Меч и ножны (СИ)

Когда до демона осталось всего несколько метров, Меч заметил, что тот преследовал двоих: одна точка была обычная — маленькая и желтая, — из тех, что раздражали, когда исчезало белое сияние, а вот вторая явственно отливала то ли зеленью, то ли синевой. Что-то смутно знакомое шевельнулось в душе, но близость белого и болезненно-яркого сияния сводила все мысли на нет, оставляя только желание уничтожить.

***

Эну тянул испуганного и мало что соображающего Аки к задней двери. Сначала он хотел выскочить через переднее крыльцо, но, оказавшись рядом, увидел в окно приближающегося к дому демона и понял, что этот выход для них закрыт. Оставалась только надежда, что заднюю дверь, через которую обычно выносили помои к ямам, не заперли, покидая дом, иначе спастись не удастся.

Дверь оказалась заперта всего лишь на задвижку, и удалось быстро выскочить из дома, слыша за спиной рев ледяного демона и шум выламываемой им двери. Задержавшись на пару мгновений, Эну нашел достаточно прочную палку и подпер ею дверь снаружи, надеясь, что это даст пару минут форы. Возможно, это и помогло бы спастись, но испуганный Аки, оказавшись на свободе, вдруг бросился не в сторону помойных ям, где, как рассчитывал Эну, была возможность спрятаться, а к ближайшему строению — конюшне.

— Аки, стой!

Эну бросился следом, но мальчишка, несмотря на юный возраст, бегал довольно быстро, так что догнать его удалось только у приоткрытых ворот, за которыми бесновалась и билась испуганная лошадь. Схватив Аки за шиворот, Эну оглянулся на дом: дверь, подпертая палкой, держалась, но в доме что-то грохотало и визжало, потому задерживаться было глупо и опасно. Ездить верхом Эну умел — отец научил держаться в седле едва ли не раньше, чем ходить, — но времени седлать коня не было, а скакать на обезумевшем от страха животном без седла…

— Проклятье, у нас все равно нет выбора. Аки, ты молодец, что подумал о лошади, только держись теперь позади меня. Испуганный конь опасен.

Они быстро пролезли через приоткрытые ворота конюшни, при этом Эну зацепился рукавом рубахи за скобы замка и выдрал из нее солидный клок, даже не заметив этого. Внутри оказался только один старый мерин, с пеной на губах бившийся о запертую дверцу стойла. Седла поблизости не наблюдалось — только упряжь для телеги, — но зато на столбе висела уздечка, а чуть ниже — свернутый кольцами кнут, вот их Эну и прихватил, начав тихо напевать мамину любимую колыбельную. Аки удивленно взглянул на него, но ничего не сказал, только сделал два маленьких шага в сторону.

— Все нормально, Аки, — поспешил пояснить мальчику Эну. — Голос должен успокоить коня. Мы с отцом всегда напевали, когда гнали лошадей в ночное: они слышат голос человека и знают, что не одни.

То ли колыбельная действительно помогла, то ли старый конь просто выдохся, но он только тревожно всхрапывал, дрожа всем телом, и переступал с ноги на ногу, когда в стойло вошел Эну и без труда надел уздечку, поглаживая мерина по потной шее. Потом подсадил Аки, велев держаться за гриву и стиснуть колени так крепко, как только можно, и, дернув повод, повел коня к воротам. Открывать створки пришлось очень осторожно, сначала выглянув, чтобы убедиться в отсутствии демонов поблизости. Только оказавшись снаружи, Эну сам взобрался на спину мерина, воспользовавшись лежащим у ворот бревном. Однако стоило сжать бока коня коленями, посылая вперед, как из-за дома прямо на них выскочила ледяная тварь, размахивая тремя щупальцами и вереща. Это стало последней каплей для перепуганного насмерть коня. Он встал на дыбы и скакнул в сторону, ударившись боком о распахнутую створку ворот конюшни. Удар пришелся как раз на ногу Эну. Раздался противный хруст, и место чуть ниже колена обожгло такой болью, что не удержалось сдержать крик и сохранить равновесие. Отпустив поводья, Эну шлепнулся на землю, а конь понесся вперед, перепрыгнув через покосившийся забор, словно молодой жеребец. Аки на его спине испуганно закричал, что только придало мерину скорости, и вскоре они исчезли из поля зрения, зато разозленный потерей части щупалец демон оказался совсем рядом. Не было возможности бежать, да даже встать не получалось. Перед глазами все плыло от боли, спасения не предвиделось, но и сдаваться просто так Эну не собирался. Зашарив руками по земле, он нащупал обломок подковы и запустил его в приближающееся чудовище, а потом вспомнил о кнуте, что успел прицепить на пояс. Кое-как поднявшись с помощью тех же злополучных ворот, Эну выпрямился, чуть поджав поврежденную ногу, и распустил кнут. Первый удар пришелся точно по глазам ледяного демона, отчего он взвизгнул и закрутился на одном месте. Второй оказался менее удачен, и тварь его даже не почувствовала. Но стоило Эну отвести руку для следующего удара, как рядом словно из-под земли вырос знакомый воин, с ног до головы перепачканный в серой слизи и какой-то трухе. Он тяжело дышал, чуть припадал на правую ногу и придерживал окровавленной рукой правый бок, чуть склоняясь в ту сторону, и все же был полон решимости добить врага.

Зло рыкнув, воин вскинул левую руку с мечом и кинулся на кружащую по двору тварь. Одно из щупалец, в беспорядке хлещущих по сторонам, задело по бедру, оставляя рваный след на и без того изодранной одежде, но Меч это не остановило — он буквально врезался в воющего демона, всем своим весом загоняя магическую сталь в его шею. В результате рухнули они оба. Демон еще некоторое время бился в предсмертных конвульсиях, и оказавшийся на нем сверху воин был почти сразу же отброшен в сторону. И уже не поднялся. Наблюдая за этой схваткой, обессилевший Эну сполз по створке ворот на землю, с трудом сдерживая рвущееся из груди рыдание. Он уже и не рассчитывал, что выживет, и все остальные проблемы как-то отступили на задний план, а теперь он и сам не знал, что делать. Демон наконец-то затих и начал медленно таять, превращаясь в кучу вонючей слизи; Меч не шевелился, лежа на земле изломанной куклой. Нога же болела все сильнее — так, что в глазах темнело. А еще чужой конь унес куда-то испуганного, едва держащегося на его спине Аки. Хорошо, если мальчишка не свалится на полном скаку и сам мерин не упадет, запнувшись о что-нибудь, иначе… О том, что могло в таком случае случиться с пятилетним мальчиком, Эну боялся даже думать.

К боли в ноге прибавилась тошнота от вони разлагающегося демона, и, хотя Эну ничего не ел со вчерашнего вечера, горькая желчь все же вырвалась наружу. Почти теряя сознание, он вытер рот остатком рукава, не обратив внимания на то, что все еще сжимал в кулаке рукоять кнута, когда возле конюшни появились двое. В одном из них по белоснежной шевелюре Эну безошибочно опознал Меч, а у второго в рыжих волосах, привлекая внимание, поблескивали белые пряди. Меч и Ножны, облаченные в похожие кольчуги, смотрелись рядом очень гармонично, при этом Меч все время настороженно озирался, выискивая опасность, а его напарник и партнер устало прижимался к его плечу, чему-то едва заметно улыбаясь.

Именно Ножны первым заметил сидящего у ворот Эну, тронул Меч за плечо, кивая в ту сторону, а потом неспешно направился к конюшне. Что было дальше — Эну не запомнил. Он наконец скользнул в беспамятство, где ничего не болело.