Табия (СИ)

Но вдруг всё резко заканчивается: Риддл высвобождает руку из ослабевших пальцев. Приятная прохлада мгновенно исчезает, жгущая боль возвращается, Гарри морщится и открывает глаза. Руки Риддла сложены на груди, а во взгляде появилось что-то странное, и Гарри не удаётся понять, что именно, потому что он разворачивается и подходит к двери. И лишь там, обернувшись, произносит:

— Этот бальзам не снимет боль, лишь заживит раны. Но у тебя останутся шрамы, которые я запретил сводить Северусу. Они навсегда впечатаются в твою кожу. Потому что я хочу, чтобы ты помнил.

Риддл покидает комнату, оставив его в полном недоумении от всего произошедшего.

***

После его ухода Гарри ещё долго лежит и просто пялится в потолок, собирая мысли по кусочкам. Сейчас его занимает вовсе не то, что говорил Риддл, а собственные ощущения. Кажется, Дамблдор всё-таки был прав: магия Риддла настолько влияет на него, что ему тяжело справляться со своими эмоциями. Ощущения от простых прикосновений похожи на сильный наркотик, который медленно отключает разум, а больше всего он боится потерять над собой контроль. Значит, контакты с Риддлом нужно свести к минимуму. Правда, как это сделать, если он поставил своей целью подобраться к врагу как можно ближе? Может, нужно было плюнуть на всё и аппарировать из Лютного переулка к штабу, когда была такая возможность? С другой стороны, терять уже нечего, значит, он обязан рискнуть.

В комнате становится прохладно, и поначалу Гарри кое-как пытается укрыться одеялом. Но тяжёлая плотная ткань давит на грудь и ещё сильнее раздражает свежие раны, поэтому, смирившись с тем, что в ближайшие пару ночей придётся помёрзнуть, он укрывается лёгкой простынёй и не без тихого шипения укладывается на бок, чтобы немного вздремнуть. Но не успевает он смежить веки, как до слуха доносится негромкий стук в дверь. Риддл бы не стал стучать. К несчастью, Снейп бы тоже, хотя больше всего сейчас хочется увидеть именно его. Тогда кто это? Марк? Кому же ещё быть…

Гарри приподнимается на локте и хрипло, но громко произносит:

— Войдите!

Он слышит, как дверь тихо открывается и закрывается. Шагов визитёра почти не слышно. А когда он появляется на пороге спальни, Гарри удивлённо поднимает брови.

— Драко?

Малфой улыбается одними уголками губ, проходит в комнату и опускается в кресло. Он просто молча смотрит на него, и Гарри делается не по себе.

— Что ты хотел? — спрашивает он с подозрением, устраиваясь на подушках повыше.

— Просто хотел тебя проведать, — флегматично отвечает Драко, разглядывая спальню.

— А если серьёзно?

— Хотел убедиться, что с тобой всё нормально.

— Откуда вдруг такая забота?

— И ещё хотел поблагодарить, — совсем тихо и не поднимая глаз, продолжает Драко, проигнорировав вопрос. — Лорд избавил меня от участия во всех будущих операциях.

— А… Это, — вспоминает Гарри. — Да, мы поговорили и… Да. Не за что, — заканчивает он торопливо.

Наступает неловкая пауза. Малфой явно хочет сказать что-то ещё, но никак не может решиться. Ещё немного поводив взглядом по стенам, он поднимается из кресла и идёт к выходу.

— Драко, — негромко зовёт Гарри, понимая, что напоследок обязан сказать хоть что-то. Малфой останавливается и оборачивается, но с губ слетает вовсе не то, что хотелось сказать: — Ты не знаешь, кто доставил меня сюда?

— Доставил?

— Ну, поднял из подземелий, вымыл и переодел.

Драко опускает глаза и несколько секунд молчит, а потом тихо отвечает:

— Я.

— Ты?! — несмотря на боль, Гарри даже подаётся вперёд. — Но… Но почему?

— Не знаю, как было у вас в штабе, — криво ухмыляется Драко, — а у нас принято помогать друг другу.

— Знаешь, слышать такое от тебя…

— Теперь ты видишь, как сильно всё переменилось? — Малфой выдавливает из себя улыбку.

— Что ж. Спасибо.

Драко кивает и выходит в гостиную. Оттуда слышится его насмешливый голос:

— Когда встанешь, приходи в музыкальную комнату.

— Зачем? — хмурится Гарри, но Малфой уже хлопает входной дверью.

Он вздыхает и снова валится на постель. Нет, сегодня он уже точно никуда не пойдёт. Будет лежать и болеть. Он заслужил. Полежав ещё немного и вдоволь насмотревшись на белый потолок, Гарри наконец рычит от злости на самого себя и с трудом садится в кровати. После того, что сказал ему Драко, бессмысленное лежание кажется настоящей пыткой. Возникает дикое любопытство и желание узнать, что приготовил ему Малфой.

Ругая на чём свет стоит Драко, себя, а заодно и Риддла с Эйвери, Гарри встаёт с постели, и, стараясь не нагибаться и не поворачиваться, плетётся к шкафу, чтобы достать чистую одежду. Кое-как накинув рубашку на плечи, он принимается застёгивать пуговицы. Случайно он задевает обнажённую грудь и на миг замирает, невольно вспомнив осторожные мягкие прикосновения других пальцев. Но потом, тряхнув головой, заканчивает одевание и не спеша выходит из комнаты.

Очутившись на четвёртом этаже, Гарри какое-то время стоит перед музыкальной комнатой, не представляя, что ждёт его внутри. Хотя это вряд ли какая-то очередная слизеринская гадость — полчаса назад Малфой был вполне искренен. Да и не в его интересах теперь пакостить. Гарри и сам был предельно честен, когда говорил Риддлу, что вся вражда с Драко — не более чем детские разборки. Это в школе казалось, что Хорёк — враг номер один, даже хуже Снейпа, но на фоне развернувшейся холодной войны к Драко не осталось даже настоящей ненависти или злости.

Гарри вздыхает, зачем-то приглаживает волосы и уверенно распахивает двери. В следующую секунду он машинально зажмуривается, потому что на него обрушивается гул весёлых голосов:

— А, эфенди!

— Мы тебя как раз ждали!

— Ты всё-таки пришёл, — усмехается Драко, подходя ближе.

— Приполз, — поправляет Гарри, оглядывая присутствующих: Марк, Драко, Панси, Гойл, Нотт, Забини — вся компания.

— Ну, поздравляю, — улыбается Панси, что-то втискивая ему в пальцы, и он с удивлением обнаруживает у себя в руке бокал вина.

— С чем? — усмехается он и морщится, получая крепкий удар по спине от Марка.

— С боевым крещением! — заливисто смеётся тот.

— Боже… — стонет Гарри, однако не пытаясь скрыть улыбки, и обводит взглядом радостные лица. — Нет, вы не можете… Да вы просто психи!

— Мы знаем, — просто соглашается Панси и, понизив голос, добавляет: — Я заказала у эльфов торт.

— Панси, — нарочито серьёзно говорит Марк, — ты что-то перепутала. Раз был кнут, теперь должен быть пряник.