Лицо и сердце (СИ)

После ужина, проводив Алису и Тедди, хозяева дома уже в который раз невольно шокировали гостей. Когда Алекс, что-то сказав Тони, обнял его и обратился к нему привычно и ласково за подтверждением:

— Да, Тошенька?

Ответом ему был такой же привычный, проникновенный ответ, сопровождаемый влюбленным взглядом:

— Да, Алёшенька.

Алекс, кстати сказать, не закрыл дверь, когда шел спать. Но Тони пошел, проверил и провернул ключ в замке, вспоминая, как они провели ночь в квартире у родителей Алекса. Чтоб Владислав снова приперся и застал их в одной из любимых позиций, разумеется, с включенным светом, ему вовсе не улыбалось. А секса хотелось нестерпимо.

***

Конечно же, созерцатель не ошибся.

Лежа в удобной постели в гостевой спальне, обнимая жену, Владислав делился с ней своим гневом по поводу проявлений чувств сына и его супруга.

Но как оказалось, все увиденное и услышанное — это были еще цветочки. Ягодки начались, когда ночную тишину дома прорезал сладострастный вопль одного из мужчин. Кажется, это Алекс так выражал свои, вполне однозначно определяемые, чувства.

Он не выдержал и пошел к их спальне. Постучал в запертую, как он проверил, дверь. Ответом ему был явно не мученический стон, переходящий в завывание, и очередной крик, еще сладострастнее, чем предыдущий, за которым последовал еще один вой, еще громче. Он чуть не провалился сквозь землю от стыда, услышав такое. Внезапно все стихло.

Владислав развернулся и медленно пошел к себе на едва гнущихся ногах, осознавая, чему он стал невольным свидетелем. Он остановился и оперся рукой о стену, пытаясь отдышаться. Лицо его горело до самых корней волос. Сердце колотилось как бешеное. Войдя в спальню, молча лег в кровать. Жена вопросительно посмотрела на него, но он ничего не сказал ей.

Тому, кто запер дверь, он был искренне благодарен, понимая, что его присутствие ничего не остановило бы, и он бы не только услышал, но еще и увидел то, от чего б его точно инфаркт хватил. Ему хватило прошлого раза. Он потом два дня в себя от увиденного приходил. Что они творили сейчас, сопровождая секс такими воплями, он даже знать не хотел.

Владислав вспомнил себя в двадцать шесть. Он уже был женат и обожал страстный секс со своей женой. В постели с ней он совершенно терял голову от желания. Вспомнил, как он любил её стоны и крики, от чего начинал сам биться в экстазе и тоже кричать от наслаждения. И если бы к нему кто-то сунулся в самый интимный момент, то хорошо, если бы только фингалом отделался, а то и сломанной челюстью могло дело кончиться.

Он внезапно понял, что это скорее всего тихоня-созерцатель позаботился о том, чтоб не случилось очередной неловкости, как было, когда парни приехали к ним. Наверняка ведь, это идея Алекса была — устроить показательное выступление. Хорошо, что тогда хоть орать не стали и не разбудили Ирину.

Владислав повернулся к жене, все так же смотрящей на него.

— Хочу тебя, — шепнул он, стесняясь самого себя.

Придвинулся к ней, обнял. Совсем как тогда, в свои двадцать шесть.

Ирина прильнула к нему. Прижалась и обняла, внезапно ощущая себя на много лет моложе. Владислав коснулся её губ, целуя так же, как когда-то. Она отвечала на поцелуй, ощущая, что в уютной постели, в которой они сейчас были, возможно всё. Муж, совсем как в молодости, накрыл её тело своим. Целовал её, все так же любимое несмотря на возраст, лицо. Ласкал, постепенно погружаясь все глубже в сладкое забытье страсти.

Избавившись от одежды, укрывшись теплым и мягким одеялом с белоснежным пододеяльником, пахнущим свежестью, они любили друг друга. Пусть не так быстро, как в прежние годы, не так громко, как их выросший сын и его любимый, но по-прежнему глубоко. Вот только отдельной ванной комнаты в гостевой спальне не было. И это было единственным неудобством в сказке, в которой родители Алекса внезапно, вольно или невольно, неожиданно для самих себя очутились.

***

Когда Ирина выглянула из комнаты, чтоб пойти все-таки в ванную, в коридоре было тихо и пусто. Очень смущаясь, она запахнула свою ночную рубашку на груди и неслышно прокралась к ванной. Стоя под душем, она наслаждалась струей теплой воды, ласкающей её. Тело чуть ныло от того, что секс теперь у них был редким. Она вдыхала приятный запах косметики, вытиралась теплым пушистым полотенцем, нежно касающимся её интимных мест, и поняла, что вряд ли бы Алекс или тем более Тони стали бы ей выговаривать, если б встретили в коридоре, что она не так выглядит или не тем на старости лет занимается.

Она даже было подумала, что эти засранцы специально так все устроили, но потом поняла, что для них всё то, что их окружало — обыденность. Наверняка Тони или Алекс потом засунут их простыни в стиральную машинку, ничуть не смутившись, даже если заметят какие-то следы их страсти. Поменяют полотенца, купят новую косметику и отмоют в очередной раз до блеска сантехнику на каких-нибудь ближайших выходных. А все, чего они сегодня вечером хотели — это немножко секса.

Она подумала, что обязательно скажет мужу, что хочет заниматься любовью почаще, когда они вернутся. И плевать на возраст. Пора брать пример с сына и его возлюбленного и меньше комплексовать. Улыбнулась, когда поняла, что и её муж, наверняка невольно подслушав, как сын с любимым кончали, сменил наконец свой обличительный праведный гнев на обычные человеческие желания и доставил столько удовольствия и ей и себе.

Внезапно она заметила на верхней полочке с косметикой, в дальнем углу наполовину заполненный флакончик. С трудом разбирая то, что на нем было написано, к счастью, еще и по-английски, она поняла, что это — смазка. И она подходит не только для анального секса. Воровато ухмыльнувшись, она умыкнула флакончик. Наверняка еще не один по дому растыкан. Больше ей не будет больно. А мужу придется поднапрячься. И нечего из себя стариков строить раньше времени!

Вернувшись в спальню, она легла в постель, укрылась теплым одеялом, погрузившись в мягкую, любящую тьму, и почувствовала себя такой счастливой, какой не ощущала уже много лет.

***

Владислав, все еще смущаясь, встал, оделся и тоже пошел в ванную. Оглянулся в сторону дверей спальни хозяев дома. Оттуда опять доносилось какое-то бормотание. Опять смутился и покраснел, понимая, что одним разом молодежь определенно не обошлась, и концерт имеет все шансы продолжиться. И вполне вероятно, еще не один раз. Потом вспомнил, как только что ласкал жену. Какой счастливой она выглядела после секса и после того, как вернулась из ванной. На глаза ему внезапно навернулись слезы. Он порадовался, что в коридоре было темно и этого никто не видел.

В ванной обомлел от удобства сантехники, мягких полотенец и душистой косметики. Приняв душ, он тщательно вымыл свой член, ощущая, как от тепла, комфорта и смущения тот опять начинает наливаться. Он посмотрел на себя в зеркало. В зеркале было видно всё, включая и его снова встающий член. Он краснел и не мог оторваться от созерцания своего отражения. Чувствовал себя старым извращенцем, но от этого только еще больше заводился.

Краснея до корней волос, он снова залез под душ и вымыл себе еще и анус. Касаясь себя там руками, ощутил что это — не неприятно. От такого осознания чуть не перестал дышать, а когда почувствовал, что его член от полученных ощущений встает еще больше, смутился чуть не до потери сознания. Потрогал себя еще раз. Сел в ванную. Немного развел согнутые в коленях ноги. Так определенно было удобнее достать рукой до… До… Он краснел, и в голову ему приходили сплошные пошлости. А член падать не собирался. Он провел рукой по промежности, несмело снова коснувшись ануса пальцами. Ощутил нежную кожу мышц. Очень аккуратно надавил одним пальцем. Почувствовал, как влажные после душа мышцы впускают палец внутрь. Это было почти не больно и… Это было приятно… Кровь бросилась ему в голову.

«Так точно до инфаркта или инсульта недалеко», — подумал он.

Член стоял колом, несмотря на то, что ему уже было пятьдесят и час назад он отымел свою жену. Да еще и сверху. Конечно, уже не так, как в молодости, но сам факт.