От звезды до звезды. Колония (СИ)

– Дверь закрой! – рявкнул Йонге. – Я не с вами!

Сайнжа уже метался на берегу, то и дело припадая на все четыре и вытягивая челюсти. Питер буквально приплясывал вокруг него, стараясь не попасться под ноги. Рудольф обогнул вездеход и выразительно постучал в стекло со стороны напарника. Йонге сдвинулся по сиденью, энергично замотав головой. Рудольф зловеще улыбнулся, приложил ладонь к стеклу и медленно повел вниз, царапая ногтями. Потом ладонь исчезла из виду – Рудольф потянулся к ручке двери. До сих пор словно примороженный к сиденью первый пилот наконец-то очнулся и инстинктивно рванулся вперед, пытаясь перехватить ручку. Но опоздал. Рудольф распахнул дверь.

– Выходи! – объявил он. – Считаю до трех!

– Отстань, чудовище.

Рудольф зарычал и полез в кабину. Вездеход проектировали с размахом, но на “высокую генетику” явно не рассчитывали. Йонге безуспешно попытался лягнуть напарника ногой. Рудольф навалился сверху, обхватил товарища за пояс и потащил наружу, сдавая задом. Йонге вцепился в его капюшон, норовя придушить им Рудольфа, и в кабине завязалось короткое бодрящее сражение.

В конечном итоге Рудольф все-таки победил и вытащил Йонге наружу. Почуяв, что под задницей уже не приятно-теплое сиденье, а морозный воздух, Йонге капитулировал.

– Все, сдаюсь! Пусти, черт белобрысый!

Со стороны холма яростно зарокотало, и Рудольф немедленно бросил мять напарнику ребра. Йонге тоже разжал руки и повернулся на звук.

– Папаша явился, – определил Рудольф.

Йонге он отпустил так резко, что первый пилот машинально уцепился за него согнутой ногой. Вездеход перевалил через холм и заскользил вниз. Йонге поспешно высвободился, Рудольф ухватил его за руку и дернул, помогая встать.

– Пошли вниз, а то он сопляку и впрямь голову оторвет.

– Я рыдать не буду.

– Странная штука: в пробирке выращивали меня, а детей не любишь ты.

Йонге скривился, выдернул руку и поспешил вниз по склону, оскальзываясь на слежавшихся пластах. Рудольф возмутительно легко шел за ним, громко и немузыкально насвистывая. Йонге успел насчитать восемь катастрофических ошибок в этой пародии на мелодию, когда второй вездеход заглушил двигатель. Хлопнула дверь.

– Питер! Стойте! Что вы делаете?!

– Все в порядке! – весело крикнул Рудольф. – Мы на рыбалку!

– Назад!

Сентклифф кинулся к ним.

Сайнжа вскинул голову, почти садясь на четвереньки, и жутко напомнив Йонге этим Ратмира, и заревел, надсаживая глотку.

Из-подо льда ему ответили.

Йонге медленно перевел взгляд с яута на гладкую поверхность.

– Питер!

Сентклифф все-таки споткнулся и полетел кубарем. Йонге сделал два широких шага и в буквальном смысле подставил ногу падающему. Глава колонии рухнул в снег на спину, перекатился на живот и неловко вскочил.

– Ого-го! Слышите? – звонко крикнул Питер. Промчался по льду добрых метров тридцать и заплясал на гладкой поверхности, размахивая руками. – Здесь они всплывают! – он ткнул пальцем себе под ноги. – Дышат воздухом!

Сайнжа резко выпрямился, снял со спины копье и крутанул в воздухе. Короткое оружие тут же расщелкнулось в обе стороны, превратившись в двухметровый обоюдоконечный гарпун. Вскинутое в воздух, оно тускло блеснуло, внезапно неприятно напомнив Йонге события на Найхави. Под ложечкой екнуло, и он невольно сжал кулаки. Почему-то ему не нравилось все происходящее.

– Питер, вернись немедленно!

– Иду, па!

Мальчишка подпрыгнул еще раз и сделал несколько торопливых шагов. Йонге видел, что он готов побежать. Затем Йонге услышал громкий треск.

– Питер!

– Лебедку! – рявкнул Рудольф, разворачиваясь к Сентклиффу.

Глава колонии несколько мгновений стоял, как статуя, а затем ринулся к вездеходу, атакуя перепаханный склон.

Йонге почувствовал, как “Фелиция”, повинуясь неосознанной команде, немедленно подключает дополнительный режим. Окружающая действительность начала замедляться – только мысли Йонге работали как прежде: быстро и четко.

На машине была установлена стандартная лебедка с тросом. Рудольф верно оценил ситуацию: если лед проломится, то прыгать в ледяную воду без страховки не стоит. Хорошо, если мальчишка просто провалится и успеет зацепиться, обойдутся всего одним броском…

Он увидел, как лед трескается: одна, две, три черных трещины, и все из одной точки – так не бывает, когда просто ломается поверхность…

Ледяная плита содрогнулась и вздыбилась, раскалываясь на части.

Удар из-под воды Йонге ощутил всем телом. Почти как выстрел цангеллета. Мальчишка взлетел в воздух, словно ничего не весил. Дорогой шарф мелькнул в воздухе длинным полотнищем. И следом из ледяной воды, раскидывая обломки льда и выбивая черные фонтаны, появилась пасть.

Йонге с пронзительной четкостью увидел частокол зубищ, мокро сверкающих даже в полумраке, и растянутую до полупрозрачности шкуру в самых углах чудовищно распахнутых челюстей.

Обломки застучали по берегу, пасть поднялась еще выше, из складок шкуры вытаращился белесый огромный глаз, и пасть захлопнулась. Йонге моргнул. Он больше не видел мальчишку.

Яут взревел не хуже двигателя вездехода. Но даже сквозь этот утробный рев Йонге услышал истошный вопль Сентклиффа, переходящий в завывание.

Оглянуться он не мог, взгляд словно прирос к Сайнже. Охотник с пугающей легкостью промчался по вздыбленным льдинам, и на самой высокой из них оттолкнулся, прыгая вверх. В свете фар Йонге увидел, как разом блеснули все кольца, пряжки и металлические накладки. Охотник кувыркнулся и вытянулся в струну. Пасть нырнула обратно.

– Сайнжа!

– Питер!

Яут ушел под воду.

Рудольф сложил руки на груди и с силой прикусил туковую палочку. Йонге засунул кулаки в карманы. У него внезапно так заколотилось сердце, что пришлось считать на каждый вдох-выдох. До четырех и снова до четырех. Вдох и выдох.

Сентклифф очень медленно спустился по склону и остановился между напарниками. Несколько мгновений он панически переводил взгляд с одного на другого.

– И что? – наконец прохрипел он. – Так и будем стоять?

– Вы умеете дышать в ледяной воде? – сухо осведомился Рудольф.

– Я? Нет, я… но… Это мой сын!

– Либо наш навигатор вытащит мальчика, либо оба утонут, – так же сухо сказал Рудольф. – А если туда полезете вы, то ничего хорошего не получится.

Сентклифф молча рванулся к полынье, но Йонге внимательно следил за ним, поэтому прыгнул следом не хуже яута и успел поймать начальника колонии за капюшон парки.

– Пустите! Пусти! Пите-ер!

Йонге молча заломил Сентклиффу руку, вынуждая приседать на месте. Полярник извивался и лягался, но Йонге действительно был куда больше по габаритам, поэтому с легкостью удерживал Сентклиффа. Краем глаза он видел, как ходят желваки на скулах Рудольфа. Туковая палочка потрескивала.

Больше всего на свете ему хотелось отшвырнуть Сентклиффа и самому кинуться в прорубь, где сгинул их чертов навигатор. Но Рудольф говорил правильные вещи. И к тому же Йонге не чувствовал того удара по синхрону, который случается, когда твой напарник умирает.

– Питер!

Йонге встряхнул Сентклиффа и завернул руку еще сильнее. Полярник глухо взвыл.

– Заткнись, – велел Йонге. – Будешь метаться, вырублю.

– Питер, мальчик мой, – простонал Сентклифф, оседая всем весом.

Йонге чуть ослабил хватку, и Сентклифф упал на колени.

Рудольф шагнул вперед, встал плечом к плечу с напарником и вгрызся в туковую палочку так, что та все-таки треснула. Рудольф растерянно вытащил ее изо рта, выплюнул обломок и засунул оставшуюся половину обратно.

– Все нормально, – Йонге прокашлялся, чувствуя, как хрипит сдавленное горло. – Он живой, они, эти яуты, живучие, как плесень.

“Вы, п’рни, типа крутые косм’летчики, но я видел, как вы на него см’трели”, – вспомнил он и невольно вновь стиснул пальцы. Сентклифф застонал. На этот раз Йонге даже не подумал проявить сочувствие к страдающему отцу: мелкий хвастливый гаденыш мало того, что гикнулся сам, так еще и потянул за собой их третьего члена экипажа.