Стихия омеги (СИ)

— Уже скоро, сынок… готовься.

Кидаюсь на кабана, что уже и не визжит, лишь плотно прижимается к щиту моего отца, словно сам пережидает, когда щит спадёт, и он ослабнет. Глаза словно накрывает туманом от бешенства, и я с рычанием кидаюсь на зверя. Кровь, везде кровь, голова кружится, и ноги едва держат.

— Сынок, охолонись. Успокойся, уже всё позади. Вон твой вепрь. На славу ты поохотился. — и уже другим тоном, более властным и резким: — Оборачивайся. Дальше на своих двух идём. Нам не разрешают хозяева этих земель принимать своё обличье. Этот вепрь был без магии.

Огорчённо принимаю свой облик, и отец охает.

— Бок порван, Саш, ну, погоди, не дергайся. Сейчас приложу травки.

Недовольно сдерживаю стон боли и дергаюсь непроизвольно, когда он кладёт руки на мою рану. Он шипит, ругаясь на все лады, и наконец-то отцепляется от меня. Устало одеваюсь, значит, этот кабанище ещё и слабый, как сказал отец.

— Он что, не поддался твоей магии, этот кабан?

— На нем было заклятье против использования кем бы то ни было магии. Я не сразу это понял. Так что ты принял бой на равных, сынок. Я думал в какой-то момент вмешаться, но почуял на нас чужую магию. Они просто следили за нами. Не дергайся. Кабан — это лишь предостережение.

Так и идём рядом. Собирать травы пока не могу, отец сам, быстро накидывая плетение зова, собирает их в мою суму. Благодарно киваю ему.

Ночь застала нас у подножия горы демонов. Туда вход закрыт, и потому мы лишь огибаем её, и отец объявляет о привале. Рана затянулась довольно быстро, и сейчас, довольно разлегшись на поляне под кроной ели, что закрыла нас от всех, я задремал. Отец сторожит первый. Просыпаюсь изредка, чтобы посмотреть, что с ним всё в порядке. Проснулся от холода и тревоги. Подскочив на месте, хрипло позвал:

— Отец!!! Отец!!!

Он не отозвался. Обернулся и потянул воздух жадно, запоминая все запахи. Да, здесь были чужие. Отца нет, как и его следов. Как же он мог так пропасть? Судорожно, уже в человеческом обличии, встаю на колени и черчу круг призыва. Вот и наша ночь, я, спящий, прислонился спиной к ели. Вот надо мной склонился отец и гладит по голове. Руку к ране прикладывает. Вдруг его словно подбросило в воздухе и, перевернув лицом кверху, так и держат. Он что-то кричит, но почему же я ничего не слышу?!

Гнев буквально заволакивает сознание. Голова кружится, и пальцы, привычно онемев на какое-то время, начиная перестраиваться на магию, хрустнули, и я зашептал заклинания. Рядом что-то зашевелилось, и я с ужасом понимаю, что не смогу защититься, если нападут. Моя магия только сейчас потекла по пальцам и ослепила. Видимо, не только меня. На поляну вышел нескладный измождённый смесок эльфа и человека. Смотрю на него удивленно, он как-то напряженно садится неподалеку от меня и спрашивает тихо:

— Можно, я посплю?

Не успеваю ему ответить, как он уже, завалившись на бок, буквально на глазах засыпает. Вот диво дивное. Как же так можно засыпать рядом с чужим?! Как можно довериться незнамо кому?! Трясу его за плечо, и он что бормочет во сне, так и не просыпаясь. Вот ведь на мою голову упал!!! Сокрушенно смотрю на него, понимая, что не смогу этого мелкого бросить. Он изможден, и ауры почти нет, словно он высосан досуха. Но то, что он маг, это чувствуется. Едва в нем копится магия, как она выходит на щит защиты, что тотчас обволакивает его худенькое тельце. Но отец мне дороже. На какой-то миг засматриваюсь на его лицо и такие чувственные губы, что капризно изгибаясь, опускаются уголками вниз. Словно он плачет. Мягкие волосы, длинные ресницы, узкие скулы и такой нежный подбородок делают лицо похожим скорее на девичье чем на мужское. Хрупкие и тонкие руки раскиданы над головой.

— Красивый паренёк, да? — шепотом спрашивает меня отец. Так и подпрыгиваю на месте.

— Отец?! Ты где был?! Я проснулся…

— Знаю, видел. Этот паренёк напал на меня. Вот я и спрятался. Думаю, что дальше будет делать. А он, видишь, к тебе прибился. Доверился.

Я гневно посмотрел на спящего, и отец зашипел:

— Не трогай его, пусть проспится. Ему тяжело дался бой со мной.

Если недавно я был очарован его лицом, то сейчас с ненавистью смотрел на него. Того, кто посмел напасть на моего отца. Хрипло спрашиваю:

— Он просто так напал на тебя?!

Отец усмехнулся.

— Он уходил от погони и мою защиту принял за нападение. Еле успел закрыть контур на тебе. Но поверь, его силы хватило лишь толкнуть меня, и дальше я уже сам высосал его почти насухо.

Я удивленно спросил:

— Отец, но кто же сделал оковы сна и оковы воздуха?

Он, кивнув понятливо, зло оборонил:

— Если бы я знал, сынок. Поверь, после них этот малец бы не выжил. Он игрушка в чьих-то руках. Его привели к нам. Но зачем, ума не приложу. Собирайся.

Быстро собираю наши вещи, переодевшись в лёгкую опунчу. Опунча была как нельзя кстати именно сейчас, потому что зелья, что я разложил по подолу этого длинного кафтана-безрукавки, и делали эту вещь такой удобной для мага. Любой маг увидев другого в ней, знал, что я вооружен до зубов.

Малец не пошевелился, когда мы, подняв его в воздухе, так и потянули за собой, обвязав незримой сетью. Так и шли, меняя только направления.

Когда граница демонов стала переходить на границу драконов, я так и встал, словно деревянная фигура. Дальше меня словно не пропускало. Отец, обеспокоенно посмотрев на меня, прошипел куда-то в воздух:

— Граница не нарушена, прошу дать проход.

Словно пелена с глаз упала, и мы, вступив в темный лес, будто окунулись в холодную воду. Прохлада после земель демонов казалась нереальной. Смесок эльфа и человека был в своём каком-то ином мире. Мои глаза сами притягивались к нему. Жадно рассматривал его лицо вновь и вновь. Пока не натолкнулся на хмурый взгляд отца.

— Он девственен. И пусть даже ему и есть двадцать один год. Но сын, не давай волю своему зверю. Он может тебе сейчас нашептывать разное. Но я запрещаю тебе с ним сближаться.

Мотаю головой, с изумлением глядя на отца. Как он мог на меня такое подумать. Парень, несомненно, красив для смеска. Но я никогда бы не позволил ни себе, ни своему зверю тронуть его лишь по одной причине: для него это было бы смертью. А убивать не в моих правилах. Паренек по прежнему спал, восполнялся и, наверное, это было даже к лучшему.

И словно как натолкнулся на стену, почувствовав на себе тяжелый пристальный взгляд. Драконы!!! И не один, и не два. Около десяти драконов в человеческом обличии стояли на большой поляне. То, что они тут не случайно, это было и так ясно. Все они смотрели на нас с крайним любопытством. Отец, весь осунувшись как-то, обреченно опустив плечи, так и остановился. Задвинув его за спину, я с вызовом посмотрел на них всех. Бороться буду до конца, насмерть за своего отца.

— Илфар Черноголовый и его сын Александр, какими судьбами?! — спросил сочный баритон, голос его разнесся по всему лесу, раздваиваясь эхом переливов всё дальше и дальше.

— Мы спросили разрешения и не хотели нарушать ваше уединение своим появлением. Прошу прощения за себя и своего сына. — он хотел выйти из-за моей спины, но я, гневно на них посмотрев, вновь задвинул отца за спину. Драконы смотрели только на нас, их не интересовал паренек, что был в нашей ловчей сети.

— Говорят, вам нет равных среди магов? — ехидно сказал один из них.

Их всех объединяло между собой какое-то невидимое изящество. Одежда не отличалась от нашей: кожаные брюки и тонкие рубашки. Мы, оборотни, вообще не мерзнем ни зимой, ни летом. А вот им, по-моему, было даже жарко, все в расстегнутых рубашках, словно вышли только из бани, показывая свои мускулистые тела до пояса.

— А еще нам сказали, что Илфару Прекрасному нет равных…

Вот теперь я грозно зарычал и сам сделал первый шаг дракону, что подходил к нам, выставив одну руку, предупреждая, чтобы близко не подходили. Все драконы ехидно заулыбались.

— Твой сын альфа, Илфар, такой же красивый, как и ты. Вся твоя красота досталась ему, а ведь он альфа.