Карта для путешественника (СИ)

Снейп поджал губы.

- Вот что, когда придумаете, для чего я вам нужен, Поттер, тогда и возвращайтесь, а до тех пор – я не припомню, чтобы у вас сейчас не было дел.

- Гарри.

Снейп вопросительно вскинул брови.

- Поттер, вам пора, - довольно настойчиво сказал он.

- Назовите меня «Гарри», и я уйду.

Снейп закатил глаза. И вдруг рявкнул:

- Убирайтесь, Гарри!

И в этот момент Гарри словно что-то толкнуло в спину, картинка завертелась, превращаясь в белое табачное марево. Гарри открыл глаза и понял, что лежит на своей кровати, голый, мокрый и в луже воды. Комната была полна едкого дыма, и сквозь него слышалось недовольное бормотание Кричера:

- Бессердечный хозяин Гарри, бессердечный. Хотел покинуть старого Кричера, хотел уйти.

========== Глава 5. ==========

Теперь на Гарри дулся еще и Кричер! Нет, эльф больше ничего не говорил, только он убирал комнату так нарочито медленно и с таким красноречивым шумом, что Гарри поспешил убраться на диван в гостиную. Однако и там он не смог найти покоя. Обида старого эльфа, казалось, разбудила в глубине особняка какие-то таинственные силы, и сама атмосфера в нем стала угрожающе удушливой. При всем том, что привидения были совершенно нормальной и привычной составляющей магического мира, сейчас Гарри чувствовал себя подобно Джейн Эйр, запертой в красной комнате. Ему то и дело мерещились недружелюбные сущности, скалящие зубы по стенам и темным углам, и даже полное освещение не решило проблемы. Промаявшись всю ночь без сна и с головной болью, Гарри, едва рассвело, вернулся в Лютный.

На выходе из Косого переулка он встретил высокого мага с тростью в темном плаще с капюшоном. Капюшон был опущен слишком низко, чтобы разглядеть лицо, а трость выглядела обыкновенно, даже невзрачно, но чары маскировки не могли скрыть особенности походки, и Гарри готов был поклясться, что это Люциус Малфой. После битвы он видел Малфоя четыре раза: первый - в министерстве, второй - в зале суда, в качестве свидетеля на процессе Снейпа, и еще два раза сталкивался с ним на выходе из Святого Мунго. И уже в министерстве Гарри заметил, что Малфой как-то потяжелел и припадает на правую ногу.

Разумеется, Люциусу Малфою, непонятно, хотя нет, скорее понятно какими путями оправданному после войны, никто не запрещал появляться в Лютном переулке и вообще в этой встрече, кроме того что она произошла на рассвете, вряд ли было что-нибудь необычное. Однако Гарри, даже наконец выспавшись, до самого вечера не мог отвязаться от мысли о нем и даже рассказал Биллу.

- Да наверняка в бордель ходил, - безразлично отозвался тот.

- В бордель? – переспросил Гарри. Люциус Малфой, безусловно, казался ему воплощением многих пороков, но в таком ключе он о нем еще не думал.

- Ну, трахаться теперь не с кем – Снейп в коме, остальные соратнички – кто в могиле, кто в тюрьме.

Гарри похолодел:

- Они что, со Снейпом были любовниками? Откуда тебе это известно?

Билл дернул щекой со шрамом и задумался.

- Кто-то мне говорил, - убежденно сказал он. – А кто, не помню. Стивенс, кажется, читал протоколы допросов, у пожирателей там, похоже, все трахались со всеми, магические обряды, все дела.

Стивенс был заместителем Кингсли и кузеном Билла. А еще он не производил впечатление человека, который будет трепаться просто так.

- Все со всеми? – переспросил Гарри.

- Ну, как я понял, у Снейпа с Малфоем была особо… эээ… глубокая привязанность, - Билл уткнулся в книгу, всем своим видом показывая, что вот прям сейчас ему не до тонкостей пожирательской любви.

Гарри вернулся в свою комнату, забрался с ногами в кресло у окна, теребя в пальцах трухлявый уголок проеденной молью некогда роскошной бархатной шторы. На душе оттого, что у Снейпа был секс с Малфоем, оттого, что у Снейпа вообще мог быть секс с кем-нибудь, тем более вот так, без разбору или ради каких-то гнусных ритуалов, было удивительно мерзко. Настолько мерзко, что хотелось натворить каких-нибудь глупостей. Например, пойти в гостиную и начать кричать: «Это все неправда, Снейп вообще всю жизнь любил мою маму!» Однако, к сожалению, Гарри уже не был ребенком, и он прекрасно понимал, как можно любить одного человека и спать с другим. Они с Гермионой чуть не переспали после побега Рона, просто потому что им отчаянно хотелось тепла.

А насколько же хотелось тепла выросшему в такой ужасной обстановке и вечно дразнимому Снейпу… Гарри вспомнил, как Малфой встретил Снейпа на Слизерине, пожал руку. А в тоне Снейпа, когда тот говорил про Малфоя-старшего, было очень большое уважение. И любовь к Драко невооруженным глазом была видна. И Малфой действительно навещал Снейпа часто – из палаты не выветривался запах его духов.

Гарри вдруг с удивлением понял, что… ревнует? Да нет, глупость какая! Мерзость! Он попытался вызвать в памяти образ Джинни, чтобы развеять это ужасное послевкусие, вспомнить, как они сидели теплым вечером около сарая в Норе. Но это было так давно, еще в мае, и в вечере, несмотря на погоду, не было ничего мирного, зато была напряженность, ощущение, что Джинни – как сжатая пружина, готовая вот-вот распрямиться, чтобы убежать по делам. Гарри почувствовал укол вины. С другой стороны, чем бы он там помог? Это он дома горазд Кричеру приказывать, а хозяйственные заклинания ему особо не давались никогда… Да Джинни и не просила, зато говорила: «Извини, Гарри, не до тебя».

Он попытался отыскать более ранние воспоминания, шестой курс, поцелуи и невинную болтовню, но с ужасом понял, что все это ему неинтересно. Вместо этого хотелось думать о Снейпе, о его загадках, о том, что же это было за место, где Гарри находил его, и, черт возьми, больше всего о том, были ли у Снейпа отношения с Малфоем… И о том, как это могло быть.

Пять лет назад он как-то, шныряя по коридорам под мантией-невидимкой, наткнулся на Флинта. Тот шел в сторону гриффиндорской квиддичной раздевалки, и так оглядывался, что, ясное дело, замышлял что-то. Раздевалку Флинт за собой не запер, и Гарри легко проскользнул вслед за ним и устроился в углу, надеясь торжественно разоблачить врага на следующее утро. А Флинт просто сел на скамью и стал ждать. Гарри в первую очередь думал о том, что у Флинта, должно быть, есть сообщники, или о том, что он просто размышляет, какую каверзу придумать, или, может быть, он скрывает свои дарования и сейчас колдует невербально и результатом станет мощное проклятие, но через двадцать минут появился Вуд. И дальше, к бесконечному удивлению Гарри, в раздевалке развернулся двухчасовой порно-спектакль. Причем, судя по высказываниям, Флинт и Вуд были любовниками уже не один год. Тогда Гарри не испытывал ничего, кроме презрения, и детской обиды на своего капитана, отдающегося врагу, а теперь он понимал, насколько сильные чувства стояли за этим и чего стоило этим двоим скрывать свое влечение.

Конечно, Снейп и Малфой были на одной стороне, и они не рисковали всем в случае разоблачения, но все же рисковали, и в воображении Гарри, который забыл об их разнице в пять лет, их образы упорно накладывались на образы Флинта и Вуда. И вместо запрокинутого лица Вуда, умолявшего «Еще, пожалуйста, еще», ему представлялось вот такое же лицо Снейпа.

Неудивительно, что и рука сама потянулась, куда следует… И если потом он и чувствовал стыд по этому поводу, то самую малость.

Зато лежал полночи с открытыми глазами и думал, как все люди на самом деле похожи. Гриффиндорцы ли, слизеринцы. Все хотят-то на самом деле одного. И те, кто хочет жить благодаря зелью из девушки, и сама девушка, но почему-то нельзя сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, почему-то вечно приходится выбирать из двух зол меньшее и вечно отсутствует тот золотосерединный третий вариант. И, видимо, с некоторыми вещами можно только смириться и признать, что не все тебе под силу. Или не под силу прямо сейчас? И что нужно сделать, чтобы было под силу?

И к утру Гарри уже нашел все свои ответы. И это казалось таким простым, таким очевидным, что, должно быть, все остальные уже разглядели это раньше него.