Через тернии к звёздам (СИ)

Джим проснулся резко, буквально вырываясь из объятий сна, сел на кровати, чувствуя, как колотится сердце. И улыбнулся — на душе было почему-то очень спокойно и хорошо, и это приятное чувство не сразу получилось осознать. Чему он-то должен радоваться?

«Боунс?»

Расслабленная радость чуть утихла.

«Я тебя разбудил?»

«Да, опять», — Джим не стал упоминать, что в этот раз пробуждение вышло гораздо приятнее, чем накануне.

«Она нашлась, Джим! Поймали в космопорте Плутона!»

«Я же говорил. А теперь, если позволишь, я дальше спать».

«Конечно».

Кирк перевернулся на другой бок и вздохнул. Сон, как назло, не шел, спугнутый наплывом эмоций. Приподнявшись на локтях, Джим щелкнул по голоокну — каюты находились в самой середине корабля, но, согласно куче исследований психологов, окна были действительно необходимы — меняя пейзаж ночного морского берега на знакомый рисунок земных созвездий. Провел пальцем по стеклу — вот Пегас: квадрат Альгениб — Маркаб — Шеат — Альферац, и чуть в стороне Эниф. На альфе Пегаса, Маркабе, он даже как-то бывал. Странная там планета — ни одного бара, лишь безлюдные курорты, и на каждом побережье обязательно — дацан. Вспоминая, Кирк прикрыл глаза. Удивительно, но буддисты в Империи все еще были живы, получив во владение целую планету взамен на обещание не пытаться переделывать окружающий мир.

Джим потянулся. Тогда он остался на Маркабе на неделю, но еще почти полгода после возвращения его не мучали ни кошмары, ни приступы агрессии. «Попробовать помедитировать, что ли?..» — вдруг, поддавшись порыву, подумал он и перебрался на пол. Сел, скрестив ноги.

Кирк уставился на звезды, погружаясь в свое сознание и перебирая события последних дней. В душе его плескалось раздражение, омываемое все не стихающими волнами радости. И, казалось, эта радость побеждала, поглощая негатив и оставляя за собой тихий штиль нежности.

Вспоминая про тщеславие, в котором его упрекал Боунс, Джим улыбнулся. Бури и шторма — другим, не ему. Кирк слишком любил безмятежность космоса, чтобы отказаться от него в пользу интриг власти.

Выдыхая и раз за разом очищая сознание от мыслей, он проследил взглядом созвездие, почти сливающееся с Пегасом — от Альфераца, альфы Андромеды и одновременно дельты Пегаса, к Аламаку, гамме. Космос — вот что его завораживало, вот чем был его наркотик.

Чувствуя себя гораздо лучше, Джим перебрался в кровать и растянулся под одеялом. Почувствовав на границе сознания уже затихающую волну облегчения, поделился в ответ расслабленным спокойствием и, улыбаясь, заснул. Во сне он снова видел звезды.

*

Новый день начался слишком рано, слишком резко и в целом неприятно. Альфа-смена прошла спокойно и даже слегка скучно, учитывая вчерашний эпизод с клингонами, но к ее концу на мостик, как обычно, явился Спок. Все время, что тот находился у панели, Джим чувствовал на себе его пристальный взгляд, который, стоило только повернуться, мигом становился чересчур подозрительным.

Джим знал, что позволил ему накануне слишком многое увидеть, и понятия не имел, что с этим делать. Сейчас Спок вряд ли будет расспрашивать, но если вдруг станет свидетелем еще чего-нибудь не совсем обычного… что тогда? У капитана, конечно, всегда оставалась возможность запихнуть коммандера в агонизатор, если тот будет вести себя чересчур настойчиво, но проблемы это никак не решало: так он только показал бы, что настроен драться.

Биться со Споком, защищая свои отношения с Боунсом? Дурной сон какой-то.

Поэтому пока Джим старательно игнорировал настойчивое сверление взглядом и старался занять себя чем-нибудь другим. Например — на свежую голову думалось легче — выяснением того, что еще могла дать их с Боунсом связь.

Способность в прямом смысле без слов понимать друга, да еще и на расстоянии, была полезной… Иногда. Знать абсолютно все, что творится в головах друг друга, было бы не слишком здорово. Джим сделал себе мысленную пометку поискать больше информации, все-таки он имел представление лишь о самой сути. Насколько четко и подробно Боунс слышал его? Можно ли закрываться самому или отгораживаться от потока чужого сознания?

Слышит ли Боунс все это прямо сейчас, если Джим не старается обратиться к нему?

Если Боунс и слышал, то не откликнулся и не подал вообще никакого сигнала. Джим нахмурился: и как проверить?.. Нет, оставлять такое без внимания было опасно. Это сейчас они на одном корабле, на одной стороне и делают одно и то же. Что будет, если кто-то зайдет слишком далеко? Или…

От всех возможных «если» Кирку стало не по себе. Слишком много допущений. Слишком неточно. Слишком опасно.

Заходя в турболифт, Джим на секунду задумался, не спуститься ли ему в медотсек, но потом одернул себя. Ничего срочного к Боунсу у него не было, а шататься просто так более чем подозрительно. Одно дело альфа-смена, но сейчас заступала бета, а Маккой на сто процентов все еще торчал на посту. К тому же, появись у Джима какая идея, он сразу сможет поговорить с Боунсом по мыслесвязи, не так ли?

Вернувшись в каюту, Джим принял звуковой душ и уселся за терминал — документация сама себя не подпишет. Он отвлеченно листал запросы, отчеты, доносы, на автомате проставляя резолюцию: «Принять» или «Отклонить», пока вдруг не обратил внимания на очередной. Медотсек запрашивал закупку адовой тучи транквилизаторов.

Насторожившись, Джим позвал:

«Боунс!»

«Я занят», — и перед глазами Кирка вспыхнул экран терминала с историей болезни.

«Зачем тебе столько транков? Всегда же закупали меньше!»

«Закончились».

«И у кого это на корабле так нервишки шалят, что они кончились так резко?»

«Это врачебная тайна».

«Боунс, я капитан, я должен знать, кто из моей команды слаб, чтобы на него не рассчитывать», — Кирк вздохнул.

«У меня. Доволен?» — по внутренней связи пришла волна раздражения.

Джим замер, крепко сжав стилус в руках.

«Слаб» и «не рассчитывать», он сам это сказал. С каких это пор он должен выказывать Боунсу особое отношение?

Все лежало на двух чашах весов: на одной возможность остаться сильным, прикрыть себе спину на случай вероятного предательства, на другой — это самое предательство. Выбор был очевиден. Никому нельзя доверять. Лгут все.

Он отбросил стилус, вышел из каюты и почти бегом направился к медотсеку.

«Джим?» — Боунс явно почувствовал неладное. Кирк и сам не мог понять, что творилось у него на душе, сейчас мозги явно брали верх над сердцем. К счастью.

«Я должен», — то ли себе, то ли Маккою адресовал Кирк и вошел в кабинет. Боунс сидел в своем кресле, развернувшись к двери и встречая его взглядом. Джим пересек пространство между ними парой шагов и одним сильным ударом отправил того в нокаут. Затем подтянул в кресло сползающее тело и принялся методично душить.

Почти привычное, не особо значимое действие. Не самый простой и приятный способ избавиться от человека, но, если дело доходило до рукопашного боя, и у Джима не было припрятано никакого подходящего оружия, приходилось действовать именно так.

Вот только сейчас он не был в бою. А в голове стоял хаос.

Он вдруг понял, что у него дрожат руки, и почувствовал слабость — свою собственную, в этом он впервые был уверен. Не телепатическая связь с бессознательным Боунсом заставила его опустить руки и отползти в сторону, а рассудок. Во всяком случае, он искренне верил, что рассудок.

Все-таки делать это вот так… было подло.

Когда Маккой пришел в себя, Джим встретил его больным взглядом:

— Назови мне хоть одну стоящую причину, почему я не должен тебя убивать.

Боунс потер челюсть, открыл-закрыл рот, затем хрипло ответил, покосившись на него:

— Не назову ни одной. Убивай.

Джим несколько опешил. Он не ожидал такой прямолинейности.

— Что ты еще хочешь, чтобы я сказал, Джим? — правильно истолковав его молчание, устало добавил Боунс. — Если для тебя вопрос стоит так, лучше уж я сам сдохну, чем кто-нибудь узнает про эту связь и выбросит тебя сначала из кресла, а потом с корабля.