Blackbird (ЛП)

3. Национальное блюдо швейцарской кухни, также распространенное в граничащих с Швейцарией районах Франции и Италии. Приготавливается из смеси различных швейцарских сыров с добавлением чеснока и мускатного ореха. Готовится на открытом огне в специальной жаропрочной посуде, называемой какелон, и обычно употребляется в компании: во время трапезы в полученную массу обмакивают насаженные на специальные длинные вилочки кусочки хлеба, картофеля, корнишонов, оливок и иных продуктов.

4. Диатриба — обличительная речь.

5. «Lark Rise» («Чуть свет — в Кэндлфорд») — полуавтобиографическая трилогия Флоры Томпсон.

6. Ноймаркт-театр (English: Theater at Neumarkt) — театр расположен на улице Ноймаркт в Цюрихе, в германо-говорящей части Швейцарии.

7. Клуб при журнале «Der Kreis» («The Circle») организовывал международные ежегодные балы в Цюрихе, на которые приезжали люди нетрадиционной ориентации со всей Европы.

8. Немой исторический художественный фильм, снятый режиссером Сергеем Эйзенштейном на первой кинофабрике «Госкино» в 1925 году. Матросы одного из броненосцев Черноморского флота, стоящего на рейде Одессы, взбунтовались из-за того, что их пытались накормить червивым мясом. Зачинщики бунта приговариваются к расстрелу. Однако во время исполнения казни остальные матросы бросаются им на выручку. Офицеров корабля выбрасывают за борт, но вдохновитель восстания матрос Вакуленчук гибнет в схватке. Население Одессы стекается на похороны Вакуленчука и поддерживает команду революционного корабля. Вызванные правительственные войска безжалостно расстреливают мирных жителей на знаменитой одесской лестнице. На подавление восстания направляется Черноморская эскадра, но матросы отказываются стрелять по восставшим, и броненосец «Потёмкин» проходит через строй кораблей. В финале третьего акта фильма на мачте броненосца развевается поднятый восставшими красный флаг. Заканчивается картина кадром, на котором броненосец будто бы «выплывает из фильма» в зал.

9. Ааре или Аре — река в Швейцарии, левый приток Рейна. Ранее употреблявшаяся транскрипция Аара ныне считается устаревшей.

Комментарий к Chapter 7: Bern (1)

Спасибо Verliebt-in-traum за помощь с седьмой главой Blackbird!

========== Chapter 7: Bern (2) ==========

Комментарий к Chapter 7: Bern (2)

Обращение переводчика к сопереводчику!

История, политика, война,

Любовь и страсть, предательство и честь.

Как всё сплелось! И чья тому вина?

Так хочется вновь сесть и перечесть.

Фразеологии запутанность страшна.

Но мы прорвались. Вот уже финал.

Сопереводчик в языке сильна.

И мы “дожали” тот оригинал.

Теперь на русском можно почитать.

Но почему-то грустно мне с утра.

Ведь “До свиданья”” стоит уж сказать,

И расставаться нам пришла пора.

Спасибо за усердье, за совет,

За правки, за работу ночь и день.

В душе моей твой лучик - как рассвет,

Как вера в чудо, как зимой - сирень.

Юри стоял на кухне, поджидая, пока закипит вода в кастрюле, и просматривал сегодняшнюю почту, как вдруг дверь в квартиру распахнулась.

— Ты купил сигареты? — спросил он.

— Нет! — Виктор почему-то звучал очень радостно. — Подойди ко мне в гостиную!

В Юри взыграло любопытство, и он отложил письма на кухонный стол. В гостиной около радиатора Виктор уже сооружал какое-то подобие гнезда из диванного пледа и подушек; пиджак был обвязан вокруг него в виде импровизированного слинга.

— В общем, я ехал по дороге вдоль реки, — сказал он, не отрываясь от своего дела, — по направлению к табачной, согласно плану, но когда я затормозил, чтобы дети перешли дорогу, то услышал какое-то странное верещание около берега. Я слез, чтобы посмотреть, что там, и вот.

Он повернулся и достал из кокона пиджака клубок коричневого меха, который пищал и извивался в его руках.

— Ты нашел щенка, — умилился Юри и инстинктивно протянул к нему руки. Виктор аккуратно передал ему зверька. Его глазки уже открылись, но когда песик попытался встать, оказалось, что лапки пока плохо держали хозяина. Юри прижал его к груди и нежно погладил пальцем одно висячее ушко.

— Это девочка, — сообщил Виктор и, немного напрягшись, добавил: — Я нашел ее в картонной коробке с несколькими другими щенками, которые… которые не пережили этого, но она очень крепкая. Я не знаю, чем кормить таких маленьких щенков, но, думаю, можно предложить ей немного молока и что-нибудь мягкое вроде риса или омлета?

Юри пространно кивнул, завороженный маленьким живым существом. Забросив попытки встать, она просто устроилась на его груди и начала посасывать кончик пальца, задевая кожу малюсенькими неострыми зубами. Встав ближе, Виктор нежно погладил пушистый бок, и когтистые лапки прошлись по жилету Юри.

— Она просто идеальна. Не знаю, как кто-то вообще мог…

— Это неважно, — ответил Юри, внезапно испытывая сильное желание защищать. — Теперь она наша.

— Нам придется поговорить с хозяином квартиры, чтобы убедиться, что это разрешено. И спросить у Рюди разрешение приносить ее в контору, как Сузи делает со своим терьером. Ее ведь нельзя держать в одиночестве весь день.

— Ты уже придумал имя, не так ли? — Юри задержал взгляд на Викторе, наслаждаясь мягкостью и любовью, лучащейся из его глаз. Виктор застенчиво улыбнулся.

— Родители не разрешали мне никого заводить, когда я был мальчишкой — отец говорил, что от животных он чихает — но у меня была мягкая игрушка, собачка, которую я называл Маккачин. Без нее я не ложился спать. Они абсолютно одинакового цвета.

Юри вынул палец из пасти щенка и осторожно прикоснулся к черному носу.

— Привет, Маккачин, — позвал он. Она моргнула и широко зевнула. — Интересно, что ты за собачка.

— Она хорошая собачка, — уверенно сказал Виктор. — Пойду поищу, чем покормить ее. Она, должно быть, сильно голодна.

Когда он ушел на кухню, Юри присел на пол около радиатора и небольшой собачьей лежанки. Маккачин все так же прижималась к его груди, иногда перебирая лапками.

Наверно, ей было бы теплее, если бы он укутал ее в одеяла, но желание прижать ее, согреть в своих руках было просто ошеломительным. Он чувствовал быстрое биение ее маленького сердечка и мерные движения груди от дыхания. Она казалась слишком драгоценной, даже чтобы прикасаться к ней, странной и неземной в своем крошечном совершенстве, чем-то, не имеющим ничего общего с миром войны и крови, в который Юри нырнул десять лет назад. Он сглотнул внезапно образовавшийся ком в горле.

— Виктор прав, — прошептал он, — ты хорошая собачка, правда?

Маккачин посмотрела на него сонными карими глазами и дважды махнула хвостом, постукивая по его груди.

Через некоторое время Виктор вернулся, захватив тарелку с омлетом и миску подогретого молока. Бережно положив Макку на колени, Юри стал наблюдать, как он осторожно приступил к кормежке с помощью ложки.

— Ну вот, — мягко сказал Виктор, — кушай и становись большой и сильной, маленькая Маккачин! Теперь у тебя всегда будет много еды. А нам с Юри снова придется ежедневно покупать газеты, чтобы ты не загадила нам все полы, да, милый?

Юри рассмеялся, прикрывая рот рукой.

— Кажется, я еще не выбросил газету с понедельника. Сейчас схожу посмотрю.

Он нашел газету на кухне и захватил ее вместе со стопкой конвертов, оставленных ранее на столе. Виктор все еще продолжал кормить щенка, поглаживая шерсть на спинке, и тихо напевал русскую песенку. Юри присел рядом и начал разбирать письма. Среди них было несколько официальных на вид, походящих на счета — их он отложил, также было одно из Цюриха — что-то от «Der Kreis», потом еще одно с английскими марками, на котором их адрес и имена были написаны почерком Пхичита, а последнее…

Макка, взбодрившаяся после обеда, весело рыкнула, и Юри от неожиданности выронил письмо. Оно упало между ним и Виктором. Адрес был выведен очень тщательно, но немного неуклюжими буквами, как будто рукой, не привыкшей к алфавиту, а над марками стоял почтовый штамп с латинскими буквами «Fukuoka Japan». Несколько мгновений оба смотрели на него.