Рассвет придёт (СИ)

— Нет, — нехотя отпуская эльфа, произнес юноша, — я покинул Орден вместе с рыцарем-капитаном, но… Давай поговорим в менее людном месте.

— Верно. Не стоит мешать целительнице работать. Я только что принес ей травы, теперь больные поправятся быстрее, — все это Терон произносил так же бесстрастно. — Пойдем к мельнице, — указал рукой на полуразрушенное строение и первым пошагал в нужную сторону, а Гардиан поплелся следом, чувствуя спиной взгляды пациентов.

***

— Я заберу тебя с собой в Убежище! — решительно заявил Гардиан, когда они вошли в почти разрушенное здание без крыши. — Это чудо, что я вообще сумел тебя отыскать!

— Создатель милосерден, — прозвучало в ответ. — Но кто станет собирать травы, если не будет меня?

— Найдутся охотники, — пробурчал юноша, снова подходя ближе: — Неужели ты не понимаешь: идет война, не сегодня-завтра сюда могут нагрянуть демоны, и что тогда?

— Скорее всего, я погибну, как и остальные жители деревни, — ни малейшего отблеска страха не слышалось в голосе эльфа, и таким же спокойным продолжал оставаться взгляд. — На всё воля Создателя.

— Я не позволю тебе умереть и не отпущу! — упрямо мотнул головой Гардиан. — В Убежище безопасно, там армия и Вестник, а нашему лекарю тоже нужна помощь с травами, так что без дела ты не останешься! Знал бы ты, как я по тебе скучал, — добавил юноша совсем тихо и нежно провел пальцами по щеке Терона. — Неужели ты думал, что я поверю в магию крови?

— Я надеялся, — последовал бесстрастный ответ, а на ласку эльф не ответил никак. — Я хотел, чтобы ты не винил себя.

— Но зачем? Зачем ты это сказал? Ты же знал, что будет!

— Зачем тянуть на дно еще кого-то, когда тонешь сам? — произнес Терон. — Меня Усмирили бы в любом случае, а тебе нужно было кормить семью.

— И поэтому ты… — только сейчас Гардиан понял всё и ощутил, как вина пудовым грузом опускается на душу. — Дыхание Создателя, зачем?..

— Любовь — это не просто слова.

— Ты сказал — любовь? — вздрогнул юноша. — Это значит, что ты…

— Я уже говорил, что помню всё. Это просто память.

— И ты ничего не чувствуешь? — запоздало понимая, что говорит не то, спросил Гардиан. — Даже сейчас? — он притянул эльфа к себе и осторожно коснулся его губ своими. Без ответа. И услышал:

— Я ощущаю тепло твоего тела, твои губы обветрены, тут может помочь бальзам, который меня научила делать целительница.

— И… всё?

— От тебя пахнет железом и потом, и кожей, — продолжал перечислять эльф, а потом замолчал, увидев, как исказилось лицо Гардиана: — Я сказал что-то не так?

— Нет. Прости, я… мне просто нужно привыкнуть к тебе… такому, — негромко произнес юноша. — Если у тебя есть какие-то вещи, пойдем и заберем их, скоро мне нужно будет возвращаться в Убежище. Нам нужно.

— У меня нет вещей, только это, — Терон коснулся своей мантии, — но я должен сказать целительнице, что ухожу в Инквизицию.

— Конечно, — невесело улыбнулся Гардиан, начиная понимать, как непросто это будет: видеть перед собой Терона, вдыхать его запах, чувствовать тепло его руки, но не касаться, не целовать, не прижимать к себе. Нет, все это, конечно же, делать можно, но много ли радости обнимать безучастное тело?.. Впрочем, главное — Терон жив и надо сделать всё, чтобы оба они уцелели в этой безумной битве, хотя бы так рассчитаться с эльфом за то, что пожертвовал собой, чтобы Гардиана не изгнали из Ордена. Как же все-таки глупо!..

***

— Тебя можно поздравить? — спросил Лавеллан после того, как Гардиан представил ему вновь обретенного друга.

— Спасибо, Вестник, — попытался улыбнуться юноша, но улыбка вышла настолько невеселой, что Лавеллан понял всё, легко коснулся плеча Гардиана и сказал: — Это чудо, что тебе удалось отыскать его, а Инквизиция только рада умелым рукам.

— Да, ваша милость, — склонил голову Гардиан, — вы не пожалеете о том, что помогли нам.

— Конечно, нет. Ты уже познакомился с Аданом и Миневой? — спросил Лавеллан у Терона, внимательно глядя на эльфа.

— Госпожу Миневу я знал, — бесстрастно сообщил тот, — господин Адан сказал, что работа для меня найдется и дал это, — Терон показал сложенный в несколько раз лист бумаги: — Список трав, которые я могу собрать в окрестностях Убежища.

— Вот и славно, — улыбнулся Вестник, — добро пожаловать в Инквизицию, Терон.

========== Глава 4 ==========

«В Убежище — безопасно» — эта собственная фраза навязчиво крутилась в голове Гардиана, пока он прорубался через красных храмовников, надеясь, что сумеет задержать их достаточно долго и Адан с Миневой уведут Усмиренных, смогут спасти тех, кто не способен себя защитить. Думать о своей собственной жизни было некогда — звон стали, крики раненых и стоны умирающих, проклятия и яростный рык образовали дикую смесь звуков, от которой не спасал шлем, от нее невозможно было отгородиться.

Чужая боль была везде, накатывалась волной, как и страх, родившийся в тот момент, когда Гардиан впервые увидел, во что превращает красный лириум бывших товарищей по Ордену, и кто именно теперь руководит ими. Этот Старший оказался вовсе не человеком, да и разве под силу обычному человеку было бы разорвать завесу и подчинить себе Архидемона? Нет. Чтобы сотворить всё это, нужно быть чем-то большим.

Но думать о том, кто на самом деле их враг, было некогда. Даже на молитвы не оставалось сил, да и в руках их было все меньше, меч с каждым мгновением становился все тяжелее, а отражать удары щитом — всё сложнее. Сколько раз его самого уже достали чужие клинки, Гардиан не считал, надеялся только, что хватит сил продержаться до тех пор, пока Терон и остальные усмиренные не будут в безопасности.

Свист стали, рассекающей воздух. Клинок ударяется в щит, который так тяжело поднимать и удерживать, но нужно найти силы. Для того чтобы не только отразить удар, но и ударить в ответ. Тяжело. Неимоверно тяжело, особенно если глаза, смотрящие на Гардиана из прорези шлема, кажутся такими знакомыми, несмотря на красный блеск.

— Симон? — вырывается с хрипом, пока щит блокирует следующий удар.

— Я, малыш Гарди, — легко, словно он не сражался все это время. — Устал?

— А ты — нет?

— Нисколько! Жаль, что ты так и не узнал, какую силу дает красный лириум! Хотя еще не поздно попробовать. Зачем нам драться, старый друг? Я всегда желал тебе только добра, даже от позорной страсти к остроухому спас.

— Так это ты… ты сдал нас? — заорал Гардиан, черпая силу в ярости этого крика и обрушивая меч на щит Симона.

— Я спас тебя, малыш, а ты так и не понял, — красные глаза Симона сами напоминали осколки лириума. — Рыцарь-командор пообещала мне, что не выгонит тебя из Ордена и сдержала слово.

— Я убью тебя! — новый удар, который должен был выбить из рук Симона щит, всего лишь заставил красного храмовника немного покачнуться, а сам Гардиан едва устоял на ногах.

— Сомневаюсь, ты вот-вот свалишься, Гарди, могу предложить тебе кое-что: один глоток красного лириума, и ты поймешь, почему я дышу ровно и готов сражаться дальше, а ты — падаешь от усталости. Давай же!

— Я не предатель! — крикнул Гардиан, молясь, чтобы хватило сил отправить в Тень того, кто принес столько горя и предлагает сейчас предать Вестника и Терона, стать слугой чудовища, разорвавшего Завесу.

— Ты дурак! Дураком был и дураком подохнешь! — насмешливо сказал Симон, снова бросаясь в атаку. — А самое смешное, что твоей остроухой подстилке будет на это наплевать!

— Будь ты проклят! — вложив последние силы в удар, который должен был поставить точку в этом бою, прорычал Гардиан, а потом наступила темнота…

***

— Лежи спокойно, — голос Терона доносился словно издалека, а лба касались знакомые прохладные пальцы, — ты серьёзно ранен, Гардиан.

— Ты… жив… — с трудом разлепляя спекшиеся губы, прохрипел юноша, приподнимая странно тяжелые веки.

— Да, — теперь губ Гардиана коснулась пропитанная водой ткань, — но нам предстоит долгий путь. Убежища больше нет.