Твой силуэт как иллюзия (СИ)

— Почему ты всегда берёшь это на себя? — возмутилась Ирина. — Деньги девать некуда?

— А куда? У меня есть крыша над головой и еда, большего мне не нужно.

— Ага, как же… — тихо пробормотал Павел. Они с Женей знали, куда их друг тратит почти всё заработанное, оставляя себе лишь малость на счета и проживание.

— Не обсуждается, — отмахнулся Тарас. — На вас остальное, включая транспорт.

— Без проблем, — кивнула Копейкина.

— Мы с Пашей поедем на своей, — испуганно прошептала Киса. — Тарас, хочешь с нами?

— Трусы, — припечатала Женя.

— Мы просто хотим жить, а с тобой это ставится под угрозу, — покачал головой Павел. — Найдётся мало смельчаков, готовых сесть в твою машину.

— Трусы, говорю же.

Слабостью Копейкиной была скорость. За рулём она превращалась в настоящего маньяка, поэтому почти никто из её друзей и знакомых не решался ездить с ней и проклинал человека, выдавшего ей права, и Леонида, подарившего племяннице машину. К мотоциклу Жени и вовсе боялись даже близко подходить. Два колеса под задницей делали из нормальной на вид молодой женщины чудовище с отсутствующим инстинктом самосохранения. И только один человек был способен управлять этой сумасшедшей так же, как она управляла своим мотоциклом, — страстно, без оглядки, — но с ним не мог и не пытался сравниться никто. Без шансов. Она поражала всех, становясь вдруг покорной рядом с ним. Уже в следующее мгновение она вновь взрывалась, но там, глубоко внутри, были тишь да гладь.

***

Женя была на пике раздражения, когда добралась до квартиры дяди: духота, пробки, жажда, голод — Москва. Она бросила связку ключей на тумбочку, скинула кеды и прошлёпала босыми ногами на кухню, откуда доносились голоса, звон посуды и умопомрачительные запахи.

— Привет, воробушек, — Леонид стоял возле плиты.

— Виделись. Диня, привет, — Копейкина подошла к черноволосому мужчине, сидящему за столом и изучающему какие-то документы.

— Привет, красавица, — он лишь на мгновение поднял светлые глаза и улыбнулся.

— Весь в работе, как всегда? — спросила она у дяди.

— Ага, — Костенко выключил газ и развернулся. — Хайруллин, заканчивай. Давай поедим.

— Минуту, — мужчина лишь повёл плечом.

— Диня! — Женя потрепала его по коротким вьющимся волосам. — Приём! Я жрать хочу, завязывай!

— Это невозможно, — стряхнув с себя чужую руку, он собрал бумаги в стопку и убрал в портфель, стоящий на полу возле стула. — Ради кого стараюсь?

— Динияр! — Леонид предупреждающе сдвинул брови. Есть то, что его племяннице знать пока не время. — Воробушек, мой руки и за стол.

— Есть, босс! — Копейкина рванула в ванную и быстро вернулась обратно, плюхнувшись рядом с любовником дяди.

Костенко поставил перед ними тарелки с картошкой и душистым мясом.

— Ух, — Женя, схватив вилку, жадно набросилась на еду.

— Никаких манер, — поморщился Динияр. — Красавица, не подавись.

— Не дождёшься.

— Воробушек, я ждал тебя вчера, чтобы кое-что сообщить, — Лёня сел напротив, вяло ковыряясь в своей тарелке. — Твоя квартира готова. Можешь переезжать в любое время.

— Лёнь, — девушка улыбнулась, — я тебя люблю. Правда.

— Знаю.

— Но я не уверена, что могу оставить Тараса одного.

— Ему двадцать семь лет! Перестань носиться с ним как курица с яйцом! Мы много раз говорили об этом. Дай парню отдохнуть от тебя.

— Ему весело со мной!

— Не сомневаюсь, но, думаю, у него есть личная жизнь.

— Этот ушлёпок Артур…

— Не лезь! Тебе тоже пора жить отдельно. Хватит убегать от этого. Ты не одинока, так что не бойся. Мне никогда не нравилось, что ты мыкаешься по чужим углам, но со мной ты жить не пожелала, так что вот, — Костенко вытащил из кармана светлых брюк ключи и бросил их на стол. — Я помогу перевезти вещи.

— Диня, ты в курсе, что он изверг? — Копейкина притворно всхлипнула.

— Вы друг друга стоите, — засмеялся Хайруллин.

Женя понимала, что её дядя был прав. Ей двадцать семь лет, а она продолжает жить по съёмным квартирам и по друзьям — так не должно быть. И нельзя сказать, что она стеснена в средствах. Вовсе нет. Копейкина могла позволить себе многое, но половину стоимости квартиры всё равно оплатил Леонид, считая это своим долгом. Девушка знала, что у него достаточно денег, но никогда особенно не задумывалась об их источнике. Они просто были. И она даже не представляла, насколько завидной невестой является сама. Лёня не спешил раскрывать племяннице состояние своих банковских счетов. Зачем? Всему своё время.

— Это лучше и для твоих отношений, — Костенко откинулся на спинку стула. — Пора прекратить жаться по углам. Не малолетки уже.

— М, но это так заводит! — Женя облизала губы.

— Озабоченная, — хмыкнул Динияр. На самом деле он любил эту девушку. Её нельзя было не любить. Она врывалась в чужие жизни ярким фейерверком и переворачивала их с ног на голову, сметая всё на своём пути. Эта яркость объединяла их с Леонидом. У них вообще было много общего — одна кровь всё-таки.

— Я сегодня останусь здесь, — Копейкина довольно быстро опустошила тарелку и теперь завистливо косилась на чужие.

— Конечно, — вздохнув, Лёня подвинул ей свою.

— А вот я, пожалуй, поеду домой, а то Сабинка волнуется, — Хайруллин устало потёр ладонью шею.

— Позвони ей, — пожал плечами Костенко.

— Нет, не сегодня.

— Как знаешь.

— Будь у меня в офисе завтра в три.

— Хорошо.

========== Глава 4 ==========

— Мих, давай рыхлее! Подъезжаем уже! — Олег поторопил замешкавшегося в дверях купе друга.

— Я говорил, что надо было на тачке ехать, — проворчал Громов, закидывая на плечо рюкзак. — Славка мог нас забрать. Нет, блин, твоему братцу поезд подавай! Чем бы дитя…

— Шевелись, а то мы это дитятко потеряем.

— Да куда он денется?

— Я лучше подстрахуюсь, так что не тормози.

— Иду я, иду. Куда ты так спешишь?

— Потом не протолкнёшься, — Смирнов двинулся к тамбуру, пока ещё не переполненному спешащими поскорее покинуть поезд пассажирами. Увидев младшего брата, нашёптывающего что-то на ухо молоденькой проводнице, парень нахмурился: он всё ещё считал Егора ребёнком.

— Больше никогда не сяду в эту груду железа. Сдохнуть можно от жары, — сопел сзади Миша. — Уверен, что в аду прохладнее.

— Сдохнешь и узнаешь.

— Хочешь сказать, что ворота в Эдем для меня закрыты?

— Тебя к ним даже близко не подпустят. Горя! — Олег позвал брата, глядя поверх макушки дородной тётки, загораживающей проход. — Не вздумай смыться!

Ответом ему послужил оттопыренный средний палец.

Возмущение застряло в глотке, так как под напором человеческой массы Громов буквально вжался в Смирнова сзади, тем самым толкая его на необъятную тётку, не желающую сдавать завоёванные позиции. «Задние» просто вынесли «передних» на перрон, стоило только проводнице открыть путь на свободу.

— Москва, я люблю тебя! — Миша рухнул на колени.

— Идиот, — вздохнул Олег, оглядываясь по сторонам в поисках брата. — Где эта падла?

— Да вон он, — махнул рукой его друг, поднимаясь с раскалённого асфальта.

Егор действительно был совсем рядом. Рядом с проводницей.

Смирнов покачал головой и уже хотел окликнуть брата, но его взгляд застыл на тоненькой фигурке, проталкивающейся через толпу пассажиров и встречающих. Он сделал шаг навстречу и замер. Мир резко сузился до одного человека, а все звуки — до стука собственного сердца. Она увидела Олега и пошла ещё быстрее, не замечая сопротивления людской массы, пока, наконец, не остановилась в метре от него, переводя дыхание и жадно рассматривая родное лицо. Полшага навстречу друг другу.

— Почему не дождалась дома?

— Не выдержала, — тонкие губы растянулись в улыбке, обнажая выпирающие клыки.

Их отношения с самого начала были похожи на американские горки с мёртвыми петлями. Спокойствие для слабаков. Рано или поздно наступает момент, когда что-то должно измениться или вовсе закончиться. Возможно, они оба не были готовы к переменам в себе…