Дед Мороз в личное пользование (СИ)

========== Глава 5. ==========

Юридический отдел большой коммерческой компании – это отдел по борьбе с законодательством и страж интересов своего работодателя. И сейчас я, как единственный представитель руководства отдела, отдувался за Веллера. Едва не погиб в бумажных завалах: акты, формуляры, спецификации, протоколы разногласий и прочие документы. Юридическое сопровождение этих сделок с самого начала вёл лично Аристарх Георгиевич, а я был лишь на подхвате: проверял клиентов, переделывал документы, учитывая все поправки. А теперь приходилось по ходу дела въезжать в подробности. Не вовремя Старый Лис заболел. Видимо, возраст даёт о себе знать, нервотрёпки с контрактами переносит уже не так легко, как раньше. У Веллера просто потрясающий нюх на подводные камни, которые при определённых обстоятельствах, если их вовремя не заметить, могут принести ощутимый вред родной компании. Несмотря на, казалось бы, нескончаемый ворох бумаг, работать было интересно. Морозов подсказывал, объяснял. Как только последний лист был вложен в последнюю же папку, я почувствовал, что вместе с ним исчезли и мои силы. Бросив взгляд в окно, заметил, наконец-то, что уже стемнело. Заработались! Слегка потянулся, разминая плечи, и бросил украдкой взгляд на шефа. Тимофей Ильич давно снял свой стильный пиджак и закатал рукава белоснежной рубашки, оголив загорелые руки. Он из солярия не вылезает что ли? На левом запястье красовались дорогие швейцарские часы. Морозов поймал мой взгляд и улыбнулся устало.

– Хотите кофе, Вадим Петрович?

– Не уверен.

– А если со сливками? – соблазнительно предложил Морозов. – Меня чёрный кофе, да если ещё и без сахара, как Вы обычно пьёте, не берёт совсем. А сладкий и со сливками очень даже бодрит. Не хотите попробовать?

– Вообще-то, я тоже люблю сладкий кофе со сливками, но меня он расслабляет, и потому пью его дома, уже после трудового дня. И на работе такой не пью, потому что нужна работающая голова.

– Значит, раз мы ударно поработали и почти закончили титанический труд последних двух месяцев, будем расслабляться.

Тимофей Ильич попросил Аллу сделать два кофе и скрылся в своей комнате отдыха, оттуда послышался звук льющейся воды. Я встал из-за стола, собрал все папки. Ужасно хотелось развязать галстук и стащить пиджак, но нельзя. Я только вздохнул и ограничился тем, что расстегнул его. Хорошо быть начальником. Он вернулся в кабинет, подтверждая мои мысли: галстук снят, влажные растрёпанные волосы и довольный взгляд. Забрал у меня папки и запер их в сейф. Вернулся и встал рядом.

– Вадим Петрович, если Веллеру не станет лучше, вам придётся его заменить. Справитесь? – Морозов с вызовом посмотрел мне в лицо. На слабо берёте, Тимофей Ильич?

– Справлюсь. Подводить вас, а, главное, Аристарха Георгиевича, не в моих правилах, – ответил с уверенностью, смело глядя в зелёные глаза.

Дверь открылась, отвлекая нас от дуэли взглядов, и в кабинет осторожно вошла секретарша. Аллочка, как всегда обаятельно улыбаясь, внесла поднос с двумя дымящимися чашками кофе и маленьким кувшинчиком сливок. Как я успел заметить, их Алла всегда ставила отдельно, наверное, Морозов предпочитал наливать сливки в чашку самостоятельно. Почти в шаге от нас она вдруг споткнулась и… Да что же за день такой сегодня? Я почти успел отскочить, но до реакции Морозова мне было далеко. Ему на рубашку попала только пара капель кофе. А я понял, что ничто так не снимает сонливость, как чашечка крепкого, сладкого, горячего кофе, выплеснутого на ноги. В моём случае чашек было две! И в придачу, чтобы совсем довершить картину, я поймал кувшинчик, а мой пиджак и рубашка поймали сливки. Алла вскрикнула и тут же прикрыла свой очаровательный ротик рукой, застыв в неподвижности. А я заскрипел зубами. Ноги жгло!

– Алла, солнце ты наше, ты решила меня добить? Откуда у тебя сегодня руки растут? Мне почему-то кажется, что явно не из того места, откуда надо, – спросил я её как можно вежливее, хотя очень хотелось обматерить, вручая в руки пустой кувшинчик и отдирая горячую ткань брюк от собственных ног. Ткань плотная, так что надеюсь, я отделался лёгким испугом. Попечёт пару дней и перестанет.

– Я… Я не хотела, честное слово, Тимофей Ильич, – голос Аллы дрожал.

– Нужно внимательнее смотреть под ноги, Алла, – холодно ответил Морозов и добавил. – Сейчас я дам Вадиму Петровичу кое-что из своих запасов, а вы, Алла, потрудитесь отнести его вещи в химчистку. Сегодня и за счёт фирмы.

– Тимофей Ильич, не стоит, – очнулся я от созерцания своего бедственного положения. – В офисе, скорее всего, только мы остались, так что меня никто не увидит.

– На улице ноябрь, Вадим Петрович, а мне совершенно нежелательно потерять последнего стоящего юриста перед заключением важных контрактов, – Морозов, больше не обращая внимания на засуетившуюся Аллу, прошёл к двери личной комнаты и жестом предложил мне пройти туда же. Я поколебался немного, но всё-таки пошёл.

– Если вы стесняетесь моего секретаря, я так и быть прикрою дверь, – сказал Морозов, когда я проходил мимо него. Я не подумав, буркнул:

– Что могла, она уже видела. Нового не выросло, – понял, что ляпнул, когда сзади хмыкнули. Я опять покраснел и стащил грязный пиджак с плеч.

– Когда же вы успели, Снегирёв?

– Ну, дело…

– Дурное дело не хитрое, – я просто спиной почувствовал, что он ухмыльнулся. Чувствую, что снова покраснел. Бесит. – А что же вы так плохо девушку обслужили, что она то холодной водой обольёт, то кипятком ошпарит?

– Да нормально всё было, – возмутился я, резко обернувшись. Прямо перед моим носом стоял Морозов в расстёгнутой рубашке… Чёрт!

– Всего-то, – хмыкнул он, и, снимая с широких плеч рубашку, прошёл мимо меня. А я глаз от него оторвать не могу, как будто никогда раньше полуголых мужиков не видел. Очнись, Снегирёв! Ау! – Поторопитесь, Вадим Петрович, там Алла изнывает от нетерпения.

– Ну, вот что вы за человек, Тимофей Ильич? – дёрнул и, наконец-то, снял удавку с шеи. Сосредоточился на расстёгивании пуговиц своей рубашки, пытаясь отвлечься от разглядывания гладкой спины Морозова. – Вы единственный человек, заставляющий меня постоянно краснеть, как офицер юную гимназистку.

– Мне просто это нравится, Вадим… Петрович, – выдал потрясающий ответ Морозов, подходя ко мне и вручая голубые джинсы и светло-серый мягкий пуловер. В его глазах плясали весёлые искры. Ему таки нравится меня подкалывать. – Надеюсь, что эти вещи подойдут.

– Э… Спасибо, – я положил полученные вещи на рядом стоящий диван и, немного смущаясь, расстегнул и потащил ремень, собираясь снять брюки. Морозов опять хмыкнул, достал из шкафа чистую рубашку, и ушёл в ванную комнату. Деликатность, видимо, решил проявить. Спасибо огромное. Я облегчённо вздохнул и снял брюки. На ногах выше колен были красные пятна, но ожогов не было. Не смертельно, но неприятно. Только протянул руку за джинсами, как рядом раздался голос Морозова.

– Держите крем, – в голосе появилась лёгкая хрипотца. – В его составе есть пантенол, поможет снять покраснение и жжение.

– Спасибо, – пробормотал я, забирая крем.

– И не стоит смущаться. У Вас красивое тело, Вадим, – просто сказал, просто взял мои испачканные вещи и сложил в невесть откуда взявшийся большой пакет, и просто вышел в кабинет, оставив меня в странном состоянии… Я не понимал в тот момент, чего же мне хотелось больше: то ли услышать ещё что-нибудь, то ли провалиться сквозь землю от смущения. Ведь далеко не мальчик, и адекватно понимаю, чего хочу или, если уж честно признаваться, кого хочу. Ранее я никогда не страдал нерешительностью, принимал решения чётко и быстро, а сейчас чувствую себя инфантильным кретином: сомневаюсь в себе, в своих желаниях, чувствах, в словах и полунамёках мужчины, который потихоньку сводит меня с ума. Глупая ситуация. Мазь почти мгновенно сняла жжение и впиталась в кожу, распространяя прохладу. Благодать. Я быстро оделся, вещи были чуть-чуть свободными, но сели нормально. Когда я вошёл в кабинет, Аллы там уже не было, как и следов нашего столкновения. Морозов стоял у окна.