Откуда счет ступеням (ЛП)

-Как его звали?

- Джереми Сталлер.

В смерти Сталлер не казался ни пугающим, ни отталкивающим. Кровь давно высохла и впиталась в дощатые перекрытия пола. На обнажившихся костях кое-где остались ошметки кожи, а на черепе – единственная прядь выцветших волос, над которыми оказалось не властно даже тление. Кругом валялось тряпье, бывшее когда-то одеждой. Уилл видел вещи гораздо хуже.

Присев на корточки рядом с трупом, он сказал:

-Знаете, а ведь я вполне мог оказаться на его месте. За свою жизнь я пролил немало напитков на людей. Не помню, была ли среди них водка, но все они определенно были дешевыми.

-Если ты пытаешься заставить меня проникнуться сочувствием к этому…

-Я просто размышляю вслух. Было что-то еще. Что-то отличало его от прочих, кроме отсутствия хороших манер. Что вы взяли у него?

-Сердце, печень и легкие.

-А у того, что был перед ним?

-Только сердце.

Уилл оперся локтями о колени, а подбородком - о кулак.

-Почему вы хотели, чтобы я увидел его?

Лицо Ганнибала, словно высеченное из камня, даже не дрогнуло. Уилл вздохнул, ничуть не удивившись, и вернулся к изучению трупа. Место убийства и все обстоятельства говорили о том, что Ганнибалу нужно было уединенное тихое место, только вот он давно уже не нуждался в этом, чтобы поймать и разделать жертву. В то время ему уже не нужно было практиковаться, по крайней мере, в убийствах. Возможно, в чем-то еще. Почему он взял у этого человека три органа, а у предыдущего только сердце?

Уилл поднял глаза на Ганнибала, который теперь методично прохаживался вдоль стены, не глядя ни на Уилла, ни на труп. Его походка была размеренной и ровной, и все равно это было самое яркое физическое проявление эмоций, которое Уиллу доводилось наблюдать.

Закрыв глаза, Уилл сосредоточился и почувствовал, как время повернулось вспять. Сердцебиение замедлилось, даже страх немного улегся.

Ганнибалу было знакомо это место, он выбрал его за уединенность – впрочем, как и теперь. Для него это – всего лишь заброшенное здание, расположенное в живописной местности, с печальной историей, в котором нет ничего пугающего.

-Я приношу его сюда в полубессознательном состоянии. Мне нужно время, чтобы сделать все как надо, но я слишком взбудоражен. Не из-за этого человека, а из-за того, что я собираюсь с ним сделать. Я убиваю его быстро. Ему больно – но это совсем не та боль, которую он заслуживает. Я забираю мясо, тщательно заворачиваю его, кладу в переносной холодильник.

Уилл опять поднял глаза на Ганнибала, который прекратил мерить шагами комнату и теперь, не отрываясь, смотрел на него, и, кажется, даже не дышал.

-Я оставляю труп на полу. Органы отношу домой. У меня назначен званый ужин, и мне нужно время, чтобы подготовиться, - продолжал Уилл, глядя Ганнибалу в лицо. – Впервые я пригласил гостей, чтобы они смогли оценить плоды моей работы. Это не насмешка над ними, по крайней мере – не только насмешка. Я хочу стать ближе с этими людьми, хочу чувствовать себя связанным с ними определенным образом. Я делаю это таким способом, потому что он безопасен, потому что знаю, как быстро и как далеко они убегут, стоит им только узнать, из чего сделаны блюда, которые я подаю на стол. Я не могу позволить себе роскошь самообмана.

-Я обедаю с людьми, до которых мне нет никакого дела, - медленно сказал Ганнибал, тщательно подбирая слова. Он все так же стоял, замерев возле окна.

-Теперь да. Но не в тот вечер.

-Да. Не в тот вечер.

Уилл рывком поднялся на ноги и шагнул к Ганнибалу, лицо которого по-прежнему тонуло в тени. Впервые на памяти Уилла он избегал зрительного контакта.

-Расскажете мне, как все прошло?

-Не о чем говорить. Я гостеприимный хозяин и прекрасный кулинар. Это был удачный вечер.

-Вы наслаждались им?

-Безмерно.

-И все же не в той мере, на которую могли рассчитывать.

-Я ни на что не рассчитывал, - тон Ганнибала стал резче.

-Надежда сродни тараканам. Проникает всюду, вне зависимости от того, как сильно вы хотите от нее избавиться.

Уилл не смог уловить движения Ганнибала, а уже в следующее мгновение почувствовал, как железные пальцы стискивают воротник его рубашки, затылок врезается в стену, а предплечье Ганнибала вжимается ему в горло.

-Тебе следует быть осторожнее, - негромко сказал Ганнибал. В его глазах плескалась ярость, и что-то еще, чему Уилл не мог дать определения.

Никогда в жизни Уилла не накрывало такое мгновенное и такое неуместное возбуждение. Все, чего ему хотелось сейчас – провоцировать сильнее, жестче, провоцировать до тех пор, пока Ганнибал не взорвется.

-Может быть, я не чувствовал достаточной угрозы, - прошептал он.

-Если ты хочешь почувствовать настоящий страх, я могу это устроить.

Предплечье Ганнибала с силой врезалось в горло Уилла. Мир по краям выцвел, тьма хлынула со всех сторон, и тело, зажатое в тиски хваткой Ганнибала, обмякло. Последнее, что почувствовал Уилл прежде, чем потерять сознание, - это руку Ганнибала, обхватившую его за пояс, не дающую упасть. Обнадеживающее ощущение.

========== Глава 5 ==========

Уилл не мог повернуть голову. Едва сознание вернулось к нему – резко, рывком, - он забился и заметался – напрасно, потому что запястья, щиколотки и даже голова были надежно зафиксированы и привязаны ремнями к грязной кровати, на которую его уложил Ганнибал. Уилл мог смотреть только прямо перед собой, на пятно света, которое расползалось по потолку. Должно быть, фонарик упал где-то на пол и светил вверх.

Уилл попробовал ослабить ремни, поворачивая и крутя запястье, но едва смог дотянуться до них кончиками пальцев. На ощупь ремни были кожаными. Скорее всего, они уже давно гнили от сырости. Уилл рванулся изо всех сил, но ремни держали крепко.

Сердце, колотившееся в груди, казалось ему слишком горячим, разбухшим и несоразмерно огромным. Грудная клетка не вмещала его, сдавливала со всех сторон, не оставляя места ни желудку, ни легким. Уилл задыхался, еле сдерживаясь, чтобы не хватать воздух ртом отчаянными глотками, и заставлял себя дышать ровно и неглубоко.

Комната была пуста, он был один. Уилл убеждал себя, что Ганнибал где-то недалеко – наблюдает, оценивает – но верить в это с каждой прошедшей минутой становилось все сложнее.

Тогда Уилл попытался изменить тактику – в конце концов, не имело никакого значения, здесь Ганнибал или нет. Все, что ему нужно – это сосредоточиться. Кожаные ремни старые и протертые, кровать – тоже, вдобавок, наверное, еще и ржавая. Он сможет выбраться самостоятельно. Ему необязательно лежать здесь, спутанному по рукам и ногам, и дожидаться, пока подозрительно активная живность, бегающая по стенам, не осмелеет настолько, чтобы попробовать его на вкус.

Фонарик вдруг с глухим стуком опрокинулся и покатился, луч света прочертил дугу, скользнул вниз и заплясал на стене. Уиллу показалось, что он увидел метнувшуюся тень, чей-то образ на секунду выступил из тьмы. Он вытянулся изо всех сил, чтобы увидеть, есть ли там кто-нибудь, но, даже вывернув голову вправо, насколько позволяли ремни, не смог ничего разглядеть.

Фонарик наконец остановился, тени, казавшиеся теперь чернее и гуще, замерли. Уилл опять оказался в тишине и одиночестве. Единственным звуком, разносящимся по комнате, было его сбитое неровное дыхание. Уилл попытался дышать размеренно, вновь обрести хоть какое-то подобие контроля над собой, но тело в панике стремилось вдохнуть как можно больше воздуха, словно каждый вздох грозил стать последним.

Мышцы сводило судорогой и скручивало так сильно, что болели кости. Уилл отчаянно дергал запястье, стараясь освободить руку, пока не стер кожу в кровь. Он твердил себе, что ремень рано или поздно поддастся, что все будет хорошо. Что Ганнибал где-то здесь, должен быть здесь, наблюдает, иначе вся эта ситуация не имеет смысла. И если – когда - станет совсем плохо, Ганнибал вмешается.