Туманность Андромеды (СИ)

Возбуждение накатывало от одних только взглядов мужчины, сдавливая грудную клетку и не давая нормально дышать, а уж когда Олег словно ненароком опускал руку ему на колено, парня будто кипятком окатывало. И, что плохо, даже глаза закрыть не получалось – тогда чувства только обострялись.

На тридцатой минуте пути Игорь был готов плюнуть на все и наброситься на мужчину прямо в машине во время движения. Останавливал только инстинкт самосохранения, за который из последних сил истерически цеплялся разум.

«Это не правильно, - в который раз пытался убедить себя парень, сминая в пальцах ремень безопасности. – Я не должен так на него реагировать, не должен ТАК думать о близости с ним. Мы знакомы-то всего ничего…»

Но стоило Олегу остановить машину у подъезда, как Игорь с силой потянул мужчину на себя, требуя внимания. И даже ремень безопасности, измятый до состояния туалетной бумаги во время поездки, не мешал. Кое-как парочка сумела выкарабкаться из машины и даже героически дошли до лифта, где внимательно изучали друг друга на расстоянии. Каждому казалось, что что-то было не так. И все же Олег надавил на кнопку «стоп», вжимая парня в стену. Слишком далекой показалась ему маленькая квартирка. Дом был старой постройки, да еще и жильцы не отличались добропорядочным поведением в основной своей массе… Так что кнопка не сработала, и парочка, целуясь, вывалилась прямо под ноги истошно завизжавшей старушке. Но сотня евро (Олег решил, что точно сюда больше не вернется – как-то дорого ему выходили эти поездки) решила дело.

А через минуту Игорь в коридоре собственной квартиры со стоном стаскивал с мужчины фирменное пальто, бросив его под ноги, в то время как сам уже почти лишился рубашки – его куртку они доблестно забыли в лифте.

- Чаю? – неожиданно для обоих спросил парень, ошалело глядя на Олега.

Олег с силой впечатал его в дверь, нарочно прижимаясь пахом к узким бедрам, чтобы продемонстрировать степень своего возбуждения, а заодно проверить готовность мальчишки. Такую… впечатляющую готовность.

- Все еще хочешь предложить мне чаю?

- Прости, сглупил.

Вместо продолжения диалога мужчина решил перейти к действиям и потащил Игоря к дивану, снеся по пути какую-то полку.

- Мои книги!

- Я тебе потом по три экземпляра каждой куплю, только не отвлекайся, блин, - пришлось приложить усилия, чтобы парень позабыл о рассыпанных по полу томах и переключился на куда более приятные процедуры. Например, на долгие протяжные стоны, когда Олег пробегался губами и языком по его шее и ключицам, слегка прикусывая белую кожу. Или на короткий вскрик, когда мужчина сжал на его соске зубы, чтобы потом приласкать чувствительное место языком.

Как он оказался выгибающимся под весьма чувствительной тяжести на диване, Игорь в упор не помнил. Сознание зафиксировало только тот момент, когда его ягодицы сжали сквозь ткань брюк, одновременно что-то бормоча в живот. И ощущения оказались настолько неожиданными, что в первый момент показались болезненными, с тихо расползающимися по всему телу от центра к конечностям языками огня. Каждое прикосновение, поцелуй Олега обжигали, доводили до исступления, вынуждали требовать еще…

Тогда как мужчина не мог налюбоваться на раскинувшегося под ним Игоря. Прикрытые ресницами туманы глаз, короткие выкрики, срывавшиеся с губ, белая, словно мерцающая в полумраке комнаты, кожа. Без рубашки и возбужденный мальчишка оказался хорош просто до безобразия, а уж когда начал несмело ласкать в ответ… С огромным трудом Олег удерживался от порыва поиметь его прямо так, без подготовки, грубо, до обиженных слез. Но сдерживал себя, помня, что это первый раз для Игоря, очень не хотелось причинять ему лишнюю боль. Потому и скользил по хрупкому, истощенному недельной болезнью, телу, спуская поцелуями к кромке брюк, ловя губами рваное дыхание парня.

Перед глазами все плыло, туманилось, и даже реальность, казалось, отошла на второй план, уступив главную роль очагам-ожогам, рассыпаемым по всему телу. Впервые в жизни Игорь терялся не в страхе или злости, а в чистом, незамутненном чем-либо удовольствии и искренне верил, что не придется за него расплачиваться. Он гладил руками плечи мужчины, зарывался пальцами в его волосы, пытался сдержать крик, когда тот достигал очередной чувствительной точки, но раз за разом проигрывал сам себе. А когда с него стянули вместе с бельем брюки, словно весь превратился в одну сплошную эрогенную зону.

- Тшшш… Тише, мальчик, тише… - Олег с улыбкой облизнул красную головку, пробуя на вкус выступившую на ней каплю, осторожно подул и был вынужден жестко удержать на месте рванувшиеся за продлением ласки бедра. – Куда ты так торопишься? Мы все успеем.

Игорь безмолвно стонал, закусывал до крови губы, покорно выгибался вслед за скользящей вдоль всего тела рукой, неосознанно доставляя своему мучителю еще большее удовольствие. Хотелось чего-то… когда член накрыли горячие губы, это что-то было почти достигнуто… Но только почти. И от осознания этого парень едва не плакал, не понимая, к чему такие мучения. Ведь яркое удовольствие теперь почти сравнялось с болью, балансируя где-то на тонкой грани и угрожая тихим помешательством.

- Я не могу больше…

- Можешь, малыш, можешь, - Олег старался уговаривать парня подождать, пытался продлить его агонию еще чуть дольше, но все же поддался на уговоры и перевернул его лицом вниз, заставив встать на четвереньки.

- Что вы?...

- Не бойся, - прикусил покрасневшее ушко мужчина, легко пробегаясь пальцами по гибкой спинке, - так тебе будет легче.

- Что? – Игорь попытался было возмутиться, но все слова вылетели из головы в одночасье, стоило ощутить, как прижимается к нему сзади разгоряченное обнаженное тело, а член обхватывают сильные пальцы. И эти поцелуи вдоль ставшего сверх-чувствительным позвоночника, он даже инстинктивно прогнулся в талии, оперевшись на локти и опустив голову вниз. Только бы это не заканчивалось… Скорее бы уже это закончилось… Неопределенность мешала, сбивала с толку и при этом доставляла ни с чем не сравнимое удовольствие. А с губ уже сорвалось – Олег!

И если раньше мужчина как-то сдерживал себя, то теперь желание пересилило и нежность, и мучительную для парня осторожность. Он с рыком провел языком вдоль всего позвоночника Игоря, от лопаток до сжатого кольца мускулов, продолжая рукой двигать вверх-вниз по возбужденному стволу парня, а потом, не давая ему сообразить, резко вошел почти наполовину…

Было больно. Настолько, что расплывшееся по внутренностям пламя, казалось взорвалось, сворачивая все пространство в огромную черную дыру… Игорь даже не сдержал отчаянного крика, перешедшего в протяжный визг, не сумел не рвануться прочь от этого ужаса. И, уже чувствуя, как текут по щекам слезы, а по чужой руке – его собственное семя, тихонько выл, когда сзади вколачивалось что-то безумно большое, разрывая на части, пробивая собой сердце. Хотелось умереть, чтобы никогда не было той сладости, того огня внутри, чтобы никогда-никогда не встречаться с Олегом, чтобы умереть несколько дней назад на этом самом диване. Лишь бы избежать боли.

А мужчина усердно вколачивался в податливая тело, с ужасом понимая, какую боль сейчас причинял ни в чем неповинному парню. Но был не в силах остановиться, дать разорванным мышцам хоть немного привыкнуть к себе. Слишком хорошо. И от вырванного силой крика мальчишки, и от его тихих подвываний на одной ноте, от дрожащих в сумраке плеч, нежной кожи под курами, липкой влаги на ладони… Жертва оказалась слишком хороша, чтобы отказаться от права обладать ею.

Он вбивал обмякшую тушку парня в противно скрипящий диван и все никак не мог кончить, ненавидя самого себя за то, что делал, но при этом получая ни с чем несравнимое удовольствие. Да, Олег любил жесткий секс, но вид крови, чужие страдания никогда не доставляли ему удовольствия. До этого дня. Сейчас же ощущения были просто умопомрачительными, замешанными на инстинктах и боли другого. И в какой-то момент этот другой перестал восприниматься как конкретная личность, позволяя жестокости развернуться на полную.