Редактировать или удалить (СИ)

- Прости меня, Билл, я напугал тебя. Надеюсь, что когда-нибудь ты забудешь об этом, ты же такой сильный, такой смелый, нет ничего, с чем бы ты не справился. В отличие от меня. Ещё один провал. Ты был прав, я никогда не довожу дело до конца. А ты мог бы стать великим, знаешь? Кем-то, кого ставят в пример. Ты мог нести добро в этот мир, только представь…

Подхватив брата под колени, я начал раскачиваться, «убаюкивая» его. Слёзы душили изнутри.

- Если бы только я мог сделать для тебя хоть что-то, что угодно… Я бы увёз тебя отсюда, на самый край вселенной, где никто никогда не ищет. Я…

В мире много таких как мы, у каждого своя территория, покидать которую строго запрещено. Это табу. Никаких исключений. Сделай лицо попроще, на смех пробирает, а у меня башка раскалывается. Ты, конечно, думал, что мы кучка неорганизованных идиотов? Сколько раз я тебе говорил, думать не по твоей части, предоставь это дело мне. … Так что, братишка, выкинь из головы мечты о туманном Альбионе, я не выездной.

Я подскочил, чуть не уронив Билла, и достал мобильник. Двадцать минут в запасе.

- Ты слышишь меня Билл? Мы выберемся, оба, я обещаю тебе. Она выслушает, она поймёт. Должна, обязана. Мне нужно только…Сейчас, подожди немного, ладно? Всё хорошо.

Пистолет снова оказался заткнутым за пояс, свитер пришлось одеть обратно. С шеи Билла я отвязал серо-зелёный платок, купленный им на весенней распродаже на собственные деньги. Он обожал его.

- Вот здесь тебе будет удобно, - я аккуратно устроил брата в тени, стараясь не задеть раны, зачем-то поправил одежду и отряхнул волосы от мелкого мусора. На мгновение мне показалось, что его губы тронула улыбка, видение или явь, он будто дал мне разрешение, убедив, что на этот раз я всё делаю правильно. Надвинув капюшон и повязав платок, скрывший нижнюю часть лица, я двинулся вперёд, обратно к дому.

На пороге меня скрутило окончательно. Я стоял там уже целую вечность, упершись лбом и ладонями о входную дверь и чувствуя себя донельзя паршиво. Цифры на экране телефона расплывались и «плясали». Десять минут.

Я постучал.

Лёгкая мамина поступь отражалась в моей голове раздражающим грохотом. Натянув платок повыше на нос, я заслонил глазок - детская привычка, а теперь необходимость.

- Том, сколько можно повторять, что…

Она коротко вскрикнула, когда я затолкал её обратно, попутно захлопнув дверь ногой.

- Ни звука, а то мозги вышибу!

В жесте, очень похожим на тот, которым раньше пугал меня Билл, я наставил на неё пистолет. Властность и сила собственного голоса напугала меня до чёртиков.

- К стене, живо!

Мама безропотно выполняла все мои указания. Я старался не смотреть ей в глаза.

- Вот так. Шевельнёшься – пристрелю. А теперь слушай меня внимательно, реветь потом будешь.

Вдруг она прижала ладонь ко рту и начала захлёбываться слезами, тихо, словно каждый вдох приносил ужасную боль.

Платок Билла.

- С ним всё в порядке. Он жив. Ты меня слышишь? Да заткнись уже!

Тишину взорвал выстрел. Теперь в нашем старом-новом диване зияла дырка. Мама перестала плакать и замерла, глядя на меня прозрачными глазами.

- Умоляю…

- Да чтоб тебя! – рявкнул я. - Ты меня слушаешь?!

Осторожный кивок.

- Хорошо. Вот твой план на ближайшее будущее. Ты продаёшь дом, забираешь детей и валишь из этой страны, куда – неважно, выбери сама, и никогда, запомни, никогда не возвращаешься. Чего бы тебе это не стоило, как бы ни было сложно. Сделаешь, как я сказал - будешь жить долго и счастливо, если нет… Если останешься, твоя жизнь превратится в ад, и вы все сгорите в нём дотла. Он ведь обещал вернуться? – выраженное непонимание на её лице сменилось гримасой глубинного страха. - Он вернётся, будь уверена. Очень скоро. И ты даже не представляешь, куда он нанесёт удар. Всё поняла?

Никакой реакции. Мама расфокусированно смотрела куда-то мне за спину и заторможено моргала.

Я набросился на неё, испытывая к себе отвращение и вместе с тем – обреченное понимание того, что иначе сейчас нельзя. Вдавил в стену и ударил кулаком совсем близко от лица. Я хотел обнять её, но вместо этого кричал ей прямо в лицо, с каждым словом ненавидя себя всё сильнее.

- Поклянись, что уедешь. Прямо здесь и сейчас, здоровьем своих детей, давай!

Мама зажмурила глаза и опять затряслась в немых рыданиях. Она всегда делала это тихо и незаметно.

- Что? Громче!

- Клянусь. Я клянусь!

Только я отступил, как она тут же сползла на пол. Жара почти доканала меня. Силы, как и время, были на исходе. Пора уходить. Я вытер льющийся со лба пот рукавом и посмотрел на притихшую мать.

- Да, и вот ещё что, - я поставил пистолет на предохранитель и вытер отпечатки, а то вот бы полиция удивилась. - Своди своего старшего к психиатру. А лучше обоих. Не делай вид, что ничего не замечаешь, не закрывай глаза, потом горько пожалеешь, но будет поздно. Всё, что им от тебя нужно – только внимание.

Я поднялся в свою комнату, запер дверь и распластался на кровати. В живот упёрлось что-то твёрдое, издающее противные ноющие звуки. Джип на пульте управления. Помню такой. Был. Батарейка села.

Закрыл глаза.

Толчок и невесомость.

Время.

Я исчезал под вой полицейских сирен.

Так громко, так тихо.

Эпилог

Важно вот что: будущее пластично. Прошлое, впрочем, тоже…

Неизбежности не существует. Всегда есть великое множество вариантов.

Он уже несколько минут держал палец над кнопкой звонка. Ему почти удалось убедить себя, что прийти сюда было не лучшей идеей. Но неожиданно дверь распахнулась, лишив последней возможности отступления.

- Привет. Ты что, сексуальный маньяк? Торчишь тут фиг знает сколько, я тебя в окно запалил.

Том мог поклясться, что ни разу не встречал таких пронзительных голубых глаз. Нарисовавшийся перед ним невысокий угловатый подросток по-своему оценил ступор гостя. Скрестив руки на груди, он придирчиво осмотрел его с ног до головы, в заключение одарив самой обворожительной улыбкой из своего арсенала.

- Мне нужен Билл.

- Я лучше.

- Сколько тебе лет?

- Тебе хватит.

Самоуверенности мальчишке было не занимать. Он гордо задрал нос, будто его четырнадцать- пятнадцать лет были его личным достижением. Том снисходительно ухмыльнулся и потрепал голубоглазого по волосам, возмутив до крайности. Но уже через пару мгновений подросток сменил гнев на милость, и, поднявшись на носочки, повис на шее гостя. Однако, близость длилась недолго.

- Дождёшься у меня, свяжу и намордник одену, чтобы на людей не бросался.

Словно материализовавшийся из воздуха широкоплечий парень отодрал прилипшего к Тому мальчишку и как следует встряхнул его за шкирку.