Начиная с лестничной клетки (СИ)

Пошевелился, стараясь найти удобную позу. А можно ли такую найти? Это задача, учитывая сколько времени я просидел в зале...

Наклонившись за водой, я услышал чьё-то шумное дыхание. Замер. Звук не исчез. Потом послышались шелестящие шаркающие звуки. Шаги? Я распрямился и прислушался.

Хоть я и хорошо различал всё, что я слышу, но понимал, что все звуки странные, какие-то не натуральные. Напрягая слух, понял, что все эти странности доносятся откуда-то из-под меня. Приподнявшись, я вытянул телефон, на котором сидел. Звуки шли из динамика моего телефона. Посмотрев на экран, увидел на нём дёргающееся пятно, серые двигающиеся полосы... Я сморгнул и попытался сосредоточиться на видео, что, как я понял, случайно включил, сев на свой телефон. Изображение сильно дёргалось, всё также было слышно дыхание и шаги. Лестница! Это же мой спуск по лестнице, когда я светил себе вспышкой! Облегчённо откинувшись на спинку дивана, выключил видео. Надо же было так испугаться! Я усмехнулся, но это у меня не слишком получилось – бутерброд всё также был зажат зубами. Дожевав его, я поднял стакан с водой с пола. Допив, и не выпуская стакан из рук, двинулся в спальню. Мои силы на сегодня кончились. В ванну я не пошёл.

Глава 7

Он

Меня тянуло на наш этаж.

В выходной, обычно, у всех какие-то дела и мы не собираемся. У всех, кроме меня. Теперь.

Зачем я сижу здесь? Один? Я ощущал себя жалким.

Стыд.

Я один.

Дима... после того раза мы перестали общаться. Совсем. Иногда я видел его, возвращаясь из школы, но он отворачивался, замечая, что я смотрю на него. Наверное, это было правильно. Мы были чужими друг другу. Зачем мы встречались?

Встречались?..

Я поёжился – холодный кафель. Сегодня так холодно?

Мы не встречались. Он... Ему попросту было скучно, а мне... Я просто был один. В один из дней всё как-то особенно не ладилось... Он тогда сказал мне что-то приятное. И я стал сам подходить к нему и здороваться каждый раз, когда шёл домой через наш двор и видел открытый гараж и его, сидящего перед своим байком. Как-то незаметно, после приветствия, я стал застревать в его гараже сначала на пять-десять минут, потом всё дольше и дольше. Мы почти не разговаривали, я сидел и смотрел, как он копается в своих железках.

В тот день... Мне пора было идти и я, наконец, встал с продавленного топчана, на котором обычно сидел. Когда я поравнялся с Димой, как всегда сидящим на земле, он взял меня за руку. Я застыл, чувствуя, как Дима перебирает мои пальцы. Потом, перевернув ладонь тыльной стороной вверх, погладил её подушечкой большого пальца и, приблизив руку к своим губам поцеловал. Он продолжал держать мою руку и снизу смотрел на меня. Это было так приятно, что я закрыл глаза, боясь заплакать. Может, Дима что-то такое почувствовал и поэтому, когда я приходил, больше не дотрагивался до меня.

Наступило лето, и Дима со своим байком частенько где-то рассекал. Я всё также приходил к нему в гараж, но это случалось не так часто, как раньше.

Я никогда не спрашивал, сколько ему лет. Думаю, тридцати ещё не было. Он, скорее всего, должен был где-то работать или учиться, но я и этим не интересовался. Я вообще ничего у него никогда не спрашивал. Приходил и сидел около него. Иногда он интересовался моей учёбой, семьёй, друзьями. Задавал вопросы. Я из вежливости коротко отвечал ему. Как-то Дима рассказал мне, куда ездил с друзьями-байкерами в выходные. Я слушал, но не понимал его грубого профессионального сленга перемежаемого крепкими словами, и когда вечером шёл домой, то уже ничего не помнил из рассказа.

Потом, в один из каких-то пыльных летних дней, застав его на своём обычном месте, я сам подошёл к нему и взял его за руку. Дима, недавно перебирая что-то донельзя масляное и грязное, вытащил свою руку из моей, нашёл какую-то тряпку и начал вытирать руки, пристально меня разглядывая. Я ждал. Отложив тряпку, он шагнул ко мне и, взяв меня за запястье, потащил за собой в ту часть гаража, что не видна с улицы через открытую дверь.

Моё сердце бешено стучало, в горле пересохло. Дима был гораздо выше меня, поэтому прижав меня к верстаку, он отступил на шаг и вздёрнул вверх, усаживая на доски перед собой. Придвинулся вплотную, раздвинув мои колени своим телом. Воздух стал таким густым, что не пролезал в мои лёгкие. Я видел перед собой его лицо: нос с маленьким тёмным пятнышком, карие глаза, небритые сизые щёки, обветренные губы. Ничего не происходило, я сидел и разглядывал грязное пятнышко. Дима всё также держал меня за пояс джинсов, за который подсадил на верстак. Я больше не мог видеть его так близко и захотел опустить голову. Он не дал мне этого сделать, сильным рывком вздёрнул мне подбородок и впился в мои губы. Потом, словно споткнувшись, замер и я почувствовал, что его губы стали мягче, нежнее. Языком он толкнулся в мои зубы раз, другой. Я был как тряпичный. Дима рукой погладил меня по щеке – послушно приоткрыл рот, впуская его. Кажется, мы целовались.

С улицы послышался рокот подъехавшего мотоцикла.

- Дымный, ты здесь? – проорал кто-то, чтобы заглушить звук мотора. Раздался хриплый смех.

Он тут же легонько оттолкнул меня и вышел из гаража.

Я сидел на верстаке и трогал рукой свои губы.

Мне не надо выходить сейчас. Позже... Я понял, что они не должны видеть меня здесь.

Мы не стали видеться чаще. Я всё также иногда заходил к нему вечерами в гараж. Сидел около него. Когда он заканчивал возиться с байком, то сажал меня на верстак и целовал. Я отвечал, как умел. Это было впервые. Это было слишком много для меня. Пару раз, в душе, я замечал засосы на своей шее. Хорошо, что они были достаточно низко и хорошо прикрывались рубашкой.

Однажды, когда мы особенно долго целовались, и он по привычке уже успел расстегнуть мне рубашку, я от неожиданного рывка чуть не слетел с верстака – это Дима так сильно дёрнул ремень на моих джинсах. Я схватил его за руку, не давая ему расстегнуть пуговицу. Дима замер, остановился, его прерывистое дыхание горячило мне щёку. Он спокойно высвободил свою руку и опустил её на мой пах, потом медленно провёл вверх, вниз. Я дёрнулся, мне срочно понадобилось впустить в лёгкие кислорода. Дима снова взялся за пуговицу, но я опять перехватил его руку. Он пристально глядел мне в глаза и шумно дышал, потом взял свободной рукой меня за кисть и притянул её себе на ширинку. Я чувствовал приличный бугор под своей ладонью. Так мы и стояли, удерживая руки друг друга.

Тут внутри у меня что-то дёрнулось, как будто открылся сток в ванной полной воды и всё моё возбуждение, как воду вытянуло вон. Я, не расцепляя рук, стал сползать с верстака. Дима хмыкнул и, отпустив меня, отошёл, давая нормально встать на ноги.

- Ты уверен? – он не смог удержаться от вопроса.

Я обошёл его и стал застёгивать рубашку.

- Уверен? – он подошёл ко мне со спины и накрыл мои руки своими, не давая одеться.

- Я не знаю, - я сделал шаг вперёд, чтобы мужчина сам выпустил меня.

Из гаража я уходил, стараясь не смотреть на него.

А потом был диван в моей комнате.

Хорошо, что отец толком не разглядел Диму, сомневаюсь, что тогда всё закончилось бы так, как закончилось. При взгляде на нас в голову приходило только одно – совращение малолетних. Хотя до совершеннолетия мне оставалось несколько месяцев. Но выглядел я едва на шестнадцать, а Дима, проводивший много времени верхом на своём байке, вообще казался чуть моложе моего отца.

Может Дима тогда про это тоже подумал, а может это всё было игрой, забавой с самого начала, но после того случая он попросту забыл о моём существовании. Проблемы не нужны никому.

Я слышал, как открылась дверь квартиры, но встать и убежать, как тогда, ночью, не было ни сил, ни желания. Тот самый угрюмый парень стоял передо мной. Он был удивлён? Я плохо видел его из-под своего капюшона. Высокий, просто огромный, он возвышался надо мной, давил. Голубая куртка, явно новые джинсы, красивые… Да что ж он молчит-то?