Натрий и спирт (СИ)

Но они мчались через улицы и дороги Лондона, как только могли. Джон надеялся, ведь ему оставалась лишь небольшая надежда. Он смотрел на своего учителя: на его завивающиеся чёрные волосы, на его прекрасные полураскрытые губы, из которых должно вылететь хоть что-то, хоть тихий звук; на его шею, на которой всё ещё выступали прекрасные вены; на его закрытые глаза… Как он хотел, чтобы они были открыты, чтобы мистер Холмс смотрел на Джона, сказал ему, что всё будет хорошо!..

Джон не расслаблялся ни на минуту. Он крепко сжимал ладонь и кисть своего учителя, удостоверяясь, что там всё ещё есть пульс, что его сердце всё ещё бьётся. “Кто? - спрашивал Джон. - Кто посмел сделать с вами такое?”

Парень уже знал, что, как только он обнаружит виновника, сразу же обратится в полицию. Никому не сойдёт с рук нападение на мистера Холмса.

***

За окнами давно стемнело, и в больнице, кроме врачей и нескольких посетителей, никого не было. Джон терпеливо сидел возле операционной на железном холодном стуле, скрестив ладони и положив их на колени. Он нервничал, переживал. Только бы спасли мистера Холмса, только бы спасли! Если он лишится жизни, то тогда как жить Джону? Кому теперь посвящать свои мысли и своё сердце? Нет, такое он точно не переживёт. Мистер Холмс стал частью его жизни, он привязался к нему, полюбил его чистой и искренней любовью. Он готов был защищать его всю свою жизнь, быть рядом с ним постоянно, смотреть на то, как он спит, как он живёт, говорить с ним, любить его.

Вот только любит ли его сам мистер Холмс? Готов ли отдать жизнь за него? Готов ли поддерживать его и уважать? Готов ли переживать и волноваться так же, как и Джон за него?

Уотсон прислонился к холодной спинке стула и закрыл глаза. Операция длилась уже более трёх часов. Как там учитель? Что с ним? Возможно ли все ещё спасти его?

Он надеялся, больше ничто ему не помогало. Лишь вера в лучшее, вера в жизнь.

“Только бы спасли!”

Эти три слова крутились в его голове.

Джон встал со стула, как только из кабинета вышла медсестра. Он напрягся и стал изучать её лицо: ведь если бы пациент умер, она бы выглядела подавленной?

- Он жив.

Джону стало плохо. Ноги подкосились, дыхание ушло. Он падал, но медсестра вовремя подхватила его и усадила на стул.

- Успокойтесь, успокойтесь, - говорила она, глядя ему в глаза, - ведь всё хорошо. Мы спасли его, - она улыбнулась.

Сердце Джона билось теперь не так часто, и на его лице появилась лёгкая улыбка. “Он жив. Мы спасли его”, - крутилось в его голове. Они спасли. Молитвы в никуда были услышаны. Они смогли.

- Я могу… - хриплым голосом произнёс он, тяжело дыша. - Я могу з-зайти к нему? - он заикался.

- Подождите немного, ему нужно отдохнуть. Мы переведём его в палату. А пока не могли бы вы ответить мне на пару вопросов?

Джон сгорал от нетерпения. Он знал, что за стеной лежит мистер Холмс, весь утыканный капельницами и проводочками, в больничной пижаме, такой беспомощный и беззащитный…

Он хотел ворваться в палату, спросить, как себя чувствует учитель, что с ним произошло, услышать его низкий бархатный голос, увидеть его блестящие голубые глаза.

Но он ждал. Ждал около трёх часов, пока, после бесконечных уговоров врачей и медсестёр, ему не позволили посетить пациента.

Зайдя в помещение, Джон тихо закрыл дверь за собой и взглянул на мистера Холмса. Тот лежал, накрытый тонкой простынёй, весь в прозрачных трубках, которые подавали ему лекарства.

- Мистер Холмс! - тихо воскликнул он, на лице Джона невозможно было не заметить радость.

- О, Джон, проходи, - через силу, превозмогая боль, улыбался учитель.

Джон присел на стул рядом.

- Как вы? Как вы себя чувствуете?

- Сейчас уже нормально, - учитель повернулся к капельнице и увеличил дозу подававшегося морфия. Синяя жидкость потекла по прозрачной трубке.

- Что с вами произошло? - волновался Джон.

- Ну, начнём с того, что до аптеки я так и не дошёл. Улица была пустая, я один шёл по ней, и тут кто-то схватил меня и ударил по голове, я отключился, но чувствовал сильные толчки, пронзающие меня насквозь. Как хорошо, что ты нашёл меня, Джон, - он положил свою руку на руку ученика и посмотрел в его глаза. - Спасибо тебе огромное.

Они оба недоумевали, зачем и за что кому-то бить мистера Холмса: у него не было заклятых врагов и недоброжелателей, да и друзей у него было маловато. Но Джон обещал найти того человека и обратиться в полицию, чего бы ему это не стоило.

Они были вдвоём в пустой палате. За окном светил месяц. На часах было около одиннадцати вечера. Джон не чувствовал голода: он не хотел есть с тех пор как помчался спасать учителя. Они разговаривали обо всём на свете: о химии, науках, даже затронули тему хобби, а с неё перешли на защиту окружающей среды. Они не замечали уходящего времени, им было комфортно и хорошо вдвоём: оба чувствовали, что могут довериться друг другу.

Но в один момент их дискуссия прекратилась.

Мистер Холмс смотрел Джону в глаза, а он не мог оторвать взгляд от него. Они снова прожигали друг друга. Так они сидели несколько секунд, после чего Джон пошёл на рискованный шаг. Его разум полностью затуманился. Набравшись смелости и выдохнув, он нагнулся к учителю и стал приближаться к его губам. Учитель не отмахивался и не отпихивал его руками, а лишь закрыл глаза. Момент, которого Джон так ждал, сейчас мог состояться. Сейчас бы всё и прояснилось.

Но как только Джон приблизился своими губами к губам учителя, почувствовал его дыхание совсем рядом с собой, он раскрыл глаза.

- Это неправильно, - произнёс он. - Нет, так не может быть.

Мистер Холмс смотрел на него с широко раскрытыми глазами. Неужели всё так и оборвётся?

Уотсон резко встал и, поправив сумку на плечо, направился к выходу, в последний раз окинув учителя взглядом.

- До свидания, мистер Холмс, - с горечью в голосе проговорил он. - Поправляйтесь поскорее.

Он нажал на ручку двери, как вдруг услышал хриплый голос:

- Можно… просто Шерлок.

========== Часть 12 ==========

Проходили дни и недели. Шерлок Холмс всё еще лежал в больнице. Он долго оправлялся после операции и жестокого избиения. Если бы не ежедневно подававшийся морфий, ему бы наверняка становилось хуже день ото дня.

Джон навещал его после уроков. Совсем забросив занятия спортом и встречи со своими друзьями, он ходил в больницу и был там с Шерлоком. Ему непривычно было так его называть: всё же он учитель и старше него на десять лет. Он часто забывался и обращался к нему “мистер Холмс”, но тот постоянно поправлял его, улыбаясь и кладя свою руку на его.

Они сидели вместе и разговаривали, обсуждали занятия Джона в школе и миссис Харрисон, заменявшую уроки химии. Они смеялись над шутками, понятные только им; говорили о науке, о химии, о вещах, которые были лишь их.

Шерлок часто спрашивал о будущей профессии Джона. Он отвечал, что ещё не определился, но однажды он всё же решился.

Посмотрев на капельницу, подававшую наркотик в тело Шерлока ежеминутно, на его улучшающееся состояние, на больничную кровать, на медицинские приборы, он почувствовал, что его призвание - быть врачом. Он вспоминал свои переживания, эмоции, захлестнувшие его в тот самый день, когда он узнал, что кто-то угрожал жизни Шерлока, и понял, что он хочет спасать людей. Как он был благодарен хирургам, что помогли учителю выжить! Ведь если бы не они, мистер Холмс бы мог умереть. Но, приложив все усилия, они вытащили его из тяжёлого состояния и вернули к жизни. Джон и сам видел кардиограмму, график биения сердца, изначально уменьшавшийся и переходивший в прямую линию, издававший противный писк, а затем нарастающий; он видел эти острые ломаные линии, равномерно появляющиеся на экране; в него самого будто вселялась жизнь, он чувствовал свободу, какую-то новую силу, преобладавшую в нём. Да, он определённо хотел быть доктором и спасать жизни, он представлял своё будущее вместе с Шерлоком, в его разуме они всегда были вместе и не отлучались друг от друга ни на минуту. Он не знал, как повернётся судьба, но точно чувствовал, что его предназначение - быть рядом со своим учителем и заботиться о нём всю жизнь.