Строптивый омега (СИ)

Только после этого от него оторвались. Винсент с пошлой усмешкой наблюдал за омегой, а сам принялся расстегивать свою рубашку. Сняв ее, он вновь припал к губам омеги, создавая прекрасное чувство от прикосновения к чужой коже. После чего Габриэль не мог остаться равнодушным и дальше продолжать лежать, получая только ласки, и не действуя никак лично. Руки потянулись к спине, оглаживая и сжимая так, словно делает это в последний раз. И то, что он раздвинул ноги, а альфа устроился между ними, его совершенно не стесняло. Наоборот, чувства обострялись. И он вновь несдержанно стонал, уже в поцелуй.

Винсент чувствовал, что его не только поглаживают, но и царапают. И это добавляло странное удовольствие. Руки вновь поползли вниз к самым сокровенным местечкам омеги. Альфе нравилось его ласкать. Нравилось смущать своими действиями. Нравилось получать стоны через поцелуй. Его омега. Его и только его. И ничей больше.

— Винсент, — подал-таки голосок омега, и имя любимого вылился в стон, когда шаловливые ручки прикоснулись к изнывающему по ласкам члену и мокрой дырочке. Особенно к последнему, сокровенному, как током шибануло. Приятно до одури. И так мало всего лишь легкого прикосновения, почти дразнящего.

— Что такое, любовь моя? — дразнил альфа, проникая в тело сначала одним пальцем.

Какой же сейчас его омега был замечательный. Да, уже не девственник, но все еще смущается.

— Не дразни, — через стон ответил Габриэль, прикусив губу, когда новая волна удовольствия прокатилась по телу. Пусть всего лишь палец, но даже он приносил непередаваемые ощущения. И все равно мало. Недостаточно.

— Почему же? — усмехнулся Винсент, прекрасно чувствуя, как дрожит тело любимого. — Иначе будет совсем не интересно.

Второй палец стал неожиданностью, ведь с ним и первый вошел глубже и наконец затронул внутри небольшой бугорок. Омега выгнулся навстречу им, еще сильнее раздвинув ноги и не сдержал гортанного стона.

— Я же говорю, что без игры неинтересно, — прошептал альфа на ушко.

— А мне что прикажешь тогда делать? — после еще одного стона, когда пальцы стали нарочно медленно растягивать, спросил Габриэль. Вскоре он вряд ли сможет нормально соображать.

— Пока учись получать ласки, потом я буду их с тебя требовать, — тихо рассмеялся Винсент, наслаждаясь податливостью мышц.

Этому умению он быстро обучится, и делать нечего. Уже то, как его дразнят, отбивает все лишние мысли и оставляет лишь инстинкты. Габриэль и изнывал и наслаждался одновременно. Когда пальцы исчезли, он не сдержал жалобного скулежа. И без этого было мало, а теперь и вовсе непривычная пустота.

Послышался шум снимаемой одежды. Альфа все-таки решил избавиться от брюк. Когда с ними было покончено, он вернулся к своим ласкам, перехватывая ножки омеги и раздвигая их немного сильнее. Наблюдая за эмоциями на лице любимого, альфа стал медленно проникать внутрь. Тот зажмурился от полученного наконец желаемого проникновения и вместе с ним легком боли. И приоткрыл рот в немом стоне.

— Да!.. — после полного соития, ощущая полностью член внутри себя, Габриэль выкрикнул. Руки потянулись к альфе, обхватили лицо, заставили наклониться вперед, и несдержанно поцеловали.

Винсент, не выходя из тела, решил сменить положение. Один миг и омега оказался сидящем на его коленях, лицом к лицу. Самая смущающая поза. Габриэль, стоило первым прекратить терзать чужие губы, облизался и оперся руками о грудь альфы. А когда тот двинул бедрами, почувствовал, как член распирает сильнее, как глубже ощущается их единение. На щеках появился стыдливый румянец.

— Так глубоко… — выдохнул с блаженным стоном, стоило самому попробовать двинуться. И еще раз. И еще. Он сам стал двигаться, царапая ноготками грудь альфы.

Винсент позволял омеге делать все самому, только придерживал того за талию, иногда направляя. Прекрасно. С каждым разом у Габриэля выходило доставлять все больше и больше удовольствия. Это заводило сильнее, из-за чего из груди вырывались довольные рыки.

В какой момент пришла полная раскрепощенность, Габриэль бы сейчас не припомнил. Когда их позы сменились, или когда от получаемого удовольствия сущность омежья не позволила включить мозги? Он не прекращал седлать своего альфу и сам задавал себе ритм: когда не сдерживался и выстанывал его имя с каждым глубоким насаживанием, так, что от смазки все хлюпало. Но бывало и замедлял темп, порой останавливаясь, чтобы почувствовать в себе горячий большой член.

Винсент первым почувствовал острую волну возбуждения, что скоро может накрыть обоих. Опрокинув омегу на простыни, альфа стал двигаться сам. Чувствуя скорый конец, нехотя пришлось выйти из желанного податливого тела. Взяв в ладонь свой член и член омеги, Винсент прильнул к припухшим губам и стал двигать рукой, чтобы достичь разрядки.

Первым кончил омега со сладким стоном на губах, и вслед за ним, чувствуя теплое семя, последовал альфа. Габриэль откинул голову назад, тяжело дыша. И кажется, что еще не скоро он сможет вообще пошевелиться. Слишком крышесностно. В этот раз они оба отличились.

Винсент упал рядом с любимым, инстинктивно прижимая того к себе. Если такой секс будет и дальше, Винсент станет самым везучим альфой на свете.

Габриэль, изменяя традиции быть всегда прижатым спиной к груди альфы, в этот раз повернулся к нему лицом и наклонился к груди, осторожно целуя чуть солоноватую кожу.

— Это было феерично.

— Согласен, ты быстро учишься, — подколол альфа, блаженно прикрывая глаза. По телу расползалась прекрасная нега, и даже буран за его панорамным окном не портил настроения.

Габриэль опустил взгляд и собрал пальцами на животе семя, непонятно чье, свое или альфы, и размазал ее на подушечках пальцев.

— Теперь я точно грязный.

— Плевать, — усмехнулся Винсент, взяв руку омеги в свою и пошло облизав перемазанные пальчики.

Это так грязно и… возбуждающе, что Габриэль отводит вновь смущенный взгляд, однако руку отстранить не может. Чувствует гладкость и жар языка, теплые губы на пальцах.

— Мне совсем не хочется идти в душ, а значит и тебя не пущу.

— И почему я должен отказываться, если ты не хочешь? — немного ошалел Габриэль, потому и смущение притупилось. Он смог поднять на альфу взгляд.

— Потому что мне не хочется сейчас оставаться одному, — весьма спокойно ответил альфа.

— Это же ненадолго.

— И? — Винсент сгреб омегу в охапку. — Плевать, все равно завтра белье менять.

Габриэль как никогда почувствовал себя плюшевой игрушкой. А выходка альфы, никак иначе, как детской назвать нельзя.

— Ну ты и ребенок, — вздохнул он, устраиваясь поудобнее. Все равно ведь не

отпустят.

— Понабрался всякой гадости от моей сестры, — проворчал Винсент, утыкаясь носом в макушку омеги.

— Нет, это, видимо, ты еще не отошел после долгого с ней общения от ребячества, — усмехнулся Габриэль и стал водить пальчиком по груди альфы. Его уже и не смущало то, что они голые и даже не прикрылись кусочком покрывала. За окном метель, но им тепло в объятьях друг друга. Даже жарко.

— Все может быть, — вздохнул Винсент. Видно было, что еще чуть-чуть и он заснет.

— Ты так сильно устал? — поинтересовался Габриэль, поднимая голову.

— Угу. Ненавижу проверки. Выбивают из привычного графика.

— Тогда засыпай скорее, — сладко зашептал омега и еще раз поцеловал, но уже в ключицу, ближе к шеи. — Глазки закрывай, покрепче обнимай, быстрее засыпай. А я буду рядом.

— Ну точно понабрался гадостей от сестры.

Однако альфа послушался ласкового тона омеги. Было хорошо. Он чувствовал, что и в самом деле самый счастливый человек на свете, раз ему достался именно этот омега. Вскоре сон накрыл с головой, а ровное спокойное дыхание щекотало макушку омеги.

========== Часть 34 ==========

— Винсент, есть предложение!

На этой радостной ноте и вопиющей наглости, Марк бесцеремонно ворвался в кабинет начальника, по совместительству лучшего друга, отвлекая от работы. Сам уже сделал все данные ему поручения и ходил по офису, балду пинал, пока в голову не пришла гениальная идея.