Не полюблю больше никогда...(СИ)

Прошел уже год с момента его «смерти». Первые дни действительно были очень тяжелыми. Он непрерывно думал про Джона. Вспоминал, как видел его на своей могиле и хотел все бросить и «воскреснуть». Только мысль о том, что он спасает его жизнь, удерживала от этого безумного шага. Впрочем, это было оправданием. Нет, на самом деле это было правдой. Он обезопасил Джона. Ведь с его смертью все слежки прекратились, об этом сказал Майкрофт. Но сам Шерлок прекрасно знал, что еще не вернется и потому, что не сможет жить так дальше. Испытывая чувства к другу, желая его, предавая любимого человека, которого погубил сам, и ненавидя себя за это.

«Смерть» - лучший выход из этой по-настоящему патовой ситуации. «Умерев», он спасет жизнь тому, кто стал слишком дорог, обезопасит его дальнейшую жизнь, сам не будет видеть его, уйдет из его жизни, больше не подвергая ее опасности, а тот перестанет быть частью его существования. Слишком большой, слишком нужной, ставшей просто необходимой, частью.

Он справится со всем этим.

И он справлялся. Иногда даже удавалось по несколько дней не вспоминать о той прошлой жизни, из которой он ушел. Он гонялся за преступниками один, лишь иногда сотрудничая с людьми из группы антитеррора или спецназом, когда дело доходило до слишком масштабных операций, в которых нужно было действовать быстро, и которые грозили действительно страшными последствиями. В остальном же он полагался только на себя, раскручивая нити этой преступной паутины и подбираясь все ближе к ее основанию. И он готов был, наверное, всю жизнь заниматься именно этим. Каждый день, каждый час, каждую минуту, лишь бы не оказываться вот в таких тихих, спокойных, ничем непримечательных отелях, где ему приходилось ждать встречи с очередным агентом или дожидаться новых сведений и документов, которыми его снабжал Майкрофт.

Сейчас Шерлок вновь погрузился в ТУ жизнь. В воспоминания. Он очень хотел вытравить их из памяти, все время напоминая себе про Алана. Но память словно жила по собственным законам, не соглашаясь с его мозгом, и сейчас рисовала ему картинки из прошлого, в котором был Джон.

Вспомнилась первая их встреча в Бартсе. Ведь Шерлок сразу, пусть еще и совсем неосознанно, захотел его заинтересовать, специально сказав про плеть. Погоня по крышам и улицам Лондона, когда Джон бросился за ним, не раздумывая. Его выстрел в таксиста, чтобы не дать Шерлоку проглотить смертельную, а может и не смертельную, таблетку. Дело с китайской контрабандой, где Джон стал абсолютно случайной жертвой, но ни разу не предъявил ему претензий. Обвешанный бомбами в бассейне, он пытался спасти его, Шерлока. А Баскервиль? Он обиделся, но быстро простил его. И потом в деле с Мориарти безоговорочно доверял и верил именно ему, Шерлоку.

Джон был слишком идеальным для него. Алан тоже был идеальным и сейчас лежит в могиле. И Джон бы лежал, останься Шерлок рядом с ним. Ему нельзя забывать про Алана. И нельзя возвращаться в ТУ жизнь.

Джон солдат, и он справится со своим горем. Шерлок не сомневался, что тот горюет. Но так действительно лучше для всех. В конце концов, вернись он тогда, расскажи правду, или же сейчас, это неизбежно приведет к их разрыву. Потому что это… чувства. Не смог бы Шерлок быть рядом. Джон называл его единственным другом. Он бы просто разрушил эту дружбу. Своими чувствами, своими желаниями и невозможностью всего этого. И дело не только в Джоне. Но и еще в том, что сам Шерлок не имеет права на все это. Больше не имеет…

Но… как же хочется, Господи! Как же хочется оказаться в объятиях Джона. Просто почувствовать их вновь. И вновь окунуться в ту заботу, которую он неизменно проявлял к нему. Пусть без всего остального. Забыть о желаниях. Забыть о чувствах. Хоть на минуту оказаться рядом. Хотя бы минуту знать, что нужен. Ведь он был нужен Джону. Пусть тоже не так, как хотелось бы, и на что он, Шерлок, не имеет права. Он был нужен Джону как… друг. Он не может быть просто другом, а на большее наложено вето, потому что это не для такого человека как он. Не для убийцы тех, кто его любит, и кому он нужен. Но сейчас, вот именно в этот момент, оказаться бы рядом с Джоном. Потому что больше невозможно находиться одному. Всего на минуточку забыть про одиночество. Уйти от него. Сбежать хотя бы на одно мгновение. К Джону. И попросить прощения.

Интересно, если он узнает обо всем, сможет ли простить? Нет, Шерлок не собирался возвращаться. По крайней мере до тех пор, пока не будет уверен, что сможет существовать рядом и не думать ни о чем другом, кроме как о делах. Сейчас он на это явно неспособен. Но если получится, ему бы не хотелось потерять Джона. Ведь тот точно не поймет такого поступка, а объяснить его внятно и правдоподобно Шерлок просто не сможет. И вот почему еще страшно возвращаться. Страшно быть непрощенным.

Размышления прервал сигнал пришедшей смс и затем стук в дверь. Майкрофт сообщал, что в скором времени ему доставят документы. Стук в дверь как раз известил о их доставке.

Что ж, вновь в дело, вновь ни минуты покоя, вновь туда, где нет места сентиментальным мыслям, воспоминаниям и желаниям.

Джон, кажется, не жил. Шло время, но он не замечал его. Оно остановилось в тот день, когда Шерлок сделал свой последний шаг с этой чертовой крыши.

Почему и зачем? Неужели и вправду испугался осуждения и того, что его будут считать тем, за кого его так успешно выдал Мориарти? Ведь Джон ни на секунду не поверил в то, что он там говорил. Пусть бы весь мир не верил, считал бы преступником, Джон все равно бы верил только ему. Разве мало было бы Шерлоку этого? Наверное, мало. Но как же жить ему, Джону? Потеряв, он даже не понимал, насколько он был зависим от Шерлока. Только спустя время, когда мозг осознал эту потерю, когда четко понял, что это конец, что он больше никогда не увидит его, не услышит его голос, сам не скажет ему больше ни слова, глядя в глаза, только тогда Джон окончательно понял, что Шерлок был не просто другом, не просто тем, кто ему нравился, не просто тем, чувства к которому он когда-то назвал любовью, он был тем, кого он на самом деле любил. Не испытывал чувства, а именно любил! За него он был готов отдать свою жизнь. Без него своя жизнь была ему не нужна.

Джон действительно не хотел жить. Он не мог прийти на Бейкер-Стрит, но и без этого хватало напоминаний о Шерлоке. Любой человек в похожем пальто вызывал их. Такси, на которых они так часто ездили. Стройное тело в обтягивающей рубашке какого-нибудь пациента. Синий шарф на бледной шее какого-нибудь прохожего. От всего этого становилось тошно, хотелось пойти и застрелиться. И не делал он этого только потому, что своей смертью свел бы в могилу мать. Ей хватило его ранения в Афганистане, чтобы слечь с инсультом. Но он попробовал вернуться туда. Увы, ему пришел однозначный отказ. Пусть обратно в армию ему был заказан.

Прошел год со смерти Шерлока. Год тоски и отчаяния. И практически каждодневных походов на его могилу. Джон и сейчас стоял возле надгробия, положив на него руку и погрузившись в свои мысли. Тут не становилось легче, но хотя бы можно было хоть как-то чувствовать его рядом. Говорить… И пусть ответом была тишина, Шерлок ведь мог подолгу молчать, лежа на диване или сидя в кресле.

Если прикрыть глаза, то можно представить, что находишься в гостиной на Бейкер-стрит. И Шерлок сидит в своем кресле, в очередной раз погрузившись в чертоги. Если бы можно было вернуться в то время. Джона бы ни за что не раздражало его молчание. Пусть бы сидел и молчал. Хоть все время.

Что, если бы можно было повернуть время вспять? Вернуться в тот день. Или на день раньше. Он ведь тогда даже не думал о том, чтобы сказать детективу о своих чувствах. Шерлоку было не до них. А что, если бы сказал? Смог бы изменить его решение? Сейчас Джон очень жалел, что не сказал слов любви. Пусть бы Шерлок посмеялся над ними, пусть даже презирал его за них, но шагая с крыши, он бы точно знал, что есть человек, который его любит, и которому он нужен. Могло бы это его остановить? Сложно сказать. Но Шерлок не был на самом деле бесчувственным чурбаном. Он думал о людях.