Truly Madly Deeply (СИ)

- Что? – голос Билла мог заморозить даже кипяток.

- Ты позволишь мне поцеловать тебя? – Том поднял на юношу совершенно несчастный, умоляющий взгляд, полный такой надежды, что отрицательный ответ, уже готовый резко сорваться с губ, так и не был произнесен.

Билл был готов дать себе пинка за то, что засомневался. «Эй, этот псих проник в мою комнату, усыпил меня и уволок в какую-то дыру с целью отодрать по полной программе. И мне его теперь жалко! Я идиот!». Несмотря на внутренний монолог, Билл просто не в состоянии был заставить себя послать этого странного маньяка, так робко поглядывающего на него из-под полуопущенных пушистых ресниц. «Ну, если я ему позволю себя поцеловать, он меня точно отпустит. Да и злить его нельзя» – придумав себе оправдание, Билл успокоился и кивнул Тому, который тут же расцвел, как утренняя роза.

Не веря своему везению, Том склонился к любимому лицу, предвкушая поцелуй, на который ему точно ответят. До желанных губ оставались считанные миллиметры, когда Билл чуть отстранился и подозрительно вгляделся в воодушевленное выражение лица Тома.

- Один вопрос, - Билл пытливо вгляделся в карие глаза своего «похитителя», - Зачем тебе это все нужно?

- Что ты имеешь ввиду? Поцелуй?

- И это тоже, - кивнул брюнет.

- Я уже три года об этом мечтаю, - мягко улыбнулся Том и приник к пораженно приоткрытым губам, не веря, что ему, наконец, удалось прикоснуться к своей мечте вот так, зная, что ласка – подарок, а не кража.

Билл пытался переварить услышанное. Ему даже захотелось отстраниться от Тома, чтобы понять, правильно ли он понял сказанное. «Он уже ТРИ ГОДА в меня влюблен?!» - эта мысль просто не укладывалась в его голове, ведь он никогда даже не обращал особого внимания на этого парня. Том был из тех, кого в школьной среде называют «наблюдателями» - он был всегда как-то сам по себе, одинаково ровно общаясь со всеми, кто с ним когда-либо заговаривал. Билл когда-то заметил для себя, что, очевидно, у Тома есть другая компания, и в друзьях в стенах школы этот его одноклассник не нуждается. А уж когда он появился в их доме, по-деловому обсуждая с его отцом предстоящую работу, Билл уверился, что Трюмперу сверстники неинтересны вообще. Он беседовал с мэром ровно, словно для него статус собеседника вовсе не играл роли. Отец со вниманием выслушал предложения юного компьютерщика и без сомнений дал добро на воплощение всех предложенных усовершенствований. В поведении Тома не было типично подростковой ершистости, он умел вести себя так, чтобы дать понять собеседнику, что он себе цену знает. Билл тогда мысленно восхитился такой уверенностью в себе. Почему-то у юноши возникло ощущение, что Том куда старше того возраста, что указан в его паспорте.

Том, пользуясь овладевшим Биллом ступором, с упоением и внутренней дрожью ласкал мягкие губы парня, стараясь сдерживать свои порывы. Ему совершенно не хотелось снова пугать Билла, а это непременно произойдет, если он набросится на него сейчас с ненасытными поцелуями. Том мягко надавил языком, и юноша тут же впустил его в теплую глубину рта, сохранившего чуть горьковатый привкус алкогольного коктейля. Брюнет вздрогнул в его руках, и Том уже решил, что ему стоит отпрянуть, чтобы сохранить свой язык в целости, но Билл лишь как-то судорожно выдохнул и снова расслабился, позволяя себя целовать. Тому с трудом удавалось не срываться на более смелые ласки, он боялся отпугнуть свою мечту, которая так податливо реагировала на его касания. Поцелуй длился и длился, словно время остановилось в этой комнате, а может быть и во всем мире, во всяком случае, ради тех эмоций, что сейчас властвовали над ним, Том не отказался бы застрять в этом домике навсегда. Внутренне напрягшись, Том осторожно положил ладонь на тонкую талию своего пленника и чуть погладил тонкий бок, чувствуя бархатистое тепло юного тела. Когда воздуха уже почти не осталось, Трюмпер отстранился и, поверхностно вздохнув, принялся покрывать легкими поцелуями скулы и острый подбородок разомлевшего под ласками парня. Руки его, не встречая сопротивления, путешествовали по узкой талии, впалому животу и гибкой спине, инстинктивно притягивали ближе, желая контакта не только губ, но и тел.

- Ты такой потрясающий, - шептал Том, продолжая жарко целовать линию подбородка бывшего одноклассника, - У тебя такие волосы, - сильная ладонь запуталась в длинных смоляных прядях, - Каждый раз, когда видел тебя в коридоре школы, хотел подойти и проверить, настолько ли они шелковистые, какими кажутся. – Том придвинулся ближе, практически впечатываясь в дрожащее тело, - А эти твои кофты с вырезами, - парень аккуратно заправил за порозовевшее ушко прядь волос, повторил контуры ушной раковины и легко пробежался подушечками пальцев по шее, - Я хотел каждую твою родинку пересчитать губами.

Билл зажмурил глаза, не понимая, что с ним творится. От каждого слова, сказанного тихо, но наполненного чувствами, его тело вздрагивало как от слабых разрядов тока. Он был не в силах возмутиться, что настойчивые руки, изучающие его тело, и страстные ласки пухлыми губами с колечком пирсинга явно не вписываются в понятие «просто поцелуй». Умом юноша понимал, что должен прекратить это тотчас, но сила воли, казалось, ретировалась, помахав на прощание платочком и ехидно усмехнувшись. Он уговаривал себя сказать «стоп», но Том шептал ему на ухо такие признания, что сердце, до этого никогда не подвергавшееся таким атакам прямодушия, бухало в груди набатом, вытесняя все мысли и обездвиживая язык. А его похититель, не чувствуя ни малейшего отпора, все настойчивей блуждал ладонями по его телу, разгоняя стаи мурашек, и лишая малейших мыслей о сопротивлении.

- Ты проходил мимо, а я глубже втягивал воздух, надеясь почувствовать твой запах, - Том поцелуями спустился по беззащитно выгнутой шее, и провел носом по выступающим ключицам, - Но мне редко везло, так что каждый раз был для меня почти праздником. Ты как то шарф оставил в классе… - Билл смутно припомнил свой серый жаккардовый платок в мелкую клетку, - Прости, я его тебе не вернул… Он пах тобой, я не смог с ним расстаться.

Билл мог только тяжело сглатывать, и судорожно облизывать мгновенно пересыхающие губы. Его тело как-то незаметно пришло в состояние крайнего возбуждения, кожа пылала, как при высокой температуре, и была такой же чувствительной. Теплые руки Трюмпера обжигали, вынуждали выгибаться, только вот Биллу было тяжело определить – то ли избегая прикосновений, то ли желая их продлить.

- Я заходил в твою комнату, когда работал у вас в доме, - Том, одурманенный нежданным наслаждением, не мог остановить свою исповедь. Ему хотелось рассказать Биллу о том, как он все эти годы засыпал с мыслями о нем, прокручивал десятки и сотни вариантов возможных действий, могущих приблизить его к любимому человеку. Томас все еще ощущал происходящее, как во сне, и этот сон ему нравился настолько, что он бы вообще не хотел просыпаться.

- Я видел твои рисунки, - он почувствовал, как вздрогнул Билл, и тут же крепче сжал сгорающее в огне желания тело, - Они прекрасны, - он поцеловал дрожащие влажные губы, - Знаешь, иногда мне хотелось, чтобы ты был хотя бы чуточку менее совершенным, - прошептал парень, поймав шальной взгляд карих глаз.

Билл почувствовал, как в его горле образовался комок, слова Тома отозвались каким-то неожиданно острым уколом в сердце. Еще никто никогда не говорил ему таких слов. Нет, конечно, глупо было бы отрицать, что ему часто делали комплименты, но еще никогда его не обвиняли в том, что он слишком хорош. Том говорил с таким надрывом, что Биллу стало даже как-то совестно за то, что он стал причиной его душевных метаний. И еще… Где-то глубоко внутри расцветал восторг, что кто-то любит его так сильно. А, глядя в потемневшие карие глаза своего похитителя, под пеленой желания и страсти, он видел именно любовь. Что-то щелкнуло внутри, грудь сдавило от необходимости сказать хоть что-то, но слова не находились, и Билл просто закрыл глаза, находя опаляющие губы Тома своими губами.