От звезды до звезды (СИ)

– Я тебе так отомщу, что зубов не соберешь, урод!

Сайнжа оставил его без внимания, переместился и занялся посвящением Рудольфа. С ним оказалось не так просто, поскольку наученный горьким примером напарника механик пинался куда более успешно, страшно матерясь сквозь стиснутые зубы.

Йонге между тем пытался убедить «Фелицию», что ему нужна прямая накачка стигматизаторов, чтобы усмирить сошедшего с ума навигатора. Искин в ответ успокаивающе плел про древние родовые традиции третьего члена экипажа и отсутствие прямой угрозы здоровью.

– Предательница! – возопил Йонге.

Рудольф за спиной вздернулся и заорал так, словно его поливали расплавленным железом. Впрочем, Йонге был готов поспорить, что даже с железом так больно не бывает.

Механик перестал орать, закончив всхлипом. Йонге чувствовал, как по их соединенным спинам катятся струйки пота, а затем Рудольф опять содрогнулся и зашипел. Йонге попробовал повернуть голову, едва не свернул шею и задергался.

– Осторожнее, – сквозь зубы прошипел Рудольф. – М-м… обкусает…

Йонге послушно застыл, даже не сообразив, что имеет в виду напарник, но затем до него начало доходить, а резко потяжелевшее дыхание Рудольфа окончательно расставило все точки над «i».

– Сайнжа! – взревел он с новой силой. – А ну! Рудольф, пни его!

– Не хочу, – пробормотал напарник и всем весом подался назад.

Йонге уперся в платформу обеими ногами и налег в ответ, поджимая пальцы. Ему совершенно не хотелось участвовать в оргии яута и Рудольфа.

Но его мнения никто не спрашивал.

Острые когти царапнули по спине, вес Рудольфа исчез, а руки потянуло назад. Затем механик так застонал, что у Йонге моментально нагрелись уши.

Сайнжа довольно фыркнул и вкрадчиво заклекотал, а потом начал двигаться, и Рудольф вместе с ним – и все это почти на спине разъяренного пилота. Сайнжа подвинулся, и жесткие колени почти толкнули Йонге под зад. Рудольф обхватил его за обе кисти и сжал, снова застонав.

– Да вы издеваетесь!

Никто не ответил, и Йонге страстно возмечтал приложить разрядом обоих. Удерживало только понимание, что потом придется возиться с пострадавшими, а Рудольф благодарен за электрошок посреди секса точно не будет.

Йонге скрипел зубами и злился под аккомпанемент стонов напарника, получая от него по синхронизации все прилагающиеся эмоции, а заодно в самом натуральном виде ощущая половину бурного взаимодействия на себе.

Закономерным результатом порнографической возни вплотную к нему стало медленное, но верное возбуждение. Йонге и так, и эдак пытался усмирить взбунтовавшийся гормон, даже пробовал дышать по медитативным практикам, но успехов не добился – и у него встал.

Йонге тут же возненавидел яута еще больше – теперь уже за невозможность подрочить. Яйца болели от переполнявшей их спермы, член аж дергался, и Йонге уже посетила безумная мысль – попробовать наклониться так, чтобы достать себя ртом.

Рудольф вскрикнул так, что Йонге сделалось в два раза жарче. Он резко согнул колени, пытаясь сжать член между бедер. Судорожное напряжение и мгновенное блаженство оргазма передались ему через синхрон. Йонге застонал от невозможности получить все то же самое.

Механик тяжело приземлился на платформу и тут же начал заваливаться набок, утаскивая Йонге за собой. Пилот безуспешно сопротивлялся несколько секунд, но руки были дороже, и он все-таки свалился, неудобно уткнувшись плечом в постель. Но собственный член все же оказался в нужном положении, и Йонге осторожно двинул ногами, вздрагивая от особенно острого после чужого оргазма удовольствия.

Сайнжа возник в поле зрения как призрак – внезапно и слегка пугающе. Почти переставший двигаться член изогнулся в полной боевой готовности. Йонге зажмурился, повернул голову и зарылся лицом в очень кстати подвернувшуюся складку ткани. А потом еще и вцепился в нее зубами. Он точно знал, чего ждать, и дико хотел этого.

Член яута проник в него с пугающей легкостью, раздвинув нетерпеливо сжимающийся анус. Йонге хрипло замычал, содрогаясь с головы до ног и судорожно стискивая пальцы. Сайнжа подхватил его под колено, приподнял, едва не отрывая от постели, и натянул на себя до упора, пока их тела не соприкоснулись. Йонге на мгновение ужаснулся, потом сообразил, что столько в него не влезло бы, а значит Сайнжа опять втянул добрую половину пениса.

Гребешки скользнули по чувствительной плоти – сначала вперед, потом назад… Йонге опять замычал, сжимаясь и напрягаясь так, что заболела шея. Он почти готов был кончить, еще чуть-чуть, пару движений этим охрененным членом…

– М-м!

Приглушенный стон весь ушел в постель, а Йонге неожиданно даже для себя выгнулся и уже после этого брызнул на полную катушку. Яйца поджались так, как не бывало в самом лихом дрочеве, в паху даже потянуло…

И удовольствие затянулось так, что Йонге зарычал, поджимаясь всем телом.

Подвижный член в нем задрожал, сделался еще чуть больше и уже привычно моментально затвердел. Сайнжа дернул назад, наполовину вышел, и тоже как следует зарядил партнеру.

«Получение активных белков», – совершенно неуместно прокомментировала «Фелиция».

Йонге застонал, расслабляясь. Прошло несколько секунд, но Сайнжа не двигался. Йонге разжал зубы, выпустил залитую слюной простыню и неохотно повернул голову.

Злоебучий яут снова завис.

– Сайнжа! – Йонге дернул ногой. Когти не разжимались, яут не двигался. Его член тоже. – Сайнжа, мать твою ебали личинки! Пусти, скотина!

Йонге заизвивался, чувствуя знакомую тяжесть в животе. Яутская сперма, будь в ней сколько угодно активных белков, действовала на обычного человека как лютое слабительное. На мгновение возмутившись, почему с Рудольфом такого безобразия не происходит, Йонге задергался вновь. Удалось сдвинуться только на пару жалких сантиметров.

– Рудольф! – прорычал он, дергая руками. – Очнись, ленивый боров!

– Что? – неохотно отозвался напарник. – У меня катарсис.

– Какой, нахер, катарсис? Если мы не сдвинемся на полметра вперед, и я не освобожусь от этой херни в моей личной заднице, то все кончится плохо!

– И чем же? – полусонно уточнил Рудольф.

– Я обделаюсь.

Полметра спустя, подстегиваемый угрозой Рудольф проявил невероятную мыслительную активность и предложил угробить биопласт экстремальными воздействиями.

– Начни сразу с электричества!

– Какое электричество, я пуст, – простонал Йонге. – Твою налево!

– А ну не сметь, – яростно велел Рудольф. – Ползком до стенки!

Марш-бросок наверняка выглядел со стороны чудовищно, но Йонге изнемогал от гнусных резей в животе, и предоставил напарнику не только дотащить себя до стенки, но и варварски обойтись с проводкой. Под аккомпанемент ругани механик выдрал кабель из штрека, в три приема пропустил его сквозь упругие петли и громко выдохнул

– Фелиция, а ну жахни!

– Прошу прощения, первый механик, требование сопровождается угрозой причинения вреда экипажу…

– Живо! – заорал Йонге, вне себя от злости.

Искин правдоподобно изобразил кашель, трагически приглушил свет – и жахнул.

Слегка поджаренные, но абсолютно свободные напарники с одинаковой руганью почти разлетелись по углам.

До санузла Йонге домчался быстрее, чем прыгали некоторые корабли.

Здесь яутских архитекторских изысков не было, и Йонге почти с нежностью привалился к прохладной стене, ощущая под ногами твердый надежный пол.

– Чтоб у тебя самого на этот белок аллергия началась! – от души пожелал он.

Вернувшись, он обнаружил, что Рудольф не отпиливает Сайнже голову, как можно было ожидать, а хладнокровно копается на платформе в поисках одежды.

– Это ваше, – поприветствовал он Йонге. – Лови!

– Лучше штаны отдай.

Рудольф попробовал сдвинуть яутскую ногу, но не преуспел, и силой потащил наружу придавленное.