Сновидения (СИ)

— Пройдем подальше?

— Если ты про секс, то я готов идти до конца.

— Джииии, — он повернул меня к себе и страстно поцеловал, проталкивая бедрами к кабинкам. Когда дверь крайней кабинки захлопнулась, мои сомнения были стерты окончательно.

— Просто возьми меня сейчас, хорошо? Я хочу этого, — я быстро раздевал Айеро. Он немного грубо развернул меня спиной к себе и стянул с меня брюки и белье, оглаживая бедра.

Когда он ласкал меня, я чувствовал себя странно. Я постанывал и краснел, чувствуя, как его пальцы гладят мой пах и, намокая от моей смазки, приближаются к девственной дырочке. Прелюдии доводили меня до головокружения.

— Если ты перестанешь делать это со мной и наконец возьмешь меня, я разрешу тебе кончить в мой ротик.

— Я рад, маленькая шлюшка.

Фрэнк прижал меня к стенке кабинки и я почувствовал, как его руки раздвигают мою попку, и его возбужденный член скользит по чувствительной зоне. Как же странно, как странно.

По крайней мере во сне это казалось очень приятным. Я сексуально стонал и очень сильно краснел, пока он брал меня, даже стыдливо зажимал ладонями рот и всхлипывал. Тогда Фрэнк становился нежнее и спрашивал меня, как я себя чувствую, но я просто просил его продолжать.

— Джи, я хочу кончить…

Я быстро плюхнулся на колени и открыл ротик, высунув язычок и трогая себя.

— Я не хочу просыпаться…ах! — Я почувствовал вкус его горячей спермы и понял, что сейчас сам испытаю оргазм. С моих губ сорвался стон, я обхватил руками бедра Фрэнка и сжался, мое тело подергивалось.

— Джи… Джи, мы проспали.

Я извивался и мило стонал, пихая Айеро. Тот вздохнул и скинул с меня одеяло. Майка задралась и показывала миру, каким я был мокрым. Мой сосед шлепнул меня.

— Какая же ты шлюха, Уэй.

Я что-то промычал и резко сел, отползая от Фрэнка.

— Ну наконец-то. Ты так стонал. Нас же запалят.

Я сидел молча, поджав ноги, и сонно глядел на него.

— Ты все-таки кот, — Айеро внезапно повалил меня обратно на кровать. Я раздвинул ноги, толкая его коленками, и снова замычал, но он крепко придавил меня к постели за плечи.

— Я хочу тебя поцеловать. Можно уже? Давай же, мы же уже сделали это, — он склонился ко мне.

Я смотрел в его красивые ореховые глаза и не знал, что сказать, я расстерялся.

— Но…это же реальность…это не сон…я…

— Ты говорил, что любишь меня, и твое тело говорит о том же.

— Я не готов, я правда… — Я закусил губу, встретив его укоряющий взгляд.

— Мне 15…

— Но поцеловать тебя я могу!

Он вел себя агрессивно, и я был напуган, хотя я просто оправдываю свою слабость.

— Фрэнки…

— Мне все ясно, — Фрэнк сел на край кровати, его глаза померкли и стали холодны. — Во снах ты так ведешь себя, а как до реальных чувств доходит, так ты отступаешь. Ты слабый. Мне раньше нравилось это, я хотел защищать тебя, а теперь мне противно. Не подходи ко мне, пока не оторвешься от своих долбанных снов. Мне вообще лучше умереть, чем видеть, как ты так мило и невинно отвергаешь меня, — всего, что было между нами в этом сновидении, как не бывало. Фрэнк вылетел из нашей комнаты, оставив меня одного.

— Я люблю тебя, просто… Да кому я это говорю…

Я бессильно упал на его подушку. Она была новой, но уже пахла им. Уткнувшись в ее край, я дал волю слезам. Я чувствовал себя странно: чувствовал себя обиженным, покинутым и виноватым одновременно. Мне не хотелось никуда идти, но и спать не хотелось. Я просто лежал на постели Фрэнка и плакал.

========== 8. Лучший день в моей жизни ==========

Последний день февраля високосного года я провел в тщетных попытках переговорить с Фрэнком. Я напрягал все свои силы и использовал все свои методы, чтобы хоть как-то разжалобить его или наоборот показать ему, что я могу быть сильным. Но на самом деле я не мог. Я был все тем же, и мне нужно было сказать Фрэнку, что в реальности я буду таким всегда, что ему не стоило вкушать столь запретный плод только для того, чтобы сблизиться со мной. Да, мне тоже было очень хорошо, я действительно что-то чувствовал к Айеро, сны заставили меня почувствовать это горячее, сжигающее меня изнутри чувство всего за два дня, включая мои реальные находки, тронувшие меня до глубины души. Но Фрэнк теперь видел другой идеал меня, в том мне его что-то зацепило и не отпускало, может, это на самом деле было ему ближе. И теперь я-живой стал для него скучным и серым, ему хотелось большего. Мне так хотелось перехватить Айеро где-нибудь в коридоре и прокричать ему в самое ухо:

« Люби меня таким, какой я есть! Ты же любил меня таким! Ты вообще обещал, что будешь любить меня любым! Ты говорил, что там я вел себя странно, так что же изменило твое мнение? То, что я согласился на интимную связь? Ты так возбудился, что поменял свое мнение, так?»

Я чувствовал, что вот-вот погружусь в свое обычное состояние — депрессию. А ведь все только-только начало налаживаться.

Да, походу я влюбился, но от этого было больнее. Потому что теперь Фрэнк избегал меня. Не в силах выдерживать этого, я начал звонить родителям, чтобы они забрали меня ненадолго домой. Но до каникул было еще далеко, и они, естественно, мне отказали.

Придя вечером в нашу с Фрэнком комнату, я без сил упал прямо в одежде на его кровать. Я был опустошен. Больше мне ничего не хотелось. Поджав ноги, я обхватил себя руками и провалился в сон, хотя этого мне хотелось меньше всего.

Сон был беспокойным, и я не выспался. Какая-то мешанина из всех предыдущих сновидений. Я бездействовал на этот раз и просто наблюдал, куда несет меня течением. Несло меня во тьму, я сразу понял. Но это не было «черным парадом». Это была просто стадия медленного сна. Я спал очень крепко, и кто-то очень крепко обнимал меня, когда я проснулся. Похоже, Фрэнку не хватило терпения на меня долго обижаться. Он лежал на самом краю подушки, может, потому и не попал в мой сон. Я долго смотрел на него, и от моего пристального взгляда Айеро проснулся. Он тут же засмущался и принялся оправдываться:

— Я так ждал, пока ты проснешься, ээээм, просто сегодня 1 марта — Международный день котиков, я хотел тебя поздравить, да, — тарахтел он, а я прикрыл ладонью рот и начал смеяться от счастья. Вот же чертов Айеро. Чертов, чертов, чертов.

— Ты так сильно любишь котов?

— А кто их не любит? — Фрэнк перевел дух. — Ты не любишь?

— Я люблю котов. И люблю оладушки.

— Тогда ты должен меня понять! — Энергично выкрикнул он.

— А ты в курсе, что котики тоже тебя любят? — Я убрал ладонь ото рта и, улыбаясь, ожидал, пока до него дойдет сказанное мной.

Его взгляд потеплел.

— Это те котики, у которых так мило обнажаются клычки, когда они улыбаются? — Он подсунул большой палец под мой клык.

— Ай, Айеро! Черт возьми, да! — Из меня рвался наружу смех. Нервный, но такой радостный и трепетный.

Фрэнк подмял меня смеющегося под себя.

— Я могу это сделать? Сейчас-то я могу? — Он смотрел прямо в мои глаза, в самые зрачки.

А я захохотал в ответ еще веселее.

— Не спрашивай! Целуй! — Выкрикнул я, протягивая к нему руки. Все это было так нелепо, как, в принципе, и все остальное в моей жизни, что я больше не хотел ему ничего говорить. Я хотел, чтобы он сжег меня своим поцелуем. Он мог сжечь и растворить все, что было мне дорого, как мифический универсальный растворитель древних алхимиков.

Когда он накрыл мои губы своими, я резко ослаб, а потом обнял его еще крепче. Я больше ни в чем не сомневался. Я хотел слиться с ним в единое целое. Я хотел быть его единственным. Я хотел быть его истинным.

С моих губ сорвался стон, и Фрэнк снова поцеловал меня, еще настойчивее. Он спустился поцелуями по моей шее к ключицам, задержавшись только под ушком и прикусив нежную кожу. Фрэнк оставил полоску слюны возле ключицы и оттянул ворот моей футболки сильнее, придушивая меня.

— Сними ее, — произнес он мягким тоном, тем не менее не терпящим возражений. Я немного помешкал, неуверенно глядя на него и несильно впиваясь ногтями в его спину, но все же стянул футболку с себя. Тогда Фрэнк впился поцелуем в мое плечо, заставляя меня постанывать. Я почувствовал, как он аккуратно раздвинул коленом мои ноги, и это заставило меня выгнуться.