Ненависть (СИ)

Воин глухо сказал :

- Ты можешь понять ,сколько ему лет? Лекарь говорит, что около шестнадцати – но он ведет себя, как малыш.

Ярре хмуро ответил :

− Господин, зачем Вам это?

И отшатнулся от яростного рыка Наместника:

− Я спросил, отвечай!

Ярре пожал плечами:

− Да, лет шестнадцать будет. Судя по телу…

И вдруг отчаянно вспыхнул – понял, что сказал. Наместник жестко сказал :

− Это был мой приказ. Ты его выполнил. Вина – целиком на мне. Я понял твое предупреждение. Иди пока. Мне подумать надо.

Ярре как-то беспомощно взглянул на него, но воин уже пошел к палатке.

Ремигий осторожно вошел внутрь. Лекарь мирно сидел возле койки, Тварь, видимо, спал. Воин подошел поближе: мальчишка раскинулся на койке, голова закинута назад, горло не защищено, по изголовью рассыпан целый водопад светлых волос. Так просто – ударить сейчас в незащищенное горло, увидеть, как струей хлестнет кровь…

…А нужно ли? Как-то не хотелось. Разве его жизнь так уж нужна Империи и самому ему, чтобы сейчас вот так просто уничтожить смешного мышонка? Интересно, кто же он в настоящей форме? Просто не хотелось убивать. Хватит – и так много крови, − его сотня, отряд Твари. Интересно, скажет ли свое имя или придется придумывать? Даже если так, – и все это направленное воздействие тварей, – то почему хотя бы в конце жизни не пожить по-человечески, хоть с какой-то привязанностью?!

Тварь открыл глаза, встретился взглядом с Наместником и сжался в комок, глаза сузились,− понял. Еще бы не понял, – он, несомненно, умен, – так сыграть на чувстве вины Наместника. И суметь пережить все то насилие, на которое в бешенстве решился воин. Воин устало сказал:

− Зачем вы все это придумали, почему ты…

Тварь молчал, губы надменно кривились: да, вот оно – настоящее лицо, – он из высших тварей. Воин тихо продолжил:

− Ярре рассказал, что моих мальчишек забрали сразу после начала боя. Зачем тебя-то так?

Тварь попытался сесть, но снова упал на спину. Воин поморщился:

− Ладно, сейчас-то не играй. Я не хочу тебя убивать.

Тварь тихо зашипел, потом с трудом все-таки приподнялся, сел, откинул рассыпавшиеся волосы назад. Лицо безобразно кривилось, губы отчаянно закушены. Воин молча смотрел на него. И вдруг Тварь прижал руки к лицу, беззвучно затрясся в рыданиях. Наместник продолжал бесстрастно смотреть, только внутри боль не уходила. Да, бывало, предавали, и не раз, но зачем этого-то так?

Тварь с трудом простонал:

− Лучше убей сразу – я все равно тебя в живых не оставлю. Ты-ы…

Воин тихо спросил:

− Слушай, а форму мышонка ты показал мне специально? Чтобы пожалел? А если бы нет?

− К-какого мышонка?

Воин терпеливо повторил:

− Ну, когда сыр ел, сжимался в комочек.

Тварь молча смотрел на него, потом ответил:

− Так ножа же не было, как же было отрезать. Есть очень хотелось.

Ремигий тяжело вздохнул, потом неожиданно спросил:

− Хочешь чего-нибудь поесть сейчас?

Тварь растерянно взглянул на него, неуверенно кивнул.Воин отошел к столику, нарезал мяса, хлеба, нашел кусок сахара – кто-то постарался развлечь господина. Потом тихо окликнул стражника:

− Слушай, попроси Ярре – пусть найдет немного молока, здесь деревня рядом…

Тот кивнул,исчез.

Лекарь благоразумно не вмешивался – молча наблюдал за ними, потом осторожно спросил:

− Господин, если я не нужен Вам сейчас, разрешите мне уйти – надо еще перевязки закончить раненым…

Наместник кивнул.

Они остались вдвоем – Тварь неуверенно смотрел на Наместника – хотя он и искусал лекаря, но тот для него служил защитой от гнева воина. А Наместник сейчас был взбешен – по-хорошему, ему надо было безболезненно прикончить Тварь и избавиться от всех бед, но поднять руку на твареныша он не мог. Знал − как, и умел убивать безболезненно, но увидеть, как мертво потускнеют синие глаза – не мог. В груди по-прежнему стояла горячая боль, ярость. Поэтому он так медленно и собирал еду для Твари. Тот сидел неподвижно, только изредка поглядывал на воина из-под рассыпавшихся светлых волос. Мышонок маленький.

Воин вдруг улыбнулся – но что же делать, если он увидел в Твари мышонка – и по-другому уже его не видит. Даже если он – враг и хорошо обученный воин. Тварь попытался спустить ноги вниз, встать, чтобы подойти к столику, и осел на пол – еще очень слаб. Наместник только тяжко вздохнул, бить себя в грудь и кричать, что жесткость была ненужной – глупо. Он просто собрал все на блюдо и подошел к Твари, сел рядом с ним на пол:

− Ладно,давай есть.

Мальчишка неуверенно смотрел на него. Наместник сидел очень близко, без оружия, руки заняты блюдом с едой. Ремигий вдруг засмеялся:

− Эээ, я все вижу и убить себя не дам!

Тварь сжался, ожидая удара. Воин только покачал головой. Жестокая боль потихоньку отступала –решение было принято. Пусть так, ожидая удара каждое мгновение, но просто пожить рядом с этим забавным созданием, придумать имя, напоить молочком. Он не смирится и не смягчится – не водят отряды слабые твари, но просто дать ему хотя бы отъесться.

Не хотелось убивать, просто не хотелось. Хватит. В бою – это одно, при покушении на жизнь –возможно, а просто так – чтобы обезопасить себя, – зачем? Не так уж ценна эта жизнь – один Наместник, другой, – в этой проклятой богами стране ничего не изменится. Не надо было лезть сюда. Куда как проще завоевать, чем удержать. Таак, вот за такие мысли Имперский совет точно бы снес голову с плеч и без всяких тварей!

Тварь неуверенно протянул руку к кусочку мяса, вопросительно посмотрел на воина. Тот кивнул:

− Да, конечно, бери.

Мальчишка осторожно взял хлеб, кусочек мяса, начал понемногу откусывать. И снова воин усмехнулся – ну мышонок, самый настоящий мышонок. Сжался в комок – видимо, слишком близкое соседство воина его беспокоит, и потихоньку грызет острыми зубками еду. Даже если это умное воздействие, направленное на то, чтобы забрать недоверие воина, то сделано очень хорошо. Тварь, несомненно, правильно оценивает его настроение и умело пользуется любой возможностью. Но боль ушла, в груди появилось чувство тепла. Воин даже не заметил, как губы сложились в улыбку. Пусть хотя бы так.

Снаружи раздался негромкий голос Ярре:

− Господин, я принес молока…

Воин быстро поднялся, подошел к откинутому в сторону пологу у выхода – Ярре держал в руках кувшинчик с молоком .Ремигий засмеялся:

− На крыльях летал?

Ярре отрицательно покачал головой:

− Нет, мальчишки сбегали в деревню сразу после нашего разговора.

Воин напряженно спросил:

− Что, так ясно было мое решение?

− Нет, я и сам молоко люблю. Просто принесли от усердия несколько кувшинчиков. Осталось немного.

Воин уже откровенно съязвил:

− Ярре, с чего вдруг такое усердие у моих приблуд, по два – три раза в день лупил за лень.

Сотник серьезно спросил:

− А сейчас, после всего – стал бы бить?

−Нет – они же единственные уцелели, поэтому и тебе отдал. Ну уж если они у тебя после всего в деревню побежали, – то тебе честь и хвала.

− Господин, что Вы решили?..

− Не хочу убивать – просто не хочу. И не дам, если что, никому другому это сделать…

Ярре промолчал, потом вздохнул. Воин осторожно потянул его внутрь палатки:

− Все-таки посмотри – кто он? Какая форма?

Ярре осторожно прошел подальше, присмотрелся – Тварь продолжал жевать, но, видимо, почувствовал чужой взгляд, повернул голову и внезапно шарахнулся в сторону – уж что ему там привиделось, поднос отлетел в сторону, еда рассыпалась по ковру. Воин приглушенно выругался. Мальчишка сидел на полу среди разбросанной еды, судорожно дыша и напряженно глядя на них. Сотник усмехнулся:

− Господин, у вас поселился страшный зверь – это элефант…

Ремигий разочарованно переспросил:

− Ты не успел увидеть?

Ярре продолжал улыбаться:

− Успел. Вы правы – это лесной мышонок. Но это форма для защиты. Не понимаю пока, кто он в действительности. Но это позволяет ему смирять Вас, уж извините.