

— Интересно, как там они… — задумчиво протянул Дориан.

***

Гардиан был благодарен слугам, которые наполнили горячей водой каменную ванну, имевшуюся в комнате. Купание было именно тем, в чем Терон, не желающий отпускать его шею, отчаянно нуждался.

— Мантия мокрая и воняет, — скривился эльф и снова захныкал, — мне холодно и противно.

— Конечно, противно, — улыбнулся Гардиан, опуская эльфа на одну из скамеек, — но этой беде легко помочь. Давай-ка мы снимем мантию и…

— Выбросим! — капризно прохныкал Терон, не делая попыток раздеться самостоятельно или помочь Гардиану со своим разоблачением.

— Зачем же выбрасывать? Постираем, — невольно вспоминая, как раздевал эльфа тогда, в Киркволле, сказал юноша, осторожно расстегивая мантию.

— Выбросим! — громче повторил Терон. — Сейчас же выбросим, в камин! — и указал рукой на очаг. Решив больше не спорить, Гардиан выполнил приказ, потом отправил туда же мокрое белье, а самого эльфа отнес в ванну, устроил в воде, стараясь не смотреть слишком пристально на тело, которое в последний раз видел обнаженным больше года назад.

— Ты хороший, — заявил Терон, откидываясь на бортик ванной и… улыбаясь все еще опухшими от плача губами. — Ты не будешь делать мне больно? Не люблю, когда больно.

— Нет, не буду, — Гардиан присел у ванной, — помочь тебе помыться?

— Я сам, только это сними, — эльф вытянул правую руку, а левой указал на антимагический браслет. — Они мешают, мне неудобно!

— Нельзя, Терон, — как можно мягче, сказал юноша, — они защищают тебя от демонов.

— Сними! — потребовал эльф, начиная злиться: на бледных щеках вспыхнул румянец, глаза засверкали гневом: — Я не боюсь никаких демонов, я маг, ты что забыл?

— Я помню, но браслеты не сниму, — добавил Гардиан тверже.

— Ты не любишь меня! — тут же скривился эльф, а по щекам покатились слезы. — Ты врал, что любишь! Уходи отсюда… Уходи… уходи! — он замолотил по воде кулаками, окатывая ею Гардиана, а в голосе нарастали истерика и злость.

— Хорошо, — кротко согласился юноша, поднимаясь, — я уйду, только не злись.

— Ну и уходи! Сейчас же уходи! Не хочу тебя видеть! Никого не хочу видеть… — Терон снова закрыл лицо ладонями и заплакал — горько, как малыш, у которого отняли любимую игрушку. Этот плач резанул Гардиана по сердцу, юноша решительно развернулся и начал снимать доспехи, а потом залез в ванну и, преодолевая сопротивление, привлек плачущего эльфа к себе:

— Успокойся, Терон, — шептал в острое ухо, — придет время, и мы обязательно снимем браслеты, я обещаю тебе.

— Ты врешь… — уже не так истерично пробормотал эльф, больше не делая попыток вырваться: — Зачем ты врешь?

— Не вру, — Гардиан погладил эльфа по тонкой спине, — ты ведь все помнишь, правда?

— Да, а что? — недоверчиво спросил Терон, шмыгая носом, уже успевшим распухнуть от слез.

— Тогда ты должен знать, врал я тебе или нет, — юноша улыбнулся, убеждая себя в том, что все это ему не снится — Терон, его Терон, снова чувствует, ритуал не был простой пыткой, он уже подарил надежду.

— А вдруг тебя тоже кто-то изменил, как меня? — зеленые глаза подозрительно сузились, а тело — только что доверчиво прижимающееся к груди Гардиана, резко отстранилось. — Откуда я узнаю, можно ли верить этому тебе?..

— Придется довериться, — вздохнул юноша, молясь, чтобы Создатель даровал ему достаточно сил и терпения.

— Иначе ты сделаешь мне больно, как они? — глаза снова наполнились слезами, запас которых, казалось, был неистощим.

— Нет, иначе нам будет сложнее возвращать тебя, — Гардиан протянул руку и провел пальцем по щеке эльфа, стирая потекшую слезу. — А я очень хочу, чтобы ты вернулся ко мне, весь.

— Я тоже хочу… есть хочу! — резко поднимаясь и выходя из ванны, заявил Терон, и Гардиану не осталось ничего иного, как последовать за ним, потом — вытереть эльфа полотенцем, помочь одеться в обычную рубашку и штаны, а потом, наспех одевшись самому, попросить у слуг подать в комнату обед.

При виде пищи в Тероне внезапно проснулась подозрительность, и эльф капризно потребовал, чтобы Гардиан первым попробовал каждое блюдо. И только увидев, что с юношей ничего случилось, он приступил к трапезе сам. Ел поспешно и жадно, громко хлебая жидкость и чавкая, словно разом растерял все манеры. Запив еду молоком, Терон начал зевать и вскоре уснул прямо перед камином, не пожелав перебраться на постель.

Будить его Гардиан не рискнул. Ему и самому требовалась передышка — частично вернувшийся Терон оказался нелегким испытанием даже для привыкшего к трудностям храмовника. Но и оставить эльфа хоть на мгновение Гардиан боялся, а потому сидел, прислонившись спиной к стене, и смотрел на спящего на волчьей шкуре Терона, всё еще не веря, что это не сон.